Обнимая Возлюбленного. Отношения в паре как путь пробуждения - Стивен Левин
Раньше мы считали, что слова Франклина Рузвельта – «Нет ничего, чего стоило бы бояться, кроме самого страха» – выражают замечательную мысль. Однако затем мы поняли, что нет ничего пугающего даже в страхе. Страх – это лишь очередное «мимолётное впечатление», очередной вагончик в «поезде» нашего мышления. Тогда страх перестал вести к избеганию, а стал напоминать нам о необходимости проявлять бдительность. Нет ничего, ради чего стоило бы отгораживаться от других или охранять своё сердце. Страх напоминал нам: стоит позволить этому чувству проявлять своё естественное непостоянство, не привязываясь к нему и не отвергая его, позволяя ему вливаться в гораздо более обширное пространство – в преданное сердце.
К тому времени, когда мы переехали жить на природу, между нами уже установилась прочная «триангуляция». Наши души приобщались к великой радости гармоничной любви. Такая любовь – любовь двух существ в их совместном бытии, любовь, которая выше всякого «знания».
Отличие двойственного состояния, когда любишь «кого-то», от опыта любви-бытия (единения в сердце Возлюбленного, которое выше разделений) мы на собственном опыте пережили несколько лет тому назад в День благодарения. Я мыл посуду в тот день и, подняв глаза, увидел Ондреа, которая сидела на диване, держа на коленях нашего внука и внучку, которая держала её за правую руку. Рядом с ней сидела, сияя от радости, наша дочь, недавно ставшая матерью. По другую сторону от неё расположились мать и отец Ондреа. А в другом углу комнаты на полу сидели два наших взрослых сына, играя с собаками. Созерцая эту восхитительную семейную сцену, я со вздохом отметил про себя: «Лучше не бывает!» Но уже через секунду, ещё наслаждаясь красотой этого целительного семейного воссоединения, в душе мне пришлось признать, что, хотя на личностном уровне всё выглядело замечательно, мы не были подлинно открыты друг другу. Мы ещё не освободились от глубочайшей ностальгии. В этой ностальгии слышалось: «Да, всё прекрасно. Но что с того!» Люди, которые находились тогда рядом со мной, любили друг друга сильнее всего на свете – и всё-таки сама привязанность к этому поверхностному совершенству мешала им свободно общаться на более глубоком уровне. Я застал прекрасное, почти ослепительное мгновение, однако в нём не было той радости и чувства взаимосвязи, которое возникает в совместном переживании неразделимого единства бытия. Это переживание открывает больше того, чем мы довольствуемся обычно, считая это «любовью». Какой бы восхитительной ни была эта ситуация, как и всякое экстатическое состояние ума, она была хрупкой и сильно зависела от исходных условий. Всего пара слов могла разрушить её. Скорее, здесь встречались умы, чем беспрепятственно общались души. Происходящее глубоко удовлетворяло ум, однако сердцу, которое знало о возможности ещё более глубинной связи, ситуация казалась поверхностной и мимолётной. Тогда я вспомнил слова Будды о том, что даже самые глубокие состояния сосредоточения и безмятежности, которые достигаются в медитации, напоминают тревожное беспокойство в сравнении с невыразимым покоем нашей абсолютной природы.
За последние семь лет мы осознали, что страдаем всякий раз, когда отличаем себя от Возлюбленного, нашей истинной природы. Всё, что тяжелее нашей изначальной лёгкости, оказывается невыносимым.
Совместный путь к целостности возносит отношения на мистическую высоту. Когда наша любовь к конкретному существу расширяется и становится бытием в любви, открываются новые перспективы исцеления и понимания. Процесс исцеления обретает огромную мощь. Надежда переходит в уверенность. Страх – в бесстрашную осознанность. Радость же, которой так не хватает даже самым прекрасным существам, становится привычным состоянием души. Сердце обретает открытость, преодолевая границы опечаленного ума. Над тёмными водами раскрывается прекрасный цветок лотоса.
Часть II
Углубление союза
13
Наедине с Возлюбленным
Легко забыть, что взаимоотношения с истиной – так или иначе, личное дело каждого из нас в отдельности, особенно если увлечься перспективами, которые открывают сознательные отношения, а также возможностью постигать истину вместе с кем-то. Легко забыть, что мы решаем стоящие перед нами задачи и пожинаем плоды своих трудов в одиночестве, в уединённом безмолвии сердца. Именно наша индивидуальная работа, наше непрестанное исследование ума и душевная самоотдача позволяют отношениям становиться глубже. Один учитель часто говорил: «Бог – твой единственный друг». На самом деле мы всегда одиноки – у нас есть только Возлюбленный.
Люди часто жалуются на мучительное одиночество, которое ослепляет ум, так что сердце погружается во тьму. Некоторые предпочитают одиночеству рядом с Возлюбленным, скажем так, «плохие отношения». Мы боимся своего одиночества, пытаемся как-то отвлечься, спешим утолить свой голод. Но если ненадолго остановиться и просто побыть наедине с этим чувством одиночества, которое так часто движет нами, обнаружится нечто весьма интересное. Больше не сопротивляясь этому состоянию, мы позволяем ему присутствовать, а затем прислушиваемся к любым проявлениям, которые могут возникнуть в процессе исследования. Просто созерцайте это одиночество – и позвольте ему целиком поглотить вас. В каждый момент времени ощущайте разнообразные качества, образующие это состояние, которое мы зовём одиночеством. Ощущайте его телесные проявления. Тон его голоса. Слова, которые оно выбирает. Его однотипные стремления и навязчивые побуждения. Систему его желаний. Просто остановитесь и позвольте одиночеству свободно проявляться.
Тогда мы услышим тихий голос сердца, непреклонного, как Будда, сидящий под фиговым деревом: «Если я умру от одиночества, так тому и быть. Я буду продолжать свой поиск, пока не постигну истину реальности». Как Будда, который призывал себе в свидетели землю, мы находим точку опоры и настойчиво продвигаемся вперёд, открываясь чувству одиночества, с которым мы очень редко взаимодействуем, но от которого так часто отгораживаемся. Тогда это одиночество углубляется и начинает всё больше тревожить нас. Кажется, невозможно больше выносить его ни мгновения – находиться в такой изоляции, в такой покинутости собой и миром. Одиноко, одиноко, одиноко… и вот, поскольку мы готовы присутствовать здесь и сейчас, одиночество обращается в переживание свой единственности в мире. Абсолютная единственность, в которой каждый – наедине с Абсолютом. Наедине с Вселенной. Наше одиночество становится Великим Одиночеством, в котором нет никого, кроме меня и Возлюбленного. Здесь я наедине с Ним.
Когда, находясь в одиночестве, мы начинаем чувствовать присутствие живой истины, мы обретаем терпение. Мы больше не ожидаем новых отношений. Мы просто открыты им. А пока их нет, мы живём наедине с Возлюбленным. Теперь, наверное, мы начинаем понимать, что происходит на душе у седоволосой женщины, которой шестьдесят пять и которая впервые выходит замуж со словами: «Только превосходные отношения стоят того, чтобы предпочесть их одиночеству». Ей было недостаточно «остепениться», её целью был Возлюбленный.
Когда мы сосредоточиваемся на этой
