Диана Видра - Помощь разведенным родителям и их детям: От трагедии к надежде
Неумение родителей взять на себя ответственность, их ложь, отрицание проблем, перекладывание вины на другого не позволяют не только оказать детям ту самую неотложную первую помощь, но все это, по опыту Фигдора, является одной из двух основных причин ухудшения психического состояния ребенка в последующие за разводом месяцы. (Вторая причина заключается в психическом состоянии самих родителей; об этом мы будем говорить ниже.) Дело в том, что необычное поведение детей, которое, собственно, имеет целью обратить на себя внимание, — ребенок «требует», чтобы ему помогли, — не рассматривается в этих случаях как проявление его душевных проблем, возникших по причине развода. Тогда нет и необходимости рассматривать развод как кризис. А если нет кризиса, то нет и проблем и поэтому плохое поведение ребенка — это всего лишь «плохое поведение», «капризы», глупости» и т. д.
Фридрих не может простить своей матери, что она «выгнала отца». Но он, безусловно, любит и маму, хотя ему и не хочется ей этого показать. Он упрям и часто груб, что матери очень неприятно. Однако мать никак не связывает дурное поведение сына с разводом и не хочет даже думать о том, что агрессивность ребенка может быть направлена против нее лично. Она не хочет или не может думать об этом, чтобы не чувствовать себя виноватой. Она бросает сыну упреки, что он, дескать, распустился, потому что не чувствует «твердой отцовской руки».
Другая мать винила в агрессивности дочери бывшего мужа и свекровь, они, мол, настраивают ребенка против нее. Лиза так же, как и Магдалена, боялась оказаться покинутой и всюду следовала за матерью, но та отталкивала ребенка, называла все это «глупостями». Даниель из-за своего чувства вины страдал депрессивными настроениями, а вся семья упрекала его в упрямстве, лени и «желании обратить на себя внимание». Если с таким ребенком случится, что он обмочит постель, его начинают ругать или высмеивать. Плохие отметки, ссоры в детском саду или в школе тоже рассматриваются лишь как нарушение дисциплины и на них реагируют наказаниями.
Эти крайне отрицательные реакции взрослых отнимают у детей возможность преодоления кризиса подручными средствами. Родители не могут и не желают понять, что хочет ребенок выразить своим необычным поведением. Родители сами в это время раздражены, они страдают от своих внутренних проблем, у них на детей просто не хватает терпения. Кроме того, они чувствуют потерю доброго отношения ребенка и это именно тогда, когда они так нуждаются в его привязанности. Ребенку в этой ситуации уже не приходится рассчитывать на помощь, он становится все более одинок, и типичные для развода страхи и аффекты только усиливаются. Ребенок вынужден все больше энергии тратить на конфликты с родителями, а их замечания и критика становятся все обиднее.
Но если мы все это поймем, то сумеем по-новому реагировать как на свои собственные душевные проблемы, так и на проблемы ребенка.
РОЛЬ САМОЧУВСТВИЯ РОДИТЕЛЕЙ
Фигдор далек от «педагогических» поучений. Он прекрасно понимает, что в данной ситуации от родителей требуется нечто, далеко выходящее за пределы их душевных возможностей. Да, с разводом начинается страдание детей, но им вовсе не заканчивается кризис отношений супругов. Личные их проблемы не только не уменьшаются, чаще всего они возрастают, что касается и того из них, кто активно добивался развода. Чувства обиды, страха перед будущим, гнев и ненависть к бывшему супругу, а часто — бессознательно — и по отношению к детям обнаруживаются в каждом разводе. А также скорбь и печаль о все еще любимом или когда-то любимом человеке. Чувство вины испытывают разведенные супруги не только по отношению к детям. И не только тогда, когда развод совершается ради новой любви или против воли другого. «Брошенная половина», как ни странно, испытывает не только чувство собственной несостоятельности, но и чувство вины. Даже если тот, кто брошен, кажется такой же жертвой, как и ребенок.
Фрау К. вышла замуж девятнадцатилетней девушкой против воли родителей. Она знала о слабости мужа в отношении алкоголя, но была уверена, что ее любовь, а потом и ребенок «сделают из него человека». Но муж бросил ее с одиннадцатимесячным крохой на руках. И она чувствует себя виноватой — перед родителями, перед бывшим мужем («как я себя переоценила!») и, конечно, перед ребенком, которому она не сумела обеспечить защищенность счастливой семьи. Почти каждый разведенный брак, особенно если есть дети, становится крушением надежд, свидетельствует о провале однажды предпринятого жизненного начинания. Взрослые, как и дети, теряют веру в себя и чувствуют себя неполноценными. Они начинают сомневаться в своей привлекательности и уме, испытывают страх перед старостью и одиночеством.
Проблемы социального и экономического характера тоже нельзя сбрасывать со счетов, особенно тяжело приходится одиноким матерям. Например, социальная дискриминация — разведенная женщина значит в обществе меньше, чем замужняя, это же касается и ее детей. Пусть эта дискриминация и не выливается в форму открытого пренебрежения, но она может скрываться и за преувеличенно благожелательным сожалением или характеристикой детей как обделенных. Учительница на педсовете говорит: «Вот Руди, ему семь лет, мать в разводе...» и это уже звучит как невысказанное: «Ага! Ну чему же здесь удивляться?» И поди, разбери, действительно ли трудности мальчика связаны с разводом или, может быть, здесь следует искать проблему самой учительницы. И печальнее всего то, что часто и матери, вместо того, чтобы взять на себя ответственность за свою собственную жизнь, разделяют подобные взгляды и опускают руки.
Далее, как правило, материальный уровень разведенных матерей снижается, к этому добавляются физические перегрузки на работе и дома. Все это ведет к социальной изоляции: на дружбу, свободное общение и развлечения не остается ни времени, ни денег и жизнь матери постепенно приобретает оборонительный характер. Нетрудно себе представить, что означает для, и без того пострадавшего, чувства собственного достоинства женщины снижение материального уровня и ощущение дискриминации именно в то время, когда возникает повышенная потребность в радости, когда особенно нужен кто-то близкий, кто бы тебя согрел.
Фрау К. боролась почти год, пытаясь наладить свою жизнь, но потом, на грани нервного срыва, не выдержала, поддалась уговорам родителей и переехала к ним. Многие женщины используют временную «регрессию» для того, чтобы отдохнуть и набраться сил для нового рывка, но с этой матерью все вышло иначе. Возврат к родителям она пережила как провал всего, что ей удалось создать до того времени. Она потеряла все свое мужество, волевые родители окончательно лишили ее самостоятельности, взяв на себя роль родителей внука. А мать превратилась в строптивую старшую сестру. Фрау К. потеряла себя и как женщина, и как мать. В один прекрасный момент она бросила своего сына, которой, по сути, уже перестал быть ее ребенком, и уехала в город, чтобы — в полном смысле слова — начать новую жизнь, без оглядки на прошлое, которое олицетворял собой Рихард. А мальчик после отца потерял и мать.
Вернемся к родительским проблемам и посмотрим на их взаимосвязь с проблемами детей.
Душевные перегрузки матери влекут за собой частые смены настроения. В момент стресса самые обычные повседневные запросы детей могут вызвать у нее ощущение, что к ней предъявляются чересчур высокие требования. Например, ребенок медленно собирается в школу или не хочет чистить зубы. И этого уже достаточно, чтобы мать накричала на сына, разразилась слезами, наказала его, а ведь раньше в подобной ситуации она могла обойтись строгим взглядом или замечанием. Но это лишь внешняя сторона. Агрессивность отношений «мать — ребенок» — в обычных условиях скрытая — усиливается не только со стороны ребенка, и у этого явления несколько причин. Будничные конфликты разрастаются, потому что ребенок в это тяжелое время, как никогда раньше, нуждается во внимании, а мать, в свою очередь, как никогда раньше, не в состоянии проявить этого внимания и терпимости. Ссоры ведут к своего рода «агрессивной разрядке», и это с обеих сторон.
Но если родители в состоянии хотя бы частично отождествить себя с ребенком и понять его сопротивление, то им гораздо легче удается контролировать свою собственную агрессивность. Это вовсе не значит, что следует отменить все требования к сыну или дочери. Просто вместо того, чтобы раздражаться, можно помочь ребенку приспособиться к предъявляемым требованиям. Но способность отождествления себя с другим почти полностью отсутствует, если ты испытываешь на этого другого гнев, и она страдает тем больше, чем больше у человека забот и проблем.
Часто агрессивность связана непосредственно с разводом. Для большинства матерей развод — это своего рода попытка нового начала. И чем больше прошлое напоминает тебе о твоей несостоятельности, тем больше достается ребенку от чувства гнева, стыда и т. п., ведь он — волей-неволей — на всю жизнь остается «репрезентантом» этого прошлого. Особенно противоречивы чувства матери к ребенку, который сильно напоминает ей отца.
