Екатерина Мурашова - Лечить или любить?
Я прикрыла глаза от ужаса. Где они, психоаналитики, с их вопросами?! У меня просто не поворачивался язык.
Светочка истолковала мое молчание как однозначно осуждающее и снова заплакала. Потом начала икать.
— Я его нарочно дразню, понимаете?! — сквозь слезы и икоту выкрикнула она. — Я вообще-то дура, а теперь у меня знаете сколько в блоге френдов… Я же на маму похожа, а папа добрый и… такой… Он вчера валидол на кухне пил… А вдруг он из-за меня умрет?! Ну что вы молчите?! Вы вообще про Фрейда читали?
Только колоссальным усилием воли мне удалось сдержать нервный смех…
Со Светочкой мы поговорили по душам. Она обещала больше не дразнить папу-математика, а направить интересы своей бурно пробуждающейся сексуальности на сверстников. Даже если ей придется из-за этого расстаться со всеми интернет-друзьями, с любопытством наблюдающими за фрейдистскими перипетиями этой истории… Папа, в конце концов, дороже!
Глава 15
Вернуть сына домой
Эти две семейные истории прямо напрашиваются на то, чтобы их рассказывали парой, хотя и пришли они ко мне в разное время, с разницей в несколько лет. Я предлагаю их для обсуждения потому, что, хотя мне и удалось помочь семье в одном из случаев, я до сих пор не очень уверена в правильности моей трактовки событий. Предлагаю поразмышлять вместе.
— Я понимаю, они богатые, вот его туда и тянет все время. — Женщина не поднимала глаз и понуро рассматривала узор на ковре в моем кабинете. — Где мне с ними тягаться!
— А нужно тягаться? — удивилась я, сделав ударение на последнем слове.
К этому моменту я уже знала семейную ситуацию и проблему, с которой мать-одиночка Анжелика пришла ко мне.
Они с самого начала жили вдвоем с сыном Витей — отец мальчика оставил мать после ее отказа сделать аборт и более на семейном горизонте не показывался. Бабушка с дедушкой каждое лето забирали Витю к себе — в маленький городок в Пермской области. Анжелика работала в проектном институте и еще брала работу на дом — в раннем детстве Витя много болел, и прорва денег уходила на лекарства, массажи и консультации специалистов. На личную жизнь и развлечения времени и сил у Анжелики не оставалось категорически. Потом ситуация со здоровьем сына, по счастью, выправилась, а к пятому классу у Вити обнаружились явные способности к математике, о чем Анжелике и сообщила классная руководительница. «Подумайте серьезно, — сказала она. — Наша школа — увы! — слабая. Надо дать мальчику шанс». Анжелика не оставила без внимания слова педагога. В седьмой класс Витя подготовился с помощью матери и, сдав сложный экзамен, поступил в престижный математический лицей.
Спокойный и вежливый мальчик хорошо вписался в коллектив, легко справлялся с программой. В старом классе болезненного в прошлом Витю считали «ботаником», не всегда принимали в компанию, могли и поколотить. Новые одноклассники разительно отличались от прежних: мальчик быстро нашел себе друзей, с которыми его связывали общие интересы, стал бывать у них в гостях. Сначала Анжелика, разумеется, только радовалась. Но потом…
Отношения матери и сына были достаточно доверительными. Витя охотно рассказывал обо всем, что видел дома у новых друзей, простодушно удивлялся уровню их семейного достатка, подробно, с горящими глазами описывал экзотические игрушки и аппаратуру (в основном, конечно, речь шла о компьютерной технике).
— Представляешь, у Артура целая отдельная комната. Совсем своя. В нее даже мама стучится. А обедают они все вместе в столовой, и такая люстра красивая над столом висит, а мама у них к обеду обязательно переодевается… А на даче у них три этажа, и у Артура есть такой маленький мотоцикл, они меня уже туда пригласили на зимние каникулы, а Артур сказал, что научит меня на нем ездить, и можно будет съездить на озеро. А папа Артура обещал, что обязательно летом покатает меня на катере. Он раньше был яхтсменом и даже в Стокгольм из Петербурга на яхте ходил. Я фотографии видел. И компьютер у Артура такой мощный, что…
Витя не был завистлив и не предъявлял матери никаких претензий. Она изводилась сама и задавала ему провокационные вопросы. Потом ловила себя на недоброжелательности к людям, которых видела только на родительских собраниях. Потом корила себя за то, что не сумела дать сыну таких возможностей, как у Артура, за то, что у него нет отца, который покатал бы его на катере, еще за что-то…
Витя что-то понял и перестал рассказывать о друзьях. Потом вообще обо всем, что происходит в его жизни. А чуть позже просто перестал приходить после школы домой — вместе с Артуром они сразу шли к нему. Возвращался он иногда за полночь и сразу ложился спать. «Мы вместе делаем уроки», — объяснил Витя. «А почему бы вам иногда не делать уроки у нас?» — спросила мать. — «Это неудобно, ведь у нас всего одна комната», — холодно возразил мальчик. — «Но, послушай, — Анжелика попыталась воззвать к хорошим манерам сына. — Это неприлично, в конце концов. Допустим, у Артура своя комната, вы никому не мешаете. Но родители Артура ведь не обязаны всю неделю тебя кормить!» — «Я понимаю, но мама Артура сказала, что ей приятно, когда на столе много тарелок, — ей всегда хотелось иметь еще детей, а мы с Артуром — как близнецы. Я не думаю, что она врет… Кстати, в пятницу я иду с Артуром и его папой на футбол, а потом мы сразу поедем к ним на дачу. В понедельник папа Артура сразу привезет нас в школу. Учебники я возьму с собой».
— Конечно, «тягаться» — это я не так выразилась. Я понимаю, они, скорее всего, хорошие люди, — в глазах Анжелики блеснули слезы. — Но лучше бы Витя оставался в той, старой школе. Там его не всегда понимали, но нас всегда было двое — я и он. А здесь… Мне кажется, что у меня отняли сына… И ничего другого у меня нет… Скажите, я еще могу что-нибудь сделать, чтобы его вернуть?
А вот другая история.
— Скажите, вы верите в сглаз или… как это говорят… в приворот? — Моложавая, стройная, дорого одетая женщина испытующе смотрела на меня.
— Если говорить на уровне газетных объявлений, то не верю, — ответила я. — Но существует эффект плацебо. И внушение. И самовнушение. А в чем, собственно, дело?
— Иногда мне кажется, что они его приворожили. Иначе это просто нечем объяснить. А у них там такая странная бабушка — знаете, с клюкой и одним зубом, просто чистая ведьма…
— Гм-м… — промычала я. (А вы бы что сказали на моем месте?)
— Мой муж очень хорошо зарабатывает. У него растущий бизнес. Мы не стеснены в средствах. У нас прекрасная четырехкомнатная квартира. Дача, компьютер последней марки, любые возможности для развлечений — путешествия, горные лыжи, бассейн, когда он только упомянул о собаке — я тут же купила ему стаффордширдского терьера с отличной родословной… Прекрасная библиотека, домашний кинотеатр, еда из экологически чистых продуктов…
— Послушайте, — мне надоело это рекламное перечисление. — Я очень рада за вас. Но в чем все-таки проблема?
— Я забрала его из этой школы. Но это не помогло. Может быть, нам переехать? Но мы столько денег и души вложили в отделку этой квартиры…
Мне захотелось помахать растопыренными пальцами перед лицом дамы, чтобы привлечь к себе ее внимание.
— Кто такой «он»? — я решила попробовать еще раз.
— Мой сын. Дмитрий. Ему двенадцать лет, — наконец-то откликнулась она. — До пятого класса он учился в школе у нас во дворе — ее вообще-то хвалят, там хороший английский, и учительница ему очень нравилась, да и нам тоже. Но контингент…
— Что не так с контингентом?
— Вы не подумайте, я не сноб, — сказала дама (поздно, уже подумала, мысленно ответила я). — Просто уж очень странная история. Дмитрий с первого класса подружился с мальчиком-одноклассником Сеней, семья которого живет в соседнем подъезде, на первом этаже. Семья многодетная, в ней не то шесть, не то семь детей, я никогда не могла их толком пересчитать. Плюс мама с папой, плюс та самая прабабушка с клюкой, плюс — дети подбирают их на улицах — две собаки и не то три, не то четыре кошки. Все это — в трех небольших комнатах!
— Семья Сени — социально неблагополучная? — спросила я. — Алкоголь, наркотики?
— Да нет, — дама слегка смутилась. — Вроде бы ничего такого. Обычные люди. Правда, я не могу понять, зачем им столько детей. Если ты не можешь им ничего толком дать…
Я не стала уточнять, что именно не могут дать Сене и его братьям и сестрам родители. В конце концов, мы занимались не ими.
— А в чем ваша-то проблема? Дружба с Сеней влияла на Димину учебу? Он научил его курить? Материться? Приносить с улицы кошек?
— Если бы… — Я удивленно подняла брови. — Фактически, Дмитрий просто переселился к ним!
— Вот как!.. Расскажите подробней.
— Да что там подробней! — дама раздраженно хрустнула пальцами. — Он проводит там все время после школы. Они с Сеней делают уроки, играют, дерутся, ходят в садик за младшими детьми, гуляют с собаками (а наша собака при этом сидит дома!). У этой семьи не всегда хватает денег на мясные продукты — они варят кашу и суп из костей и овощей в таких огромных кастрюлях — Дмитрий садится с ними есть! У них в детской комнате нет плафона — висит просто голая лампочка. Вечером я пытаюсь забрать его домой — он не идет, говорит: «бабушка Люся будет нам страшные истории рассказывать про Летучего Голландца и про руку преступника Джерри. Я хочу послушать!» Понимаете, у них уже полгода телевизора нет — они его случайно разбили во время потасовки! Там все время шум — я только загляну, у меня сразу голова раскалывается — дети орут, собаки лают, мать на всех кричит, охаживает тряпкой всех без разбора. Что удивительно: Дмитрию тоже достается не хуже всех прочих (она, кажется, в запарке своих и чужих не различает), так он не в обиде, а если я на него голос повышу, он обижается и до вечера из своей комнаты не выходит…
