Кэрол Боумэн - Прошлые жизни детей. Как воспоминания о прошлых жизнях влияют на вашего ребенка

«Хорошо, – продолжал Норман, – а теперь представь, что ты снова сидишь в этой машине и едешь очень, очень быстро и все время кружишься и кружишься». Чейз ухватился за ручки кресла. Его веки быстро затрепетали, дыхание участилось. «Эта машина едет очень быстро, а затем внезапно останавливается. Когда она остановилась, ты выходишь из нее и оказываешься в иной жизни. В той жизни, куда ты хочешь попасть».

«Я мужчина. На мне коричневые штаны, – Норман подмигнул мне, Сара же сидела с закрытыми глазами и ловила каждое слово, – и белая рубашка. Она очень большая – не похожа на обычные рубашки. На ногах у меня сандалии с кожаными ремешками. Я могу видеть эти ремешки и грязные пальцы ног. Сейчас жарко и полно пыли. Очень сухо. Женщина... моя жена стоит рядом со мной. Она одета в платье. На голове у нее шляпа с полями, торчащими в обе стороны. Я меня есть маленький сын. Я делаю для него деревянные игрушки. У меня есть собака. Я очень счастлив».

Во второй раз я слышала, как мой сын говорите том, что у него есть семья. От этих слов у меня по телу пробежала легкая дрожь.

«Какой работой ты занимаешься?» – спросил Норман.

«Я вырезаю деревянные изделия для людей. Мне нравится моя работа. Я счастлив».

«Произошло ли что-то с тобой в этой жизни?» – спросил Норман.

«Это хорошая жизнь. Я люблю свою семью».

«Произошло ли что-то важное в этой жизни?» – спросил Норман.

«Я работаю, я люблю свою работу. Мой сын растет и учится работать, как и я. Он вырезает красивые вещи из дерева. Это хорошая жизнь, я действительно люблю свою семью».

«Был ли в той жизни кто-то знакомый тебе по этой жизни?» – продолжал зондировать Норман, стараясь выяснить, что осталось незавершенным в той жизни.

«Да, мой сын. Это мой друг. Хенсон».

Я вспомнила Хенсона, который всегда сопровождал Чейза в школе, и улыбнулась, вообразив его сыном Чейза. Матери Хенсона и мне нравилось, когда мальчики встречались после школы и играли вместе. Они были так добры друг к другу и никогда не дрались.

«Можешь ли ты что-то еще рассказать об этой жизни?» – нас поджимало время, но Норман хотел довести сеанс до конца.

«Да, о моей собаке. Я скучаю по собаке из той жизни. Я страшно расстроился, когда мои родители отдали собаку перед тем, как родился я. Я снова хотел иметь собаку. Я очень грустил, когда они отдавали собаку».

«Ты знаешь, что произошло перед тем, как ты родился?» – уточнил Норман.

«О да, я знал, что они отдают нашего пса, но я не мог сказать, чтобы они не делали этого, так как не родился еще». Это был интересный поворот. Да, у нас была собака, большая немецкая овчарка, которую мы вынуждены были отдать, так как переезжали из деревни в город. Мог ли Чейз действительно знать об этом прежде, чем появился на свет? Знают ли дети о том, что происходит в окружающем мире, находясь в матке? Эти вопросы я решила отложить на потом.

Пришло время уезжать. Норман уверил Чейза в том, что это было очень здорово вспомнить такую счастливую прошлую жизнь, что эти чувства он сохранит навсегда в своем сердце. Затем он велел моему сыну открыть глаза. Чейз раскрыл глаза как-то особенно широко, потер их руками и стал внимательно разглядывать все в комнате. Затем он перелез через ручку кресла и побежал к двери. Когда мы вышли вслед за ним в другую комнату, он светло улыбнулся и попросил разрешения окунуть ноги в бассейн.

Когда я сказала им, что пора уезжать, дети начали ныть. Им было так интересно с Норманом. Я прекрасно знала, что они чувствуют.

Уже на воздухе я окончательно осознала, что Норман сделал это снова. Но в этот раз все было иначе, чем тогда, на кухне. Иными были приемы, которые использовал Норман, чтобы пробиться к их памяти. В прошлый раз он воспользовался их специфическими страхами как мостом в прошлые жизни. Сегодня же, когда страхов уже не было, Норман применил ту же общую индукцию, что и со взрослыми, – технику релаксации и направленного воображения. Чейзу он предложил вообразить вертящуюся машину из Диснейуолда как средство доставки в иную жизнь, и это сработало. Сара же без всякой определенной инструкции отправилась в жизнь, где у нее оставалось незавершенное дело. И по ее же словам, она решила прийти в эту жизнь вместе с Чейзом, чтобы трещина, возникшая в их отношениях, смогла исчезнуть. Повлияет ли это прозрение на их отношения? Поживем – увидим.

Добрые воспоминания Чейза о том времени, когда он был резчиком по дереву, не отличались драматизмом. Это объясняло его дружбу с Хенсоном, но не решало никаких проблем. Очевидно, это приятное воспоминание уравновешивало предыдущее травматическое переживание.

Я почувствовала облегчение от того, что последние воспоминания о прошлых жизнях у Сары и Чейза были спокойными, а не трагичными. Поистине, счастливые жизни нужны нам, чтобы смягчить трагические переживания из других.

Я возвратилась из Флориды с твердым намерением продолжить свое исследование (как я громко окрестила то, чем занималась последнее время). Я также получила от Нормана длинный список книг для обязательного прочтения. Я читала и читала: книги доктора Мильтона Эриксона, считающегося общепринятым авторитетом в области гипноза, книги по нейролингвистическому программированию и, конечно же, книги по прошлым жизням и регрессионной психотерапии. Чтобы исполнить обещание, данное Норману, я нашла в Филадельфии гипнотерапевта, согласившегося обучать меня основам гипноза.

У Патрика и Кэти я взяла адрес доктора Вулгера и написала ему письмо, в котором сообщила, как высоко я ценю его книгу, а также рассказала немного о своем скромном опыте изучения воспоминаний о прошлых жизнях у детей. В конце письма я высказала надежду на то, что когда-нибудь мы сможем встретиться. В ответ доктор Вулгер прислал мне расписание своих семинаров. В списке числился недельный семинар, который он собирался проводить летом в одном из красивых уголков северной части штата Нью-Йорк. У меня не было никаких сомнений – я решила в нем участвовать!

В конце июня я забросила детей к матери и продолжила путешествие к границе Вермонта. Семинары проводились в большом обветшалом доме у озера – в тихом месте, где не было телефонов и прочих отвлекающих от регрессий в прошлые жизни факторов. Я присоединилась к группе из пятидесяти человек, в состав которой входили терапевты, психиатры, социальный работник, юрист, преподаватели, акушерка и учитель йоги из Коста-Рики. Я очутилась в раю прошлых жизней. Целую неделю я занималась тем, что проводила регрессии для других, отправлялась в регрессии сама и беспрестанно говорила о прошлых жизнях.

Мы наблюдали за Роджером, демонстрирующим свои техники на членах группы и проводящим принципы своей книги в жизнь. Я видела, как участники семинара испытывают самые разнообразные эмоции и чувства, проходя через регрессии в прошлые жизни. Они плакали, стенали, смеялись и катались по полу всю неделю. Я не переставала удивляться тому, как глубоко уходили люди в свои истории из прошлых жизней и насколько элегантны и отточены были техники индукции Роджера. Он редко прибегал к формальной гипнотической индукции, вместо этого он использовал образы, ключевые возвращающие мысли и фразы (историю жизни), телесные симптомы и чувства в качестве мостов к историям прошлых жизней. Поскольку эти воспоминания состоят из нескольких компонентов – ментального, эмоционального и физического, – человек, закрыв глаза и сфокусировавшись на одном из них, вызывает воспоминание о своей истории из прошлой жизни.

Например, если кто-нибудь описывает свою проблему как: «Я никогда не чувствую себя в безопасности», Роджер предлагает этому человеку повторить фразу несколько раз, сосредоточив все внимание на дыхании. «Я никогда не чувствую себя в безопасности. Я никогда не чувствую себя в безопасности. Я никогда не чувствую себя в безопасности. Я никогда не чувствую себя в безопасности» – с этим повтором образы и чувства начинают устремляться в сферу осознания пациента, обретая свою собственную жизнь и сплетая в живой рисунок истории прошлой жизни. То же относится и к чувствам: пациенту предлагают «придать слова чувствам и повторять эти слова до тех пор, пока образы, принадлежащие соответственной истории, не начнут приходить на ум».

Наконец я полностью поняла работу того механизма, с помощью которого Норман получил доступ к памяти моих детей тогда, на кухне. Он воспользовался техникой наведения моста, когда произнес: «А теперь расскажи, что ты видишь, когда слышишь те громкие звуки, которые пугают тебя», а затем: «Закрой глаза и скажи мне, что ты видишь, когда чувствуешь страх перед огнем». Он использовал эти страхи как сенсорные сигналы, как мосты, переброшенные в прошлые жизни.

Вскоре у меня появилась возможность экспериментировать с этими методиками собственноручно. В конце семинарской недели мы разбились на пары и начали работать с партнерами. Мыс напарницей отыскали тихий уголок, и я легла там па подушки, брошенные на пол. Она предложила мне выбрать предмет беспокойства и описать его. Я хотела работать и потому решила рассказать ей, какую неловкость я испытываю, когда Роджер обращается лично ко мне, адресуя свой вопрос всей группе. Я всегда боялась публичных выступлений любого рода. Напарница предложила мне развить эту мысль, и я перешла к тому, что с самого детства я чувствовала, что не вписываюсь ни в какую группу. Я всегда была чужаком в любом обществе. «Вписаться» всегда было для меня проблемой, и эта неспособность вызывала чувство неловкости во многих ситуациях. Воспользовавшись этим ключом, женщина сказала мне закрыть глаза и все время повторять: «Не вписываюсь, не вписываюсь».