Самые жестокие преступники. Психологические профили нацистов, диктаторов, сектантов и серийных убийц - Висенте Гарридо
Гейдрих в нацистской системе
На протяжении многих лет и даже в настоящее время имя Рейнхарда Гейдриха не было широко известно среди публики, обладающей базовыми знаниями о Второй мировой войне в целом и холокосте в частности (хотя возможно, что фильмы, вышедшие о персонаже в последние годы, изменили эту восприятие). Помимо Гитлера, первые имена, которые приходят на ум, – это Геринг, Гиммлер, Геббельс и Рудольф Гесс. Тем не менее машина уничтожения, представленная правительством Гитлера, нуждалась во втором эшелоне, который эффективно осуществлял бы планы завоевания и истребления. Маршал Роммель мог бы служить примером подходящего офицера для фронта, тогда как Гейдрих и Эйхман представляли собой важнейшие звенья в планировании геноцида (по моему мнению, Эйхман мог бы выделяться меньше, если бы Гейдрих не был убит в 1942 году).
Отличия Гейдриха от остальных лидеров нацистской верхушки заметны. Геринг проводил войну, почивая на лаврах своей славы пилота Первой мировой, а его провал в планировании битвы за Британию – лучшее свидетельство той ментальной стагнации, которая характеризовала его пребывание у власти, когда его больше занимали наркотики и роскошная жизнь. Гиммлер, со своей стороны, был лишь бюрократом, и его глубокий союз с Гейдрихом основывался на том, что ему не нужно было марать руки или придумывать жестокие и смертоносные стратегии. Эти задачи, будучи исполнены Гейдрихом, позволяли Гиммлеру предстать перед фюрером с чувством выполненного долга. Что касается Геббельса, он был версией Гейдриха в кабинетах, ведь их объединял глубокий энтузиазм по отношению к нацистской идее, который проявлялся в их креативности при реализации планов Третьего рейха. Хотя министр пропаганды был полной противоположностью образа арийца, оба они тратили все свои дни на разработку более эффективных способов достижения немецкой победы, каждый в своей сфере. Что касается Гесса, то вне зависимости от того, страдал ли он каким-либо психическим расстройством, объясняющим его побег в Великобританию, не вызывает сомнений, что он и Гейдрих были полными противоположностями: один искал перемирия с Великобританией, другой был одержим поиском новых, более быстрых способов убивать и пытать.
В сознании Гейдриха
Помимо заслуженного титула «палач Гитлера» и других использованных в его адрес прозвищ, я считаю, что его вклад в нацистскую идею лучше всего описывается прозвищем Волк, поскольку это хитрое животное, будучи на грани гибели от голода, проявляет такую свирепость – в одиночку или с другими, – которой могут похвастаться лишь немногие хищники, и невероятное упорство, если этого требует добыча. Упорство и свирепость были двумя заметными качествами Гейдриха.
Он доказал это в своей беспощадной борьбе с чешским сопротивлением, а также в своей роли в управлении холокостом. Русский писатель и журналист Василий Гроссман говорил о «геноциде пуль» и «геноциде газа», имея в виду различные способы массовых убийств, применявшихся последовательно[37]. Гейдрих сыграл ключевую роль в обоих этих системах: осознав, что миллионы людей невозможно убить лишь путем расстрелов, он содействовал развитию массовой газификации как «окончательного решения» и, вероятно, предложил бы другие важные меры, если бы прожил дольше.
Но откуда же взялась такая жажда убийств? Лина, его жена, была лишь важным инструментом для его амбиций. Убежденная сторонница гитлеровской идеологии (это у нее было с рождения), она твердо верила, что ее муж сможет стать выдающейся фигурой в нацистской иерархии. Гейдрих же лишь терпел ее, заняв почетное место рядом с Гиммлером. Он верил в нацизм ровно настолько, насколько это позволяло ему утвердиться как устрашающей и могущественной фигуре. Его «страсть» к Гитлеру не была результатом вдумчивого и рефлексивного осмысления нацистской идеологии: мы не знаем о его интеллектуальных способностях или образовании, ничего такого что позволило бы предположить, что он был глубоко рефлексирующим человеком. Скорее, его привязанность была вызвана благодарностью к человеку, который позволил ему преодолеть глубокое чувство стыда и унижения, полученное во время службы на флоте.
Гейдриха выгнали из армии еще до того, как нацисты пришли к власти. Его считали человеком без чести, позором для учреждения, которое до Гитлера руководствовалось этическим кодексом, основанным на гуманности. Можно с уверенностью сказать, что это событие породило в человеке, не испытывающем глубоких эмоций по отношению к своим собратьям, сильное чувство ярости, которое вырвалось наружу, как вулкан, когда представилась возможность. Немногие чувства способны разрушать сильнее, чем стыд, особенно когда тот, кто его испытывает, ощущает себя несправедливо обиженным[38]. Это чувство, как отмечено у многих героев этой книги, многократно усиливается, если у человека есть признаки нарциссической личности, что, несомненно, было у Гейдриха.
Примо Леви в своем знаменитом свидетельстве о холокосте «Если это человек», писал, что палачами становились обыкновенные люди, которые по разным причинам приняли эту роль в нацистской машине, будь то на нижних или высших уровнях (что напоминает «банальность зла» Ханны Арендт). Однако психобиографические исследования выдающихся нацистских убийц показали, что это не так[39]. Так же, как не все немецкие солдаты могли хладнокровно убивать женщин и детей, не все, кто обладал значимой властью в Третьем рейхе, могли совершить то, что сделал Гейдрих, ни до, ни после его смерти.
Один эпизод, который раскрывает сущность Гейдриха, связан с покушением, стоившим ему жизни. Напомним, что, к отчаянию Гитлера, протектор Чехословакии не имел никакой охраны и не ездил в бронированной машине. Наоборот, он любил разъезжать в открытом кабриолете. Что это значит? Как мог человек, который в оккупированной стране без колебаний убивал любого, кто был замешан в Сопротивлении или скрывал его участников, не принимать никаких мер предосторожности? Ответ заключается в том, что, утвердившись во власти на захваченной территории, он испытывал такое презрение к покоренным, что не мог представить, что кто-то осмелится противостоять ему. Нарциссизм не всегда требует самоубийственной демонстративности (скольких нарциссов-деспотов защищают и охраняют повсюду!), но когда ты так презираешь тех, кого убиваешь, можно легко их недооценить. И да, в этом эпизоде мы видим ту самую ярость и негодование оттого, что эти «недочеловеки» осмелились на такое: раненный взрывом гранаты, брошенной рядом с его машиной, он с пистолетом в руке бросился в погоню за участником подполья, который напал на него с автоматом, но так и не смог им воспользоваться.
«Ласковое» прозвище, которое Гитлер дал ему, – Человек с железным сердцем – было очень точным; железным или совсем без сердца – разницы нет, ведь оно отражает его необычайную жажду убийства, которая выделяла его среди всех остальных. Конечно, Гитлер и другие нацистские
