Андрей Курпатов - 3 главных вопроса. Семейное счастье
В коридоре появляется муж в пижаме и с газетой в руках:
– Марья Сергеевна, здрась–те… И надолго вы к нам?
– Да пока не надоем, Витенька…
Витенька роняет газету:
– Господи, мама, неужели даже чайку не попьете?!»
Родственники… Отдельная и больная тема супружеских отношений.
Разумеется, одинаковых семей не бывает и родственников одинаковых нет. Но есть общие принципы, которые определяют поведение наших родителей в отношении нас, но женатых (замужних), и в отношении тех, кто за нас вышел (или за кого мы пошли). Принципы непростые. Здесь к коллизии уже обсужденной нами внутривидовой агрессии (а тут она цветет ярким цветом) прибавляется коллизия ролевых игр, а это – караул страшный.
Что такое роль? Роль – это социальный рефлекс. Вот видите вы своего педагога – откуда-то из времен «бурной молодости» или «счастливого детства», который вам уже и не педагог никакой вовсе, а просто старый знакомый, но вы рефлекторно начнете перед ним отчитываться. Рефлекс. Но вот перед вами ваш подчиненный. И у вас рефлекторно изменяются осанка, тембр голоса, да и мысли в голову лезут специфические: «Что он тут делает? Почему не на работе? Когда он уже сдаст отчет? Больше делать ему нечего, только бы дурака валять!» Тоже рефлекс. И с начальником, и с милиционером, и с кондуктором в троллейбусе – везде у нас срабатывает определенный социальный рефлекс, а проще говоря, мы автоматически начинаем играть ту или иную роль [5] .
Разумеется, «отцы и дети» в этом смысле никакое не исключение. Два вам года, или двадцать два, или сорок два, ваш родитель – это ваш родитель. И вы не можете реагировать на него иначе, чем как на своего родителя. Да, какие-то реакции модифицируются с возрастом, но главное отношение остается. И если вы родитель – та же самая история. Два года вашему ребенку или пятьдесят два – он для вас сын или дочь. Вы беспокоитесь, переживаете. «Куда пошел?», «Одень шапку!» ну и так далее. Все это само собой – социальный рефлекс. Что называется – не задушишь, не убьешь, скипидаром не выведешь.
Итак, соответствующие роли – мамы, папы, дочери, сына – присущи каждому человеку, это факт. Но это далеко не все. Мы – дети и родители – выполняем очень важную роль в жизни наших родителей и детей. Мы для них еще и определенные «персоны». И сейчас надо несколько слов об этом сказать.
Отец – это человек, который в нашем детстве олицетворял собой силу. Мальчики со своими отцами или составляли команду по типу «мы – банда!», или боролись, зачастую скрыто, но сурьезно, – сопротивлялись своим отцам, пытались доказать им свою состоятельность и самостоятельность. В общем – «борьба титанов», своего рода «титаномахия». Ничего не поделаешь – растет «герой», он должен повергнуть предыдущего «героя». Ну или не «герой», а вожак, лидер, авторитет. Девочки в свою очередь или хотели раствориться в силе отца, то есть скрыться, упрятаться за его мощной фигурой, или, напротив, мучались от недостатка любви, внимания, понимания с его стороны – чувствовали в связи с этим свою ущемленность, ущербность, невостребованность, второсортность.
Мама – это другое дело. Мама – человек, который, так или иначе, со всеми своими плюсами и минусами становится для своих детей неким эталоном женщины. Для мальчика мама чаще всего – это нежность и любовь, принятие и поддержка, явленное одобрение, ну или вечное ожидание этого одобрения. Для девочки весь этот список, конечно, тоже предназначен, но еще и нечто другое, а именно – конкуренция. Мама для девочки то же, что папа для мальчика, – эталон, который должен быть превзойден. Причем как мальчик в отношении папы, так и девочка в отношении мамы – в общем, дети – действуют методом подражания, хотят превзойти родителя, но ведут себя так же. Правда, форма этого поведения часто кажется совершенно противоположной, но тут надо смотреть внутрь, а не на одни только внешние признаки.
Сын – это тоже непростая «персона». Он для отца, с одной стороны, некий продолжатель его самого, наследник традиции. Но, с другой стороны, сын для него конкурент – и в борьбе за женщину (их жену и мать), и в более общем смысле – жизненные успехи, достижения, статус и так далее. Ведь силы отца с возрастом убывают, а молодой человек, напротив, теми же темпами входит в период своего расцвета. Вот почему отцы так ждут от своих сыновей абсолютного подчинения – это и желание видеть в сыне свой «дубль», и желание прижать его к ногтю, чтобы не чувствовать свою нарастающую с течением лет слабость.
Для матери же сын – это абсолютно другое. Для матери сын – это тот мужчина, который всегда будет ее мужчиной . Это трудно объяснить словами, но, наверное, достаточно легко понять. Любой мужчина в жизни женщины – нечто, что может оторваться в любой момент и исчезнуть в голубой дымке. Он ненадежен. Более того, в его руках ее ролевая позиция – мужчина делает женщину любовницей, домохозяйкой, «мадам Брошкиной». Если, конечно, она воспротивится, то сможет сама определять свою ролевую позицию – с ним ли, с другим, но в целом позиция женщины на психологическом уровне очень уязвима в отношениях с мужчиной. Сын же – принципиально другое дело. Сын – вечный спутник, вечное пристанище. Он никогда не перестанет быть для нее сыном, то есть он гарантирует ей определенную ролевую стабильность, а значит, и вообще – стабильность, что в общем-то в палитре мужских прелестей и достоинств является для женщины самым важным. Вот почему сыну отведено в жизни женщины привилегированное положение. Он ее «платонический любовник».
С дочерью другая ситуация. Для отца она по молодости – «гений чистой красоты», а в старости, если все у них хорошо сложится, – идеальная мать: любящая, нежная, чуткая, отзывчивая, принимающая, одобряющая. Сказка – одним словом. Сын в любом случае отходит от отца. Даже если они достаточно близки, они – два соперника. Нет войны, нет никакого конфликта, но они продолжают оставаться потенциальными конкурентами. А девочка, дочь – нет. Он для нее – идеальный мужчина. И отец знает это, он это чувствует, он понимает . И то, что есть женщина, для которой он идеален, делает его счастливым. Счастливым и безгранично благодарным. А сама дочь оказывается для него – некой несбывшейся мечтой о счастье, ускользающим счастьем.
Впрочем, если отношения испорчены, то разочарование, пережитое дочерью в отношении отца, и гнев, выношенный отцом в отношении дочери, представляют собой нечто совершенно ужасное. Так что тут они могут испортиться – ого–го как! Например, в связи с разводом, случившимся, когда дочь была в пубертате и встала в роковой момент на сторону матери. Возможны и другие варианты развития этого конфликта. В общем, такое может случиться. И тогда дочь, как правило, переносит этот свой конфликт с отцом на отношения со своими мужчинами. Отец же в свою очередь воспринимает девочку как «шлюху» – она предала его мечту, она ему изменила. Разумеется, все это по большей части бессознательные переживания и не осознанные должным образом системы отношений, но эффект от этого не становится менее ярким и драматичным.
Дочь для матери – такая же конкурентка, как и она сама для нее. Мать стареет, теряет привлекательность, дочь взрослеет, набирает красоту и в социальном смысле силу. И если поначалу мать была привлекательна и представлялась своего рода эталоном для девочки (и, соответственно, для самой себя, потому как именно таким образом матери позиционируют себя в отношении дочерей), то с возрастом мать неизбежно теряется на фоне «расцветающего бутона». Самим фактом своего взросления, своей растущей привлекательностью в мужских глазах дочь невольно указывает своей матери на ее увядание, на ее непривлекательность, «второсортность» как женщины. В общем, настоящая архетипическая драма – «Свет мой, зеркальце, скажи…», «Ты прекрасна, спору нет, но …»
Зачастую этот конфликт между матерью и дочерью обретает трагические черты – полное отчуждение, холодность и даже жестокость. К сожалению, нередки и такие случаи, когда дочери уводят у своих матерей их возлюбленных. Разумеется, они сознательно не строят планов мести, но трудно не усмотреть в такой истории дополнительных, скрытых мотивов женского противостояния. Зачастую, впрочем, матери избирают более изощренный способ «борьбы» с дочерью – это всемерная опека, абсолютный контроль, полное и безоговорочное присутствие матери во всех делах дочери и так далее. Снаружи все мило и благолепно. Мать как бы начинает проживать молодую жизнь своей уже вполне взрослой дочери, пользуясь своей властью, авторитетом, влиянием. Иногда такая диспозиция в этом тандеме не менее разрушительна для обеих женщин, чем открытая конфронтация....Мы не можем не отдавать себе отчета в том, что наши отношения с родителями – это целый конгломерат различных эмоций, взаимных ожиданий, подсознательных конфликтов и поведенческих стереотипов. Это сидит у нас в подкорке. И с нашим вступлением во взрослую жизнь эти связи не рвутся, а только перенапрягаются. Причем если в наших отношениях с родителями не все было гладко, то на улучшение теперь рассчитывать не приходится. Прежние проблемы не рассасываются, а только усугубляются. Это, как и любая перестройка, серьезный стресс для психики, который порой начинает ощущаться далеко не сразу, а в течение нескольких лет.
