Ирвин Ялом - Психотерапевтические истории. Хроники исцеления
Мое чувство частичного поражения способно вас обмануть, и вы не порицаете меня. У меня есть сценический опыт, и внешне мое лицо и тело находятся там, где я хочу. Они нарабатывают внешность, дублируют душевное равновесие и силу. Хотя хороших ощущений мне это не дает. Тем не менее после терапии я обычно более способна выразить свою агрессию в виде реакции на свою позу.
14 апреля
Доктор Ялом
Я не видел Джинни три недели, которые провел в Бостоне. За неделю до этого у меня в 11.00 была запланирована встреча с Джинни, после которой, в 2.00, я должен был сесть на самолет и лететь на Восточное побережье. До вторника я придерживался этих планов, но потом осознал, что невозможно выполнить все в срок и успеть на этот последний рейс в Бостон. До вечера вторника я упорно работал и, наконец, после длительных колебаний решил позвонить Джинни и отменить встречу. Я все же использовал шанс и по телефону дал ей понять, что в случае крайней необходимости попытаюсь уплотнить график и встретиться с ней. На что она ответила — печально, что мы с ней не встретимся, так как она подготовила для меня хороший отчет. Я пожалел, что упускаю такую возможность, потому что мне действительно было интересно, что же получилось, но в любом случае такова предыстория нашей сегодняшней встречи, которую я могу вполне справедливо назвать «Три в одном».
Если коротко, то Джинни рассказала мне, что дня два она чувствовала себя отлично, — все началось вроде бы в воскресенье вечером, когда Карл снова обозвал ее бревном, обвинив в том, что каждый вечер она ложится в постель и сразу засыпает, даже не поласкав его. И она без обиняков ответила ему гневом на гнев. На следующее утро она сумела рассердиться на школьника, который плохо вел себя и язвил в ее адрес. Неважно, что она пожурила не того парня. Она сумела разыскать виновника и пожурила его. И неважно, что он так и не обратил на нее внимания. Она стала чувствовать себя сильной и полноценной и начала относиться к себе очень серьезно. Выглядит это так, словно Джинни мельком увидела свою внутреннюю силу и форму, а потом всего этого лишилась, потому что я неожиданно отменил сеанс. Она сказала, что у нее появилось чувство, что она сможет прийти ко мне и восстановиться, чтобы продолжить процесс. Но мой отъезд в каком-то смысле разорвал цепь. Она не могла полностью высказать все это мне по телефону, так как, когда я позвонил, рядом с ней был Карл, с которым она играла в игру «веришь — не веришь». Из-за этого она оказалась в довольно трудном положении между двумя важными для нее мужчинами. И она шепотом по телефону сообщила, что, вообще-то, не может рассказать Карлу об этих последних переменах, так как для него они не имеют никакого смысла.
Все это было изложено просто блистательно. Джинни была очень веселой, и хотя она рассказывала о своих приятных ощущениях как о чем-то прошедшем, мне показалось, что хотя бы частично оно все еще присутствует в настоящем. У меня возникло много мыслей по поводу ее слов, и я попытался рассмотреть их в определенном порядке.
Во- первых, я поинтересовался, возникло ли у нее раздражение из-за моей отмены сеанса. Слишком далеко она, конечно, углубиться не могла, и я почти был вынужден кое-что ей подсказать: вообще-то, я смог бы спланировать свой день и получше, или если бы я действительно думал о ней, то попытался бы увидеться. Обдумав все это, она нашла для меня оправдание в том, что я отменил все встречи. Сначала она полагала, что так получилось потому, что она мне не платит, но затем отказалась от такой интерпретации, узнав, что я отменил и всех платных пациентов. Для меня это характерный показатель того, как я постоянно игнорирую тот факт, что Джинни не является платной пациенткой. Для меня это совершенно неважно, так как все деньги, которые платят другие пациенты, идут не мне, а университету. И так как я это Джинни достаточно четко не поясняю, то получается, что передо мной она в большем в долгу, чем на самом деле есть.
Еще я попытался выяснить, что для нее значит исчезновение приятных ощущений после того, как я не смог принять ее. Я сказал ей, что представил себе маленького мальчика, выполняющего с трамплина спортивные прыжки, который все время говорит своей маме «следи за мной, следи за мной» и затем полчаса спустя вдруг понимает, что мама за ним в действительности не следит, и это лишает удовольствия всю процедуру. Другими словами, печально, что Джинни чувствует себя хорошо только благодаря мне. Она отрицает это, настаивая, что чувствует себя хорошо также благодаря и себе, но чего-то не хватает. Я это объясняю ее уверенностью в том, что я недостаточно о ней забочусь.
В ее жизни теперь происходит много событий, которые ее расстраивают. Она должна выехать из дома, в котором сейчас живет, так как хозяин дома и его жена только что развелись и все срочно распродают, включая мебель, которой она пользовалась в течение прошлого года. Джинни тут же обвинила себя в том, что не ведет себя в этой ситуации сверхъестественным образом. Она вызвалась помочь хозяину, который из-за болезни ничего не может делать, а затем раскритиковала себя за то, что не выполнила эту функцию с полным самообладанием. Хотя любой расстроится из-за того, что вынужден расставаться с тем, что стало ему дорого, включая и хозяина. Для Джинни характерно рассматривать любое событие как знак своей собственной приниженности или отсутствия благодати. Она закладывает события своего дня в мельницу самокритики, которая питается энергией ненависти к себе. Я говорил ей об этом, указывая на некоторые «следует», которые управляют ее самовосприятием и предъявляют сверхъестественные требования. Она рассказала о визите подруги, и я попытался заставить ее посмотреть на эту встречу глазами этой девушки. Джинни знает, что подруга очень высокого мнения о ней. Думаю, многие люди отзываются о Джинни положительно, разделяя мое хорошее о ней мнение. И я вместе с ней задался вопросом, почему прекрасное отношение других людей никогда не оказывает влияния на саму суть ее ненависти к себе. На этом мы и закончили сегодня нашу встречу.
Возможно, еще больше, чем раньше, я начинаю видеть свет в конце лабиринта. Тот простой факт, что Джинни смогла провести сеанс по формуле «два в одном», очень обнадеживает. Иногда пациент сохраняет в себе такой опыт как точку отсчета для будущего прогресса, опознавая знакомую территорию по мере приближения к ней. Джин-ни сейчас стремится сделать как раз противоположное. Она вспоминает этот взлет и тут же понимает, насколько апатичной она бывает все остальное время. Тем не менее, я думаю, мы еще не раз вернемся к этому моменту.
апреля
Доктор ЯЛОМ
Сегодня Джинни пришла в полном смятении. К тому же и я опоздал минут на 10–15, что явно не пошло на пользу делу. В ходе встречи я чувствовал себя немного виноватым за опоздание, так как сегодня это было неуместно. С другой стороны, может, это было и к лучшему, так как это помогло ей хоть немного мобилизовать свой гнев в отношении меня. У меня была утомительная встреча с архитекторами, на которой мы рассматривали планировку новой психиатрической больницы через дорогу. А так как я сегодня собирался уехать на несколько дней, они задержали меня сверх положенного, и все же я мог бы прийти и вовремя. Как бы там ни было, Джинни действительно чувствует, что она немного сдала позиции. Состояние у нее ужасное. Случилось то, что она оказалась под страшным давлением. Ей нужно найти новую квартиру в течение недели. Всю мебель вытаскивают на распродажу прямо из-под нее. Карл сильно обжег руку на кухне из-за своей оплошности. Она не могла писать отчет три недели и т. д. и т. п. Ее мучения на этой неделе меня обеспокоили, о чем я ей и сказал. Думаю, когда все утрясется, она почувствует себя гораздо лучше. Тем не менее считаю, что сейчас очень важно четко определить, что она делает с собой в периоды напряжения.
А делает она то, что начинает всем угождать, затем упивается жалостью к себе и превращается в такую жалкую личность, что ее начинают отвергать другие. Но особенность настоящей ситуации состоит в том, что на этот раз ее гнев находится почти на поверхности. Обычно она прячет его поглубже, а потом чувствует себя озадаченной и беспомощной от того, что не выразила его в действии. Она рассказала, как злилась на то, что ей надо было сегодня прийти ко мне. Хотя я пытался вытянуть ее из грязи, ей, однако, надо было очень много сделать, чтобы найти время, к тому же ее укачало в автобусе. Она проснулась с мыслью заиметь оружие, чтобы всех перестрелять. Когда она пошла спросить секретаря, где я, у нее появилось ощущение, что если я пропущу сегодняшнее занятие, то это будет подходящим продолжением недели. Она никак не могла открыть форточку в кабинете, и у нее возникло сильное желание шибануть стекло кулаком. Карл не думал о последствиях, посылая ее смотреть квартиры, когда она еле передвигала ноги от усталости, и заставляя ее идти в книжный магазин, когда она не хотела, а затем ругал ее, хотя и шутя, за то, что она не приготовила обед.
