Ольгерта Харитонова - Женщины. Разговор не о мужчинах
В обществе, где «красота» возведена в культ, тело женщины всегда несовершенно, оно стремительно портится — стареет, полнеет, меняется. В мужчине же внешние изменения — это следы опыта и индивидуальности, вызывающие уважение. Несовершенное, женское тело нуждается в рукотворных изменениях, от косметики до пластической хирургии, и многие из них болезненны, потому что боль «очищает» плоть.
Большинство женщин испытывает постоянное недовольство своим телом и стремится что‑то предпринимать по этому поводу, в то время как большинство мужчин спокойно принимает свои тела такими, какие они есть.
Общество стандартами красоты контролирует не только тело женщины, но и ее сексуальные проявления. Вульф прослеживает историю образов сексуальности и сопоставляет ее с историей женского сексуального освобождения. Контрацептивные таблетки получили распространение в шестидесятых. Это было настоящим освобождением от вечного страха забеременеть. Секс стал выражением любви, чувственным и игривым, не отягощенным стыдом и насилием, а порнография ограничивалась специальными изданиями. Но чем больше репродуктивных свобод получали женщины, тем больше распространялась публичная, допустимая порнография, полуобнаженные женщины на обложках, разворотах, объявлениях. В семидесятых женщины стали занимать властные позиции в обществе — и представление о сексе в популярной культуре изменилось: нежный любовный секс был объявлен скучным, в моду вошла анонимность, разовые встречи («мужской», животный секс). Одновременно в модных образах появилось «запретное»: кожаная атрибутика БДСМ, эстетика подросткового эротизма, и главное — практически обнаженное, подставленное всем взглядам «идеальное» женское тело, видимый образец того, как должна выглядеть женщина. В восьмидесятых для продажи продукции женщинам стали использоваться образы, до этого появлявшиеся только в высококачественной порнографии типа «Плейбоя» — они совмещали образ «совершенства» с символическим сексуальным удовольствием.
Гламурные образы полуодетых или обнаженных женщин распространены в современных СМИ. Но надо учитывать, что человек, раздевающийся среди одетых людей, чувствует себя неловко, уязвимо. Мы окружены образами раздетых женщин, в то время как аналогичные мужские образы крайне редки и никогда не публичны; это отчетливо демонстрирует властную динамику, и зрители постепенно ее усваивают. Кто одет, тот сверху, а раздетый — всегда ниже по положению: рабы ходили раздетыми перед одетыми господами.
До распространения образов медийных «красоток» и порнографии сексуальная фантазия людей основывалась на том немногом, что они могли увидеть в реальной жизни, и на их ощущениях от собственного тела. Эротические образы, питавшие их сексуальность, были построены на желании и на чувствах, но не на навязанном извне насилии, выдаваемом за сексуальность и эстетику. Женская сексуальность в современных СМИ представлена мифической «красотой» и презентуется в массовой культуре с помощью гламурной порнографии, которая не только задает жесткие, подавляющие рамки для женской сексуальности и телесности, но и эротизирует насилие над женщинами.
Вульф приводит статистику, иллюстрирующую то, как миф о красоте подрывает сексуальное желание и способности женщин к сексуальному удовлетворению: от трети до половины женщин не получают оргазма от полового акта, меньше половины женщин мастурбирует. Женщины не получают удовольствия от своих тел и от тел мужчин, с которыми ложатся в постель. Гламурная порнография заставляет женщин чувствовать себя некрасивыми, не заслуживающими удовольствия от секса, не заслуживающими любви. Миф о красоте утверждает: что для того чтобы заниматься сексом и получать удовлетворение, нужно быть «красивой» по стандартам мифа. Женское тело, не соответствующее стандарту, прямо или косвенно объявляется неприемлемым и даже отвратительным. Женщины стесняются обнажаться перед партнером и даже перед самой собой. Они отвергают свое тело, находя в нем все новые и новые недостатки — несоответствия глянцевому образу «красоты», которые делают сексуальное удовольствие для них запретным.
Миф о красоте позволяет демонстрировать и критиковать женские тела, но не мужские. И это, безусловно, защищает мужчин от внушающих им ужас насмешек. Этому же служат и рекомендации журналов, в которых женщинам советуют никогда не критиковать внешность мужчин, и особенно их гениталии, и даже преувеличивать их размеры. Одним из инструментов и оправданий этому служит распространенное ложное утверждение, будто визуальные образы «красоты» ориентированы на мужчин, потому что мужчины «любят глазами» и при этом склонны к полигамии, в то время как женщины не оценивают потенциального партнера визуально и склонны к моногамии.
Мужчины и женщины от природы в равной мере расположены к восприятию партнера как визуально, так и другими органами чувств. Мужчины и женщины равно разнообразны в своих склонностях к моногамии или полигамии. Однако мужчин с ранних лет приучают оценивать женщин визуально, в том числе с помощью гламурной порнографии, и стремиться пополнять свою «коллекцию» женщин. В то время как женщины остаются без визуального материала, и разными способами в них культивируется стремление ограничивать свой выбор партнеров.
Миф о красоте учит женщин отказываться от своих желаний и в то же время видеть в мужчинах в первую очередь человека и лишь потом — тело. Мужчин же он учит стремиться реализовать свои желания всеми силами, но в женщинах видеть сначала «красивое» тело и лишь потом, возможно, личность.
Миф о красоте возводит стену между мужчинами и женщинами. Требуя от женщин прикладывать много усилий для поддержания «красоты», он в то же время подает ее как «женскую тайну». Раньше такой «тайной» было все, связанное с рождением детей и ведением хозяйства. «Тайна» — это что «неинтересно мужчинам» и что нужно от них скрывать, как будто это постыдно. А пока женщины поддерживают «тайну красоты», мужчины испытывают раздражение по поводу чрезмерного интереса женщин к уходу за своей внешностью и в то же время не ценят усилия, которые приходится прикладывать для поддержания того уровня «ухоженности» (искусственности), который они от женщин привыкли ждать.
Если в прежние времена для женщин под запретом был секс, то теперь культ «красоты» запрещает еду. С едой связано презрение женщины к себе: страх, вина и стыд, которые следуют за удовольствием, потому что каждый лишний килограмм будет немедленно заметен окружающим, и за этим последует порицание. Мужчины могут есть что хотят, в то время как женщины испытывают стыд за каждый кусок. Женщины живут в атмосфере постоянного невидимого наблюдения и оценки. Журналы, эксперты и даже подруги убеждают, что нужно постоянно выглядеть безупречно на случай, если встретишь свою «судьбу» (мужчину) по дороге в магазин за хлебом или когда выносишь мусор.
Ужасно то, что и фитнес‑индустрия, и косметологические компании постоянно обманывают женщин на протяжении десятилетий, этот обман известен и участникам, и тем, кому положено их контролировать, но с ним никто ничего не делает, позволяя культивировать миф о красоте и использовать его для своей выгоды, а женщинам — терять огромные суммы, подрывая их и без того часто уязвимое финансовое положение.
Бороться с «лишним весом» предлагается диетами, или голодом. Сам по себе голод, который испытывают сидящие на диете, — это один из давно известных инструментов воздействия на психику. Вместе со страхом непредсказуемого будущего, усиливаемым культом страха возраста, и ощущением долга быть «красивой и женственной», эти методы использовались и используются по всему миру для того, чтобы удерживать людей в подчинении и не давать им задуматься о своей ситуации и о том, как ее изменять. Вульф анализирует физические и психологические последствия голода как жесточайшего ограничения женской телесности: от анорексии до психологической подавленности, послушности и восприимчивости, свойственной голодным людям.
Вульф рисует виртуальную картину, когда юноши из лучших семей Америки, ее надежда и опора, «отворачиваются от еды. Их кости проступают из‑под усохшей плоти. Они ходят медленно, через силу, как старики. На губах проступает белая корка. Они могут проглотить лишь ломтик хлеба, лишь нежирное молоко. Сначала десятки, потом сотни, потом тысячи… Многие оказываются в больницах и умирают». Можно было бы ожидать немедленной реакции общества: кризисные совещания и слушания… лучшие эксперты, которых можно нанять, статьи на первых страницах… Сыновья страны — ее будущее — убивают себя!
В реальности происходит именно это, но не с юношами, а с девушками — и поэтому реакция общества оказывается минимальной. Только родители девушек и оплачиваемые ими врачи борются с массовым распространением анорексии и булимии. Вульф пишет, что одна из десяти молодых американок, одна из пяти студенток колледжа голодает, порой до болезни или до смерти. Она просто делает слишком хорошо то, что от нее ожидают, — следует нормам красоты. И общество не бьет тревогу.
