Психопатология обыденной жизни. О сновидении - Зигмунд Фрейд

По поводу пальца она после некоторого колебания назвала следующую ассоциацию: “В семье моего мужа бывало, что люди рождались с шестью пальцами на ногах. Когда наши дети родились, их сразу же проверили на предмет шести пальцев”. По внешним обстоятельствам анализ в тот вечер пришлось отложить.

На следующее утро, 12 декабря, дама пришла ко мне и с видимым волнением сказала: “Как вы думаете, что случилось? Вот уже около двадцати лет я посылаю поздравления с днем рождения пожилому дяде моего мужа, причем всегда пишу ему письмо 11 числа. На сей раз я забыла об этом, пришлось отправлять телеграмму с утра”.

Я вспомнил сам и напомнил даме, с какой уверенностью она вчера вечером отмахнулась от вопроса моего коллеги о числе двенадцать: якобы для нее двенадцать – просто число, хотя, как выяснилось, с ним связана праздничная дата.

Тут дама признала, что этот дядя ее мужа – человек богатый, и она твердо намеревалась ему наследовать, особенно в нынешних стесненных финансовых обстоятельствах. Так, например, именно он – вернее, его смерть – тотчас пришел ей на ум несколько дней назад, когда одна знакомая нагадала по картам, что она получит крупную сумму денег. Она немедленно сообразила, что дядя мужа – единственный человек, от которого могли прийти деньги, и эта сцена заодно напомнила ей, что жена этого дяди когда-то обещала упомянуть в своем завещании детей нашей дамы. Увы, обещание не было исполнено; впрочем, старуха могла дать соответствующие указания мужу…

Это желание смерти дяде было в ней и вправду очень сильным, потому что она сказала подруге, которая гадала на картах: “Ты поощряешь людей расправляться с ближними”. Четыре или пять дней между этим пророчеством и днем рождения дяди дама постоянно просматривала некрологи в газетах того города, где проживал дядя. Поэтому неудивительно, что ввиду сильного желания его смерти дата дня рождения оказалась вытесненной и вследствие этого забылась привычка, которую соблюдали на протяжении многих лет, причем настолько сильно, что даже вопрос моего коллеги ее не восстановил.

В обмолвке насчет двенадцати пальцев прорвалось вытесненное число двенадцать, которое властно напомнило о себе. Именно “напомнило”, поскольку поразительная ассоциация с “пальцем” заставляет заподозрить и наличие дополнительных скрытых мотивов. Она также объясняет, почему число двенадцать заместило невиннейшую расхожую фразу о десяти пальцах. Ассоциация, напомню, гласила, что в роду мужа известны случаи рождения младенцев с шестью пальцами на ногах. Такое количество пальцев – признак особой аномалии. Значит, шесть пальцев означают одного ненормального ребенка, а двенадцать пальцев – двух ненормальных детей. Это в точности характеризовало текущую ситуацию: дама вышла замуж в очень раннем возрасте, и единственным наследством, оставленным ее мужем, в высшей степени эксцентричным и сумасбродным человеком, который покончил с собой вскоре после свадьбы, были двое детей, причем врачи неоднократно объявляли их аномальными жертвами серьезного наследственного заболевания от отца. Старшая дочь недавно вернулась домой из больницы после тяжелого кататонического приступа; вскоре после этого младшая дочь, уже достигшая половой зрелости, тоже заболела тяжелым неврозом.

Тот факт, что детская ненормальность связывалась с желанием смерти дяде и уплотнялась с этим гораздо более сильно вытесняемым и психически более выраженным элементом, позволяет предположить существование второй характеристики речевой ошибки, а именно желания смерти ненормальным детям.

Но на особое значение двенадцати как пожелания смерти указывает сам тот факт, что день рождения дяди тесно увязывался в сознании дамы с мыслью о его кончине. Ее муж покончил с собой 13-го числа, то есть через день после дня рождения дяди, а жена дяди тогда сказала молодой вдове: “Вчера он присылал свои поздравления, такие полные тепла и ласки, а сегодня…”

Могу добавить, что у самой дамы были достаточно веские основания желать смерти своим детям, ибо те не доставляли ей никакой радости, лишь изводили и вынуждали к суровым ограничениям ее самостоятельности: ради них она отказалась от женского счастья, которое могла бы принести ей новая любовь. То есть она действительно прилагала исключительные усилия, чтобы не испортить настроение дочери, вместе с которой собиралась в гости; можно вообразить, какое ей понадобилось терпение и самоотречение, когда нужно заботиться о ребенке с ранним слабоумием, – и сколько раз на дню приходится справляться с гневом!

Соответственно, смысл тайного пожелания будет следующим.

“Дядя умрет, эти ненормальные дети умрут (как и вся ненормальная семейка), а я получу их деньги”.

Эта схема, на мой взгляд, отличается несколько своеобычной структурой.

Во-первых, в ней сразу два признака, соединенных в общий элемент.

Во-вторых, наличие двух признаков отражается в удвоении оговорки (двенадцать ногтей, двенадцать пальцев).

В-третьих, поразительно, что одно из значений числа двенадцать, а именно двенадцать пальцев, выражающее детскую ненормальность, означает косвенную форму представления; психическая аномалия представлена здесь физической, а высшие части тела – низшей».

Глава VI

Очитки и описки

Приступая к ошибкам в чтении и письме, мы обнаруживаем, что к ним применим тот же самый общий подход, каким мы руководствовались при изучении погрешностей речи; это не удивительно, поскольку налицо близкое родство этих функций. Я ограничусь здесь несколькими тщательно проанализированными примерами и воздержусь от попытки охватить эти явления во всем их многообразии.

А. Очитки

1) Я перелистывал в кафе номер «Лейпцигской иллюстрированной газеты», держа ее под углом, и прочел название картины, занимавшей всю страницу: «Свадьба в Одиссее» (in der Odyssee). Обратив внимание, я в изумлении повернул газету правильно – и прочел на сей раз как следовало: «Свадебное празднество на берегу Балтийского моря» (an der Ostsee). Каким образом приключилась со мной бессмысленная ошибка? Мои мысли тотчас обратились же к книге Рутса «Экспериментальные исследования музыкального фантома» (1898)[93], сильно занимавшей меня в последнее время, так как она тоже затрагивает разрабатываемые мною психологические проблемы. Автор обещал издать в ближайшем будущем новую книгу под названием «Анализ и основные закономерности сновидений». Незадолго до этого вышло из печати мое «Толкование сновидений», а потому я ожидал публикации автора с величайшим нетерпением. В оглавлении книги Рутса присутствовало указание на наличие в тексте подробного индуктивного доказательства того, что древнеэллинские мифы и сказания коренятся главным образом в сновидческих и музыкальных фантомах, в картинах снов, а также в безумных наваждениях. Я немедленно погрузился в чтение соответствующего места, чтобы узнать, известно ли автору, что знаменитая сцена явления Одиссея Навсикае[94]