Мессии, лжемессии и толпа - Юрий Миранович Антонян
Идея мессии в лице земного персонажа, естественно весьма мифологизированного, нашла выражение и в том, что спасителей стали видеть в царях и иных монархах, убитых или ушедших из жизни при невыясненных обстоятельствах, чем-то прославившихся или (и) что-то сделавших для своей страны. Они наделяются сверхъестественными способностями, и от них ждут обновления, освобождения, справедливости и т. д. Разумеется, речь идет далеко не о всех монархах, исчезнувших при таинственных обстоятельствах, но толчком к мифологизации становятся именно эти обстоятельства.
Юный португальский король Себастьян пропал без вести в 1580 г. в битве при Алькасаркивире, что, во-первых, привело к утрате Португалией независимости до 1640 г., а во-вторых, способствовало возникновению так называемого себастьянизма — стойкого мессианского мифа о «скрытом короле», с чьим возвращением связывали надежды на новое величие страны, на установление царства счастья и справедливости.
Христос не случайно называл себя «Царем иудейским», хотя и оговаривал, что царство его не от мира сего. Но все-таки обозначал себя так, что должно было бы быть значимо для народа, который ждал спасения именно от царя.
Цари являются излюбленными персонажами легенд и мифов по всему миру. Они же очень часто выступают в роли героев. В царях только потому, что они цари, с древнейших времен видели людей особого рода, некую высшую силу со сверхъестественными особенностями, часто приближенных к богам. Наряду с этим их нередко ненавидели, им завидовали и убивали, само цареубийство обычно становилось проявлением особого отношения к ним. Нередко это делалось для обеспечения народного благополучия.
Как убедительно показал Д. Д. Фрезер, древний обычай предания смерти царьков при появлении у них признаков старения, даже первых морщин и седых волос или иных телесных дефектов, при наступлении сексуальной слабости является следствием убеждения в том, что властители должны обладать особыми, сверхъестественными силами и возможностями. Они есть воплощение божества, их жизнь и душа симпатическими узами связаны с благосостоянием всей страны, в случае заболевания и старения заболеет и перестанет размножаться скот, урожай сгниет в полях, а эпидемия унесет людские жизни. Предотвратить эти стихийные бедствия можно, только предав царька смерти, пока тот еще крепок и бодр, чтобы божественный дух, унаследованный им от предков, мог, в свою очередь, перейти к преемнику молодым и здоровым. Кроме того, царьки обладали способностью вызывать желаемые природные явления, например дождь, и отвращать, прекращать нежелаемые, например болезни скота[28].
Во многих цивилизациях царская власть расценивалась как дар неба или богов, а поэтому не могла не быть божественной. Это значительно расширяло возможности монарха: если он так могущественен и близок к богам, то может сделать людей благополучными, избавить от нищеты и страданий, обеспечить справедливость, т. е. исполнять обязанности мессии. Царь становился посредником между людьми и богами, часто сам, как в Риме, провозглашался богом, а поэтому рассматривался и как творец жизни и плодородия. Смерть монарха нередко воспринималась как национальная катастрофа, особенно если он был деятелен и хоть как-то старался улучшить жизнь людей либо если пропаганда всегда рисовала его как отца народа. Даже в цивилизованных обществах отношение к нему во многих своих аспектах напоминало отношение к царьку в первобытных племенах. Но конечно, не только в монархиях — в XX в. в тоталитарных странах так почитали своих тиранов.
Мессиями становились не только такие духовные лидеры, как Христос или менее значимые, и не только цари. В Новое время человечество столкнулось с таким явлением, как мессии — главари преступных тоталитарных режимов, объявивших, что ими открыты великие истины счастья и благополучия. Их учения носят эсхатологический характер и претендуют на новую нравственность, на совершенно иные смыслы жизни. Они и их учения стремятся занять место религий. К числу таких главарей-псевдомессий нужно отнести Ленина, Сталина, Мао Цзэдуна, которые, в свою очередь, опирались на «открытия» Маркса и Энгельса в судьбах человечества. Они претендовали на то, чтобы быть спасителями всего мира. В этом отношении Гитлер был «скромнее», он хотел спасать только германский народ.
Несмотря на все свои проповеди любви и прощения, Иисус все-таки сохранил в себе черты своего грозного отца, о чем свидетельствуют многие его суждения.
«Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку — домашние его. Кто любит отца или мать более Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф., 10:34–37).
«Не думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение. Ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух, и двое против трех. Отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери, и дочь против матери; свекровь против невестки совей, и невестка против свекрови своей» (Лк., 12:51–53).
«Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (Лк., 14:26).
Многие христианские теологи отмечали несомненную для них связь между Адамом и Христом, опираясь, в частности, на слова Павла в его Послании к римлянам: «Ибо, как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так и послушанием одного сделаются праведными многие» (5:19).
К. Хюбнер считает, что это не допускает никакой другой интерпретации, кроме мифической[29]. С. Н. Булгаков прямо называет Иисуса вторым Адамом, который заместил собой «ветхого Адама» и стал «новым Адамом» для всего человечества[30]. Разумеется, Хюбнер прав, связь между ними может быть только умозрительной и мифической (мифологической).
Неверно думать, что, заменив Яхве, точнее, став между ним и людьми, Христос спас их от страданий. Христос, напротив, явился символом страдания для них, символом, которому обязательно надо было следовать. Именно так ставили проблему страданий христиан многие теологи, в частности А. Швейцер. Смерть Христа на кресте
