Ольга Маховская - Соблазн эмиграции, или Женщинам, отлетающим в Париж
Существуют и привлекают до сих пор незначительную часть молодежи кружки, клубы, движения типа «Витязь», «Сокол», «Русские скауты во Франции». Однако общение среди подростков происходит в основном на французском языке, который более удобен и понятен для детей. Наиболее активным оказывается движение скаутов, которое, как известно, вернулось в Россию (его организации существуют в крупных городах – Москве, Петербурге, Нижнем Новгороде, Самаре и др.), было поддержано М. Горбачевым и оказалось единственной молодежной организацией, противостоящей национал-патриотическим военизированным бригадам. Однако в самой Франции религиозные и патриотические движения наряду с православными приходами направлены на поддержание российской групповой идентичности и не определяют формирование у молодежи социальных навыков. Многие дети, участвующие в ритуальных событиях эмиграции (Рождество, Масленица, Пасха), с уверенностью говорят, что они – французы, но православного исповедания – как их родители. В Париже я познакомилась с двумя семьями, в которых французские отцы приняли православие и ставшие активными прихожанами.
В последние годы во Франции открылись сотни культурных ассоциаций. Их деятельность носит в основном коммерческий характер. На 31 августа 1994 года было зарегистрировано 532 ассоциации, чья деятельность имеет отношение к бывшим гражданам Советского Союза. Причем три четверти этих ассоциаций были открыты в течение 1991–1994 года. Активность этих ассоциаций мало отвечала тем целям, которые ими декларировались. Часть ассоциаций возникла в результате распада известной ассоциации «Франция – СССР» в 1992 году, они работают теперь под новыми названиями.
Из организаций такого рода ни одна не выдвинула в качестве своей цели психологическую помощь семьям-эмигрантам. Их можно считать поэтому несущественными и психологически незначимыми институтами социализации.
Разница между российской и французской системами воспитания и образования
Родители отслеживают разницу в воспитательных подходах, но оценивают ее по-разному. Об этом свидетельствуют и данные интервью.
Интервью 1: «Французский ребенок постоянно находится под присмотром взрослых – мамы, няни, отца. Вы их никогда не увидите на улице. Если на улице гуляют дети без взрослых – это скорее русские. Детей сопровождают по дороге в школу, из школы, на другие занятия. У них нет таких кружков, как у нас, да еще бесплатных. Здесь вообще трудно найти хорошего преподавателя. Большинство занятий проводится для проформы, лишь бы дети были чем-то заняты».
Интервью 2: «Я ни за что не поведу ребенка в русскую школу – там такое убожество. Разит «совком». Мой мальчик участвует во всех школьных мероприятиях во французской школе, на каникулах они будут играть Мольера. Я рада. Я всегда спокойна, когда он в школе. По-моему, он получает блестящее образование, широкий кругозор».
Интервью 3: «Меня смущает то, что мои дети хорошо учатся, но очень скромно держатся во французской школе. Первое время это было большой проблемой, и мы думали уже переводить младшего ребенка в школу при посольстве. Он все отдавал французам, не мог себя вести так раскрепощенно, как они. Они же там на голове ходят с утра до вечера. У нас же – дисциплина».
По мнению родителей, дети которых посещают школу при Посольстве РФ французскую школу, уровень и систематичность преподавания гораздо выше именно в российских классах. Кроме того, считают они, здесь дети получают навыки коллективного решения учебных задач, которые родители относят к безусловным преимуществам советской системы образования. «В наших школах давали систематические знания по основным предметам, учили навыкам коллективистского поведения, работы в команде». «Для нас, кто уже довольно редко попадает в нормальную языковую среду, потому что там уже нет родственников, эта школа – единственная возможность сохранить язык на уровне его реального владения, понимания, а не на бытовом уровне».
В целом анализ отзывов о тактиках воспитания и образования в русских и французских школа, полученных из рассказов мам-эмигранток, а также мое собственное участие в образовательных мероприятиях в рамках международных мероприятий[102] показывает, что задача сочетания двух систем воспитания не является легкой. Западная, более либеральная система воспитания направлена на формирование более самостоятельной и независимой личности, которой предстоит сделать свои выборы позже, после школы и которой предстоит потом отвечать за свои поступки самой. Российская (советская) система воспитания стимулирует усвоение знаний, умений, навыков в ущерб личностному развитию ребенка.
Таблица 1
Различия советской и французской (западной) систем воспитания, мешающие активному включению российских детей во французское общество
* Вслед за Ф. М. Достоевским можно сказать, что русский человек вынужден жить в состоянии постоянного надрыва, крайнего напряжения в условиях недостижимых целей и идеалов. Практика воспитания детей, задаваемая высокими, практически не достижимыми и не принадлежащими человеку результатами, имеет свои истоки в православии. Об этом напомнил специалист по русской культуре Жорж Нива. См.: Nivat G. (1999) Russie an IX, Le debat: histoire, politique, société, N107, Paris.
Если сравнивать результаты двух систем воспитания, то первая из них дает на выходе хорошо тренированный, дисциплинированный интеллект[103], но зависимую от групповых норм личность[104]; вторая – независимую личность, но более низкие в формальном отношении показатели познавательного развития при оценке их с точки зрения суровой и жесткой критериальности привычной для нас системы воспитания (функция воспитания и образования в рамках советской системы были совмещены). Российские по происхождению дети хорошо учатся в школе, но отличаются низкой самооценкой, подчиняемостью, неумением за себя постоять. Они пребывают в дезориентации, когда возникает необходимость в самостоятельной постановке и решении задач.
Так воспитание в условиях суровой дисциплины может привести к падению мотивации достижения ребенка, сужению его интересов и контактов. Высокая дисциплина может мотивироваться страхом нарушения запретов.
Обучение детей в советской системе мотивируется не столько интересами самого ребенка, сколько давлением со стороны взрослых и довольно жесткими стандартами оценок. Если западному ребенку стараются привить навыки работы по предметам, максимально операционализировать обучение, то в условиях нашей системы обучения демонстрируется конечная цель, а не меньшей задачей являются все-таки хорошие отношения с преподавателями и сверстниками. Задача психолога в каждом отдельном случае – провести своего рода инвентаризацию воспитательной и образовательной ситуации, в которой находится ребенок, имея в виду ближайшие и отсроченные последствия выбираемых взрослыми приемов воспитания, сложившихся в рамках семьи амплуа каждого из членов семьи, задатков и способностей самого ребенка.
В контексте анализа историй жизни людей важны более долгосрочные последствия воспитания детей. Российская эмиграция, не представляя особой угрозы французскому культурному ландшафту подростковыми правонарушениями, известна громкими случаями суицидов и преступлений, совершаемых бывшими российскими гражданами уже в пору зрелости, в районе тридцати лет.
Драматургический нерв жизни российского по происхождению ребенка в эмиграции состоит в том, что он растет в условиях замалчивания обстоятельств, в которых находится он и его семья. Это связано не только с тем, что родители часто и сами не в состоянии оценить свои силы, возможности и перспективы, но и с тем, что замалчивание, разного типа уловки и отвлечения детей от неувязок в жизни близких им людей составляют норму воспитания в советский и постсоветский периоды. Эта практика кажется опасной именно в условиях эмиграции, когда дети лишены возможности понимания, что происходит с ними и их родителями. Такой была еще недавно советская семья, готовящая своих детей к жизни в стандартных, не требующих личной инициативы условиях.
В западной традиции принято доводить отношения до высокой степени рационализации, четких обозначений в отношении к своим собственным интересам.
В условиях резких социальных изменений, ломки складывающихся годами и поддерживаемых государственной идеологией сценариев социализации детей, тем более в условиях смены культурного ареала, такое умолчание оставляет ребенка в одиночестве, в условиях болезненной для него неопределенности, безоружным, беззащитным, снижает шансы на успешную адаптацию. Самая большая и традиционная ошибка бывших советских граждан состоит в том, что в условиях эмиграции они не считают нужным сообщить детям, почему, как надолго семья переезжает в другую страну и какие варианты развития событий их ожидают.
