Уильям Вулфолк - Верховные правители
Когда Диана ответила, он заговорил быстро, чтобы не дать ей шанса перебить его:
- Дорогая, я хочу немедленно тебя увидеть. Позволь мне приехать.
При мысли о том, что она может отказать, его охватило отчаяние.
- Пожалуйста! Если я не увижу тебя сегодня, мне будет очень одиноко.
Он услышал, что её душат слезы.
- О, ты сошел с ума, дорогой, ты сошел с ума - но все равно приезжай. Я тоже хочу быть с тобой.
За окном спальни виднелись золотистые ветви платана и кружевная листва. Утренние лучи солнца освещали Диану Хадсон, сидевшую у окна в клетчатом голубом платье и расчесывавшую волосы. Изящными движениями она убирала назад падавшие на глаза пряди.
Полусонный Алан увидел её у окна чуть приоткрытыми глазами. Прелестная женщина. Он едва не произнес вслух: прелестная женщина. Он ещё не проснулся окончательно.
Сегодня он впервые провел с ней ночь. Он оставил в отеле записку, в которой сообщал, что ему пришлось ненадолго уехать. Люди, вероятно, скажут, что ему понадобилось уединение. Подобное обычно происходит с кандидатами после шума и волнений съезда.
Узнает ли Адель? Вряд ли. Она не знала его расписания и уже предупредила, что не будет принимать большого участия в кампании. Политика раздражала её, она не хотела ничего знать о его деятельности.
В это шумное солнечное утро - со двора доносились голоса детей, плескавшихся в бассейне, - он подумал о странной перемене ценностей, которая произошла; любовь и брак противостояли друг другу, и вся его жизнь до Дианы казалась неполноценной, жалкой.
Он окончательно проснулся.
- Ты собираешься в ближайшее время увидеться с отцом? - спросил Алан.
- Завтра.
Ее близость с отцом вызвала у него ревность, осознание того, какое огромное место занимал Бен Хадсон в жизни Дайаны. Он подумал о большом грубоватом человеке, который регулярно читал библию, преподавал в воскресной школе и состоял в правлении своей церкви, и из тайника души, где хранились страхи Алана, медленно родился вопрос.
- Что, по-твоему, он сказал бы, узнав о нас?
- Он не пришел бы в восторг.
- Что бы он сделал?
Она чуть наклонилась вперед, глядя на него.
- Это имеет значение?
- Допустим, он бы сказал, что мы не должны больше встречаться?
- Для этого мне слишком много лет.
- И все же, если бы...?
Она словно слушала полузабытую мелодию. Наконец она поняла истинный смысл вопроса.
- Если бы он попытался - хотя я все же считаю, что это глупость, это бы не имело никакого значения. Ни малейшего. Я ответила на твой вопрос?
Из окна струился мягкий свет.
- Да. Ответила.
Алан улыбнулся.
Харри МакКаффри боялся признаться себе в том, насколько сильно потрясла его ссора с Тиной. Он горестно укорял себя, глядя на её горящую щеку и опухшую губу; сейчас он был влюблен в её внешность не меньше, чем когда впервые увидел Тину. Он испытал смятение, когда она вышла на сцену в конце первого действия; пока в городе продолжались гастроли, он не пропустил ни одного спектакля с её участием. Через шесть месяцев он развелся с женой, чтобы жениться на Тине. Он все знал о прежних любовниках Тины, а также о неудачном раннем браке с оптовиком из Луисвилла, торговавшим мебелью, и трехлетней связи с Генри Бланкеншипом. Она откровенно рассказывала о своей прошлой жизни, даже слишком откровенно, и не догадывалась о его враждебном любопытстве.
Однажды он спросил Тину, как она влюбилась в него. Он хотел избавиться от всех сомнений по этому вопросу. Она ответила ему. "Наверно, это произошло однажды вечером, когда мы сидели за столом в "Амбассадоре", и ты посмотрел на меня так, словно мы - единственные люди на земле". Ему нравились подобные ответы - они подтверждали её высокий класс.
Даже жестокие ссоры, предшествовавшие её первому отъезду в Грэнжвилл, казались не столь опасными, как эта последняя. Он и раньше был резок. Тина никогда бы не причинила ему серьезного вреда, но в состоянии наркотического опьянения она не отвечала за себя. Наказание за донос - конечно, неизбежная смерть.
На следующий день после их ссоры он улетел в Лас-Вегас, чтобы выполнить задание Генри Бланкеншипа. Генри интересовался примой из труппы "Фоли Бержер", уже почти месяц гастролировавшей в Лас-Вегасе. У этой женщины было столь совершенное тело, что когда она стояла без одежды под водопадом в одном большом номере, сразу становилось ясно, что она - звезда шоу. Генри хотел провести с ней уик-энд. МакКаффри снял на свою фамилию пентхаус в отеле, где выступала труппа "Фоли Бержер". Чтобы отогнать любопытных газетчиков и туристов, которые могли следить за окнами, он велел повесить плотные шторы. У входа и возле пожарного выхода будут стоять вооруженные охранники. В лифте кнопка двенадцатого этажа будет заблокирована замком с ключом. Все должно отвечать пристрастию Генри к уединению.
Перед отъездом из Лас-Вегаса Харри МакКаффри позвонил частному детективу, которого он нанял следить за Тиной. Услышав сообщение детектива, Харри помчался со скоростью восемьдесят миль в час по раскаленной долине. Он поставил "кадиллак" в гараж за домом. На деревянном столе в гараже лежали чертежи, инструменты, электрическая пила и тиски.
Джанис, горничная, открыла ему переднюю дверь. Она была опрятной негритянкой с серьезным лицом, носившей форменное платье с воротничком и манжетами из белых кружев.
- Где моя жена?
- Она спит наверху.
- Ты сегодня свободна, Джанис. Ты нам не понадобишься.
- Да, сэр. Спасибо.
Он перепрыгивал через три ступеньки. Тина услышала его шаги, прежде чем он добрался до второго этажа.
- Это ты, Харри?
Он замер от потрясения. Ее голос напомнил о лучших мгновениях их жизни.
- Да, это я, - сказал он и вошел в комнату.
Тина сидела в кресле в дальнем углу спальни. Лампа отбрасывала розовый свет на книгу, которую читала женщина, и её прелестное лицо.
- Джанис сказала, что ты спишь.
- Я сказала ей это, чтобы она меня не беспокоила.
Тина закрыла книгу.
- Я ждала тебя.
Она протянула руку и коснулась кровати.
- Сядь рядом со мной и расскажи обо всем, что произошло.
- Боюсь, сейчас твоя очередь.
- Моя очередь?
- Лучше не лги мне, Тина.
Она испуганно посмотрела на Харри, который сел на кровать напротив жены.
- Зачем мне лгать?
- Куда ты ездила в четверг вечером?
- Ты пугаешь меня, когда ведешь себя так.
- Ты ездила к этому Гиффорду.
- Нет!
В её глазах отражались две светлые точки. Под одним глазом оставалось едва заметное пятно, но припухлость щеки исчезла.
Он подошел к шкафу - он знал, где искать, - нашел там черное платье и черную шляпу с вуалью, которые она надевала на похороны матери. Бросил их на кровать; они казались оболочкой мертвого тела.
- Ты ездила к нему в этом.
Она оцепенело уставилась на платье. Оно осталось от матери.
- Убери, Харри. Пожалуйста.
Он бросил на неё долгий скорбный взгляд.
- Я поручил детективу следить за тобой.
Она пристально посмотрела на него, словно пытаясь понять, что он сказал, затем закрыла лицо дрожащими руками. У неё были длинные тонкие кисти.
- Почему ты отправилась туда? - спросил он.
- Я - я не соображала, что делаю. Я рассердилась на тебя.
- Что ты ему сказала?
- Ничего.
- Говори правду.
- Ничего. Я - я не смогла.
- Теперь остается только один выход.
- Нет!
- Это необходимо сделать ради тебя. Я должен отправить тебя назад. Если кто-то узнает, что ты была у Гиффорда... Тина, я спасаю твою жизнь. Не стоит спорить. Ты поедешь сегодня вечером.
Спустя мгновение она посмотрела на него безмолвно и покорно.
- Есть необходимость в такой срочности?
- Когда ты перестанешь употреблять зелье, ты поймешь, насколько безумный поступок ты совершила.
- Я не могу остаться сегодня с тобой?
Робкое приглашение. Она была прекрасна. Темные блестящие волосы падали на её плечи.
- Извини, - сказал он. - Надо ехать сегодня.
- Хорошо, дорогой. Если ты так считаешь.
Ее плечи вздрогнули.
- Я позвоню туда. Теперь ты обрела рассудок.
Она сидела, скрестив безжизненные руки на коленях. Спустившись вниз, он воспрял духом. Ожидая соединения, начал тихонько насвистывать. Важно то, что она признала необходимость медицинской помощи. Это сказал ему врач.
Наконец доктор Пойндекстер взял трубку.
- Доктор, это Харри МакКаффри. Я звоню, чтобы попросить вас об одолжении. Моя жена не в силах справиться самостоятельно. Она хотела бы вернуться.
- Когда?
- Прямо сейчас.
- Хорошо. Я все организую.
Поднимаясь вверх, он услышал, как взревел на подъездной дороге мотор. Через открытое окно пустой спальни увидел задние огни "кадиллака", огибавшего стену гаража. На его ладонях выступил холодный пот.
Он резко повернулся. Казалось, в комнате звучит смех; его оглушал раскатистый неслышный смех. Растерянный Харри почувствовал, что его ноги стали ватными.
