Павел Симонов - Темперамент. Характер. Личность
Мы обратились к театральному искусству потому, что некоторые приемы его технологии могут быть использованы практической психологией для понимания, или уточнения, или различения отдельных сторон, свойств параметров личности. Ведь в актерскую технологию они вошли именно из психологии и театральная практика подтвердила их правомерность. Некоторые приемы актерской технологии могут помочь увидеть то, что с той или другой стороны характеризует личность, увидеть при достаточном знании этих приемов и достаточно пристальном внимании к объекту наблюдения.
Итак, «изменения веса» обнаруживают потребности. Но какие потребности? Сколь далекие (исходные) или, наоборот, сколь близкие, касающиеся сиюминутной ситуации? Эта дистанция обнаружится в том, о каком — далеком или близком — предмете идет речь, когда вновь полученная субъектом информация изменила его «вес». Дети прыгают от малейшей радости; они всегда легче стариков, но и они, огорчаясь, «тяжелеют». Легчайший вес больного старика — слабая полуулыбка. Ему всякое движение тяжело, но и он, радуясь, становится «легче». Что последует за сменой веса: повышенная мобилизованность и возрастание активности субъекта или, напротив, его демобилизация? В этом выразится степень актуальности затронутой потребности и некоторые другие стороны личности, в том числе воля.
В том, как субъект будет приступать (на театральном языке это называется «пристраиваться») к действию с неживым предметом, мы увидим степень его подготовленности к этому делу, его квалификацию, т. е. его вооруженность. Подготовка к взаимодействию с другим человеком гораздо сложнее. Зная этого другого и имея представление об интересах партнера, субъект определенным образом оценит свою вооруженность, что сейчас же обнаружится в его «пристройке».
В технологию актера входит знание и владение разными «пристройками»[98]. Они бывают «сверху», «наравне» и «снизу», во множестве градаций постепенного перехода от максимальной «сверху» до самой униженной «снизу». В одних обнаруживаются высокомерие, гордость, чувство собственного достоинства, независимость; в других — скромность, непритязательность, зависимость и т. п. В первых выражается представление субъекта о своем преимуществе в силе, в вооруженности; во-вторых — представление о преимуществе партнера. В пристройках «наравне» чередование того и другого, как правило, едва заметно. Если известна вооруженность партнера (его силы, его возможности) и известно, насколько осведомлен об этом наблюдаемый нами субъект, то в характере пристроек последнего обнаруживается, как он ценит свое и чужое вооружение, что ярко показано в известном рассказе А. П. Чехова «Толстый и тонкий».
Если за пристройками последует сколько-нибудь длительное взаимодействие партнеров, то в нем прежде всего можно заметить, кто из взаимодействующих и в какой мере занят удовлетворением потребностей «сохранения», а кто — «развития». На языке актерской технологии одни «наступают», другие «обороняются». Наступающие движимы позитивной целью, более или менее далекой; у обороняющихся цель негативна: они только защищаются от чужих притязаний. Цели эти бывают двух родов. Одни из них в актерской технологии называются «деловыми», другие — «позиционными». В случае «деловых» целей отношения между взаимодействующими определенны, причем ни та, ни другая сторона не делает попыток их менять. Взаимодействующие заняты делом как таковым, и их представления друг о друге этому не мешают. Цель «позиционных» наступлений — в изменении взаимоотношений. Наступающий неудовлетворен существующими и пытается перестроить их. Либо они нужны ему сами по себе, либо, по его представлениям, он вынужден заниматься взаимоотношениями потому, что их неурегулированность мешает делу.
Есть люди, которые по любому поводу начинают «позиционное» наступление, но есть и такие, которые редко и только при крайней необходимости переходят к «позиционной» борьбе. «Позиционная» цель всегда близка. Наступающему нужно, чтобы партнер переменил свое представление о нем как можно скорее — во всяком случае, чтобы он приступил к пересмотру своих представлений. Иногда серьезное, трудное дело именно этого и требует. Но чаще «позиционные» наступления возникают без такой необходимости. Тогда они свидетельствуют о мелочности актуальных целей наступающего. Точнее, о том, что отдаленные его интересы не столь уж значительны, чтобы он от них не отвлекался пустяками. Настойчивая склонность избегать позиционных наступлений говорит об обратном — о наличии у субъекта далеких целей, об их значимости. Между этими крайностями много промежуточных вариантов: наступающий занят делом, а, кроме того, между прочим и отношениями; или — занят отношениями, а кстати, и делом. В таких случаях бывает нелегко установить, что для него важнее? Здесь помогают параметры вооруженности и доминирование потребности «для себя» или «для других».
Сознающий свое превосходство в силе (в вооруженности) скуп на слова в деловых наступлениях и словоохотлив в позиционных. Сознающий превосходство в силе партнера, напротив, скуп на слова во взаимодействиях позиционных и склонен к многоречивости в делах. Доминанта «для себя» предрасполагает видеть в партнере (по своему подобию) либо врага, либо конкурента — наличного или потенциального. Доминанта «для других» (опять же по своему подобию) располагает к обратному. Поэтому враждебность в представлении о другом часто связана с потребностью «для себя», а дружественность — с потребностью «для других». Во взаимодействии враждебность требует максимальной скупости на слова, она довольствуется вопросами, требованиями и ожиданием ответа во всех случаях, кроме одной разновидности позиционных наступлений. Дружественность располагает к разговорчивости, к многоречивости (если не к болтливости), кроме одной разновидности позиционных наступлений — той, о которой мы упомянули. Рассмотрим эту разновидность. Установившиеся, удовлетворяющие взаимодействующих лиц отношения между ними покоятся на двух основах: на признаваемых обеими сторонами совпадениях, близости, общности интересов (это и есть «дружественность» той или иной степени в зависимости от значительности этих интересов и полноты их совпадения) и на неоспоримом для каждой из сторон соотношении вооруженности партнеров — на соотношении сил, каково бы оно ни было. Если одна из этих основ пошатнулась или родилось подозрение о ее непрочности, возникает повод для «позиционного» наступления — для установления верных отношений, верных представлений друг о друге взамен оказавшихся ложными. Все подобные отклонения от должных взаимоотношений сводятся обычно к двум вариантам урегулирования. Если партнер слишком высокого мнения о себе и слишком низкого мнения обо мне, его нужно «поставить на место», унизить. Если, напротив, партнер слишком низкого мнения о себе и слишком высокого мнения обо мне, его нужно приблизить, возвысить. Каждый из вариантов осуществим двумя способами. «Ставить на место» можно, унижая партнера, распекая, ругая или возвышая себя, хвастаясь своими знаниями, опытом, связями и т. д., и т. п. «Приближать» партнера можно, либо унижая себя, демонстрируя свою скромность, непритязательность, либо возвышая его, льстя.
Если сильный (по собственным представлениям располагающий превосходством в вооружении) часто, много и пространно говорит, то можно быть уверенным: он занят «позицией», установлением отношений, их сменой или, чаще, их укреплением, упрочением. Он либо «ставит на место», либо «возвышает себя», хвастается — первое реже, второе чаще. Впрочем, он может даже и льстить, унижать себя, когда добивается сближения. Делом он не занят. Если враг стал разговорчив, — значит, появляются проблески дружественности. Если друг стал молчалив, что-то в дружественности пошатнулось. Если сильный унижается, — ему недостает силы; если слабый унижает, — он эту силу ощутил.
Помимо соотношения сил (вооруженности) и соотношения интересов («для себя» или «для других») в речи человека по-разному отражаются его биологические, идеальные и социальные потребности. Для удовлетворения биологических потребностей как таковых слова не нужны, — поэтому небрежность словоупотребления, неряшливость речи выдает их давление. Для идеальных потребностей обиходного словаря недостаточно, — вот почему наука прибегает к специальной терминологии, а словесное искусство, литература — к метафоре. Настоящее и полное применение общепринятый словарь находит в сфере потребностей социальных. Их давление ведет к речи правильной, логичной, точной, к словоупотреблению ответственному. Так по характеру высказываний человека можно судить о том, насколько сильна в структуре его потребностей каждая из трех основных.
До сих пор мы имели дело с потребностями, актуальными в данной ситуации и в данное время, отвлекаясь от вопроса о потребности главенствующей, устойчиво, прочно или даже постоянно доминирующей в структуре личности. Технология актерского искусства призвана содействовать выявлению главенствующей потребности как сверхзадачи роли, но воздерживается от определения средств ее воплощения. В искусстве воплощение главного доверено сверхсознанию. В деятельности сверхсознания это главное и проявляется.
