Книга о любви - Джона Лерер
Из этой теории душевной жизни вытекает очевидный вопрос: если психическое здоровье зависит от механизмов адаптации, от чего зависит, какие механизмы мы выбираем? Почему одни люди стремятся отвечать ударом на удар, а другие творят искусство? Почему одни заводят интрижки на стороне, а другие находят утешение в семье? И вот тут пригодилось исследование Вейлланта, которое дало целый пласт новых данных в доказательство теории привязанности. Если Фрейд утверждает, что наши защитные механизмы связаны с детскими сексуальными влечениями, то Вейллант пришел к выводу, что в действительности эти механизмы формируются отношениями с окружающими людьми. По его словам, то, как мы поведем себя в трудную минуту, зависит от того, как складывались наши отношения с теми, кого мы любили, и теми, кто любил нас. Привязанности – основной источник внутренних сил. “Семьдесят пять лет и двадцать миллионов долларов, потраченные на программу Гранта, привели, по крайней мере с моей точки зрения, к выводу из трех слов, – пишет Вейллант. – Счастье в любви. Точка”[140][141].
На первый взгляд, это звучит слишком романтично, чтобы быть правдой. Однако у Вейлланта есть доказательства – цифры, с которыми не поспоришь. В начале своей работы по программе Гранта он был едва знаком с работами Боулби и Айнсворт. “Я думал, что он [Боулби] изучает малолетних преступников, – признается Вейллант. – И только когда меня попросили написать биографию Боулби [для American Journal of Psychiatry], я понял, что его занимали те же вопросы, что и меня. Мне кажется, мы оба пришли к одному и тому же выводу: без любви человек ни на что не способен”.
Сила любви берет исток в самом начале жизни, как и предполагали Боулби и Айнсворт. На основе первоначальных интервью с гарвардскими испытуемыми Вейллант смог оценить, насколько теплыми были их отношения с близкими в раннем детстве. Чувствовали ли они, что отец и мать любят их? Как часто вся семья собиралась за одним столом? Поддерживали ли они отношения с братьями и сестрами? Ответы на эти вопросы произвели настоящий переворот в психологии, пусть и десятилетия спустя. Вейллант смог разделить испытуемых на две категории: “обласканных” (тех, у кого сложились наиболее надежные привязанности) и “нелюбимых”. Когда он сравнил данные по этим двум группам, оказалось, что среди “нелюбимых” в три раза больше страдающих душевными заболеваниями, они в пять раз больше подвержены приступам “чрезмерной тревоги” и в четыре раза чаще прибегают к незрелым механизмам защиты, столкнувшись с трудностями[142]. Каждый третий из испытуемых, не имевших теплых отношений с матерью, в старости страдал от слабоумия, причем у “обласканных” этот показатель был в 2,5 раза ниже[143]. (Любопытно, что материнская любовь гораздо лучше защищает от склероза, чем отсутствие “факторов риска сердечно-сосудистых заболеваний”, например низкий уровень холестерина в крови[144].) Отношения в семье сказываются даже на карьере: испытуемые из самых любящих семей зарабатывали в среднем на 50 % больше, чем их сверстники, выросшие в равнодушных семьях[145]. Данные о ранних привязанностях позволяют лучше предсказать жизненные успехи, чем огромное множество показателей, замерявшихся в ходе исследования Гранта, включая индекс интеллекта[146].
Но любовь имеет значение не только в первые месяцы жизни. Потребность в привязанности свойственна не какому-то одному этапу развития человека. Когда испытуемым пошел шестой десяток, Вейллант сделал основной темой интервью их наиболее близкие отношения. (Он любит сравнивать многолетние исследования с хорошим вином, которое от времени становится только лучше.) Он расспрашивал их об отношениях с супругами и “любимых развлечениях”, о старых друзьях и о том, как они воспитывают детей. Накопленные данные позволили Вейлланту разделить испытуемых на категории в зависимости от того, как складывались у них отношения с близкими в зрелом возрасте. Как оказалось, ничто так сильно не сказывается на благополучии человека, как его привязанности. Связь с другими показателями была намного слабее. Самые одинокие испытуемые в десять раз чаще страдали от хронических заболеваний в возрасте до 42 лет, у них в пять раз чаще диагностировали психические заболевания, и в восемь раз чаще они прибегали к незрелым видам психологической защиты. Эти люди зачастую делают вид, что им никто не нужен, однако Вейллант обнаружил, что на самом деле они всю жизнь страдают от потаенного ужаса. Вероятность алкоголизма или зависимости от транквилизаторов для таких людей в три раза выше[147].
Эти цифры всего лишь сухой остаток, научный итог жизни неизвестных людей. Но за ними стоит множество реальных историй. (Как замечает Вейллант, “Ветхий Завет до сих пор читают не потому, что в нем много полезной статистики”.) Хотя в работах Вейлланта отслежено множество статистических связей, он описывает и жизни конкретных людей, и читать о них чрезвычайно увлекательно. Изучая эти краткие биографии, понимаешь истинный размах программы Гранта. “Я узнал этих людей как облупленных, – говорит Вейллант. – Я ел с ними за одним столом. Я знаком с их детьми. Я задавал им вопросы на протяжении сорока лет. И знаете что? Они не перестают удивлять меня”.
Возьмем, к примеру, историю испытуемого по имени Оливер Кейн. Его детство было омрачено утратой: отец умер, когда мальчику исполнился год, а четырнадцать лет спустя умерла и мать. Однако Кейн обладал выдающимися интеллектуальными способностями (Вейллант говорит о нем как о “возможно, самом умном испытуемом в исследовании Гранта”). Он успешно окончил Гарвард и сделал блестящую карьеру консультанта по управлению. В начале 1960-х Кейн зарабатывал более 70 000 долларов, что соответствует более чем полумиллиону долларов
