Алсу Бикташева - Казанское губернаторство первой половины XIX века. Бремя власти
В отличие от предыдущей практики, сенаторы обязывались не только доносить Сенату, но и уведомлять министров, по ведомству которых «осматривались части». Относительно порядка проведения ревизии новая инструкция не давала однозначных предписаний. К примеру, в 21-м пункте говорилось, что «сенаторы кроме присутственных мест в губернских городах могут и должны осматривать оные и в уездных городах, на пути лежащих; в стороне же находящиеся, ревизуются тогда, когда признают сие нужным». Получается, что ревизия уездных учреждений могла начаться еще до прибытия ревизора в столицу губернии, до предоставления губернским правлением необходимой документации, до выстраивания схемы проверки. А ведь это противоречило содержанию всей первой части. Следовательно, ревизоры могли по своему усмотрению выстраивать тактику осмотра. Кроме того, инструкция 1819 г. содержала существенные добавления: «Сенаторы, быв озабочены общею ревизией, если по каким-либо обстоятельствам признают необходимым произвесть где-либо в губернии особое исследование, то могут поручить оное по своему выбору, сверх должностных чиновников, кому-либо из почетных дворян той губернии, хотя и службу не отправляющих, но общею доверенностию пользующихся»[168].
Таким образом, ревизоры получали возможность при увольнении одних чиновников (определяемых Сенатом) замещать их на местах другими, а также получили право требовать «всякое содействие и исполнение» не только от начальников внутренней стражи, но и прочих воинских команд. Кроме того, могли производить следствия по злоупотреблениям не только гражданских, но и военных чиновников, рассматривать жалобы или просьбы проживающих в соседних губерниях. Все это значительно расширяло полномочия ревизующего сенатора, который выступал отныне в роли не просто «агента», а фактически наместника императора, призывающего для исполнения особо важных государственных поручений частных лиц и единолично вмешивающегося в отношения служебной иерархии. Изобилие понятий «лихоимство», «злоупотребления», «важные беспорядки» указывали на карательную направленность документа. Сравнивая два текста, невольно осознаешь, что разработчики последнего значительно расширили полномочия ревизоров для пресечения злоупотреблений местной администрации. При этом правительство декларировало свое намерение производить ревизионный надзор систематически раз в три года. В окончательной редакции инструкция была опубликована 17 марта 1819 г. Первыми ощутили ее на себе Казанская и Подольская губернии, но до тотального осмотра всех губерний дело не дошло. Попытки преобразовательной деятельности на местах ограничились введением наместничеств в отдельных губерниях. В этом эксперименте участвовала и Казанская губерния. В дальнейшей истории сенаторских проверок изменений в тексте инструкции не происходило.
Созданная благодаря пунктам инструкции единая матрица сенаторских проверок способствовала фиксации сведений неофициального свойства: о личных и профессиональных качествах губернаторов, их приватной жизни, служебном окружении, отношениях с местным обществом, о должностных доходах и т. д. Пункты этих документов определяли направление и характер интересующей верховную власть информации. Сейчас можно утверждать, что сами эти инструкции отражали принятую в указанное время позицию центра по отношению к перифериям империи. В частности, на персональном уровне, когда проверка касалась деятельности «хозяина губернии», материалы ревизий предоставляют возможность говорить о критериях эффективности его власти. Таковыми были: количество «решенных и нерешенных» дел в губернском правлении, отсутствие жалоб и доносов на губернатора и губернское правление, состояние дел в полиции, организация рекрутских наборов, количество недоимок в губернии и т. д. По этим формальным показателям Петербург судил о деятельности своего ставленника, о результативности применения делегированных ему полномочий. Следует отметить, что комплексного исследования, основанного на фронтальном прочтении текстов ревизий Сената по отдельным губерниям, до сих пор не существует. Применение этого подхода к материалам ревизий Казанской губернии в первой четверти XIX в. позволило выявить сюжетную канву административной жизни, вживить в нее реалии служебной деятельности казанских губернаторов, составить представление о практиках их власти.
Мои архивные изыскания документов сенаторских ревизий Казанской губернии выстраивались в соответствии с логикой их порождения и оседания в различных ведомствах и судебных инстанциях. Известно, что такие «надведомственные» проверки назначал сам император, опираясь на мнение сенаторов и министра юстиции. Для их проведения разрабатывались инструкции ревизорам (1799 г., 1805 г., 1819 г.). Логично было бы предположить, что сбор материала осуществлялся в соответствии с пунктами этих инструкций. Итоги проверки отражались в отчетах императору и Сенату. После прочтения императором текст поступал на обсуждение в Комитет министров (ф. 1263). Каких-либо форм отчетности тогда не существовало. В первое десятилетие XIX в. текущие рапорты и отчеты направлялись в I департамент Сената (ф. 1341) и обсуждались на его общем собрании. С 1805 г. сенаторы получили право переписки по возникшим вопросам с министрами юстиции (ф. 1405), внутренних дел (ф. 1282, 1284, 1286), народного просвещения (ф. 733) и т. д. Переписка ревизоров с местными властями откладывалась в канцеляриях губернаторов (НА РТ, ф. 1, ф. 2).
В результате материалы сенаторских ревизий оказались рассредоточены по разным архивохранилищам страны. Документы одной и той же ревизии можно обнаружить в личных фондах сенаторов-ревизоров, в фондах Сената, Комитета министров, различных министерств, в фондах местных учреждений. Чтобы объединить их в единый источниковый комплекс, мною были исследованы указанные фонды Российского государственного исторического архива (РГИА), Национального архива Республики Татарстан (НА РТ), Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ).
Говорить о полной сохранности материалов казанских ревизий не приходится. Архив Министерства юстиции первой половины XIX в. «зияет дырами». Его описи пестрят штампами, свидетельствующими о «выбытии дел». Буквально по счастливому стечению обстоятельств в архиве Республики Татарстан (НА РТ, ф. 168) отложилась и сохранилась коллекция следственных дел I департамента Сената за период с 1799 по 1840 гг. Этот локальный осколок сенатского архива дал мне возможность восполнить лакуну фонда Министерства юстиции и реконструировать события, предшествующие назначению, и по результатам ревизий казанской администрации. Наличие этих источников дает возможность выявлять логику приговоров Сената.
Помимо следственных материалов документы ревизий содержат информацию о количестве населения, о наличии и качестве земель, состоянии путей сообщения. Они включают в себя копии различных договоров и запросов, выписки из следственных дел, обвинительные заключения прокуроров, статистику решенных и нерешенных дел местной администрации, рапорты о состоянии управления, проекты и рекомендации по его совершенствованию и многое другое. Сведения о вскрытых административных недостатках и злоупотреблениях, как правило, не доходили до широкой общественности и использовались для внутреннего потребления, будучи доступными лишь для узкого круга администраторов.
Сенатское делопроизводство состоит из жалоб и доносов, прошений, показаний подследственных и очевидцев, запросов, рапортов, служебных донесений. Этот массив бумаг производили многочисленные должностные лица, а также подследственные и свидетели: одни – в поисках истины, другие – в поисках выгоды. Отделить один мотив от другого теперь весьма сложно. К тому же нерасторопность и медлительность судопроизводства растягивали рассмотрение дел на несколько лет (в среднем губернаторские дела решались от 5 до 6 лет). Это усложняет поиски сюжетной канвы расследуемых дел. В ряде случаев отсутствуют приговоры, что объясняется смертью обвиняемого лица или тем, что истцы удовлетворялись самим фактом возбуждения дел и не настаивали на его завершении.
Фронтальный способ изучения следственных материалов позволил отследить судьбы казанских губернаторов и других губернских чиновников, оказавшихся под следствием, выявить мотивы и способы их увольнения, казусы неформального властвования, разобраться в противоборстве интересов дворянских группировок с местным правительством. Реализация этой трудоемкой задачи потребовала совмещения «разорванных» во времени и разбросанных по различным ведомственным архивам сведений о состоянии власти в Казанской губернии. В книге впервые проанализированы материалы шести полномасштабных ревизий Сената.
