Чарльз Тарт - Практика внимательности в повседневной жизни

Гурджиев нередко стимулировал эмоции своих учеников неординарными способами. В течение ряда лет у него был учебный центр во Франции, в старом замке Шато де Приер. Ученики регулярно приезжали туда жить: работали в саду, красили стены, мыли туалеты, а также посещали лекции и получали личные инструкции. В учебном центре жили также несколько русских эмигрантов, приехавших из России вскоре после большевистской революции. Один из них (условно назовем его Бехтеревым) особенно раздражал тех, кто приезжал в Шато де Приер в качестве духовного ученика. Он не был учеником Гурджиева и вообще считал все духовные разговоры чепухой. Его привычки заставляли людей, что называется, лезть на стену. Он казался самым невнимательным, самым эгоистичным и раздражающим человеком на свете.

Ученики Гурджиева ненавидели Бехтерева. Они приехали ради серьезной духовной работы, а этот «ужасный тип» постоянно раздражал и отвлекал их. Они стали разыгрывать над ним злые шутки, порой до такой степени неприятные, что ему пришлось уехать. Я не могу точно сказать, но, по-моему, однажды они даже вываляли его вставные зубы в коровьем навозе. Он уехал совершенно взбешенный.

Когда Гурджиев узнал о его отъезде, то немедленно вскочил в машину и направился в Париж. Разыскав там Бехтерева, он умолял его вернуться, обещая огромные деньги только за то, что тот согласится жить в Приере. Позже он объяснил ученикам, что этот человек – одно из наиболее ценных учебных пособий, какие у него есть. «Вы занимаетесь здесь самоизучением, – говорил он, – и этот человек наступает на ваши любимые эмоциональные мозоли каждый день, предоставляя великолепную возможность увидеть, как устроены ваши психологические механизмы. Его отъезд – большая потеря для тех, кто хочет реального самопознания, а не фантазий, которые вы имеете относительно себя и своих возвышенных духовных целей».

Я совсем не имею в виду, что вы должны начать искать подобного человека. Жизнь сама сведет вас с такими людьми.

Наиболее ценным достижением является изменение установки. Вы начинаете сознавать, что не знаете собственных психологических механизмов, что вовлекаетесь в автоматические, бессознательные реакции, которых не понимаете и которые портят вам жизнь. Вы обнаруживаете, что, прежде чем вы сможете что-то с этим сделать, нужно понять, что в вас происходит, что необходимо самоизучение, самовоспоминание и самонаблюдение. Тогда стрессы и напряжения жизни становятся подарками. Они дают вам возможность увидеть вещи, которые вы иначе не заметили еще бы много лет.

Это одна из причин того, почему Гурджиев не был сторонником монастырей и уединенных мест, которые создаются для обеспечения людям покоя, чтобы улеглись волнующие их тревоги. Там никто не наступает на больные мозоли, там не нужно решать никаких проблем. Человек оказывается в искусственной ситуации, которая в некотором отношении благоприятна, но в то же время может создать у него иллюзию относительно духовного развития. Работа над собой в обычной жизни, где продолжают происходить всякие неприятные вещи, обеспечивает богатый материал для изучения.

Из сказанного вовсе не следует, что нужно делать свою жизнь более тяжелой. Она и без того создает достаточно неприятностей, так что нет необходимости в специальной власянице.

Студент: Я работаю с таким человеком, который наступает мне на мозоли. Это моя сослуживица. Я часто вынужден иметь с ней дело, и она нажимает на все мои кнопки. Это воплощенный демон! Иногда мне хочется ее убить. Она всех доводит до белого каления. Но я надеюсь, что когда-нибудь смогу общаться с ней и одновременно наблюдать за собой и видеть ее как реального человека.

Она – хороший учитель для вас.

Студент: Да, конечно. Это ценно для меня. Но как хорошо было бы не работать с ней!

Находясь в ее обществе, вы могли бы даже сделать для нее что-нибудь хорошее, не важно, будет она знать об этом или нет. Если она так ведет себя со всеми, то, наверное, она очень одинокая женщина. И то, что кто-то время от времени готов общаться с ней, может быть важным для нее.

Студент: Мне, однако, не хотелось бы проводить с ней много времени! (Смех.)

Другой студент: Как хорошо работать по собственному расписанию, а не по навязанному кем-то.

Да, хорошо располагать своим временем, но, с другой стороны, можно многого достичь, именно используя ситуации, которые вас подталкивают. Есть опасность не развить свои возможности понимания, бессознательно выбирая не слишком неприятные ситуации. Когда жизнь навязывает вам что-то свое, у вас больше материала для работы.

Я не хотел бы преувеличивать трудности вырабатывания в себе внимательности. Несмотря на то что мы много лет жили иллюзиями и грезами и нам теперь трудно стремиться к внимательности, надо отметить, что внимательность тоже имеет свои положительные стороны. Умение жить в настоящем порождает тонкое, но очень значимое удовольствие. Это один из аспектов того, что Шинзен Янг называет необусловленным счастьем.

Наше счастье основано, как правило, на успехе: я счастлив, если получаю то, чего хотел, и наоборот, несчастлив, если не получаю. Это обусловленное счастье. Присутствие и внимательность содержат в себе некий тип счастья, который выходит за рамки этой обусловленности. Присутствуя и принимая, мы обычно не создаем дурную карму, не стремимся слепо и отчаянно к удовольствию, не совершаем бессмысленных поступков, вызывающих негативные последствия.

Присутствие и внимательность дарят нам порой живые мгновения красоты, удовлетворения и прозрения, хотя временами и приходится остановиться и принять нечто неприятное для себя, нечто такое, что мы поняли относительно собственной жизни, нечто смущающее нас, факты жестокости и страданий – наших собственных и других людей. Постепенно наше психологическое пространство расширяется, и мы начинаем получать большее удовлетворение во всех областях жизни.

Студент: Не могли бы вы что-нибудь сказать о мере усилия во время этой практики? Понятно, что ничего нельзя получить, не прилагая достаточных усилий; однако мне кажется, что, если усилия слишком велики (колокол звонит – остановите внешнее движение, замолчите и понаблюдайте за собой полминуты), вы рискуете откусить больше, чем можете проглотить, и в результате потерпите неудачу. Не стоит ли подумать об оптимальной затрате усилий?

Я бы сказал так: большую часть времени следует быть благоразумным, но иногда и неблагоразумным.

Гурджиев не придерживался «благоразумия» в этом отношении. Он говорил, что усилия вообще не идут в счет, речь идет только о сверх-усилиях, которые вы совершаете, перейдя черту истощения. Эта установка отчасти верна, а отчасти является личной особенностью Гурджиева. По эннеаграмме [14] он был человеком «восьмого типа». Такой человек автоматически увеличивает усилия, сталкиваясь с препятствиями.

Вы правы: слишком большие усилия временами непродуктивны. Но иногда следует делать сверх-усилия. Например, в гурджиевской группе, в которой я когда-то работал, мы устраивали мини-ретриты, которые длились по нескольку дней и нескольку ночей. В это время мы не спали. Мы все время были чем-то заняты, и все время поддерживали в себе самовоспоминание – чувствование-смотрение-слушание.

Первая ночь бывала не так трудна, но к концу второй ночи состояние становилось тяжелым, и люди многое узнавали о сне в далеко не метафорическом смысле: они имели возможность непосредственно наблюдать затуманенное сознание. Они узнавали также, что такое реальные усилия.

Это крайность, но крайность, ограниченная во времени. Некоторые люди пытались продолжать такой режим работы, ограничивая сон четырьмя часами в сутки в течение двух месяцев. Я лично считаю, что это своего рода сумасшествие, и некоторые из них были близки к тому, чтобы наезжать на телефонные будки и т.п. Такого рода лишение себя сна достаточно опасно.

Для меня и многих других (здесь есть индивидуальные различия) пара ночей, проведенных совершенно без сна, во многих отношениях равносильна дозе ЛСД. Усталость и сонливость разрушают обычные автоматические привычки. Если вы в достаточной мере умеете концентрироваться, наблюдать и отмечать свои инсайты, то короткий период лишения сна в правильном контексте работающей группы может быть полезным. Но как способ жизни – это глупо, если только вы, как многие, не любите жить на грани опасности все время.

Одной из реакций на отупение от обыденной жизни среди теней сансары, в трансе общепринятого является стремление к опасности. «Я могу быть убит каждую секунду, а значит, я жив». В опасных видах спорта вроде прыжков с трамплина или автогонок присутствие в физическом мире просто необходимо: если ваше внимание отвлечется на две десятых секунды, вы рискуете получить увечье или погибнуть. Другим примером того же может служить тот факт, что для многих ветеранов Второй мировой войны участие в боях, по их рассказам, – это самые реальные, самые живые моменты в их жизни.