Жан Беккио - Гипноз XXI века
Вопрос: Некоторое время назад я начала регулярно использовать левитацию руки. Вскоре наступил такой момент, когда при одной мысли о том, что я хотела бы почувствовать… рука начинает подниматься сама по себе, почти опережая мысль. И я спрашиваю себя, не слишком ли это хорошо и быстро?
Жан: Нет, это нормально. Это естественный результат обучения. Когда ты учишься ездить на велосипеде, сначала это кажется трудным, а потом ездишь свободно. И все получается само собой, автоматически. Я часто предписываю левитацию руки в аутогипнозе. И практически все мои пациенты имеют опыт левитации. Пациенты рассказывают мне, что часто в обычной жизни они используют подъем руки для того, чтобы мобилизовать энергию, и опускание, чтобы направить ее в нужное русло. Они говорят, что в определенные моменты жизни, когда появляется необходимость, без их ведома, без их решения, даже без произвольной мысли об этом, рука начинает двигаться. Такое движение может длиться всего несколько секунд. Но этого бывает достаточно, чтобы вновь их гармонизировать, чтобы позволить им лучше справиться с теми легкими стрессами, которым они подвергаются в течение дня. Ведь мы справляемся со многими стрессами, не думая об этом. И лишь иногда, когда мы сталкиваемся с более серьезными испытаниями, то не всегда можем сразу принять решение… И это точка зарождения многих патологий – психологических и физических. И маленькое упражнение, вроде того, что вы только что сделали, позволит вам преодолеть небольшие затруднения, превосходящие уровень нашей обычной компетентности.
Вопрос: У меня вопрос относительно глубины погружения в транс. Я несколько раз сталкивалась с ситуацией, когда у пациента левитация руки очень долго не наступала, хотя все признаки транса были налицо. Особенно часто это наблюдалось в работе с подростками. И когда я пробовала «поставить им руку», зачастую убеждалась в том, что у них глубокая каталепсия. Я сделала предположение, что погружение в транс в таких случаях было более глубоким, чем необходимо для терапевтической работы, творческой работы при левитации. Иными словами, я думаю, что проскакивала тот уровень транса, на котором могла бы осуществить эту работу. Я хотела бы спросить, встречаетесь ли Вы с такими ситуациями, когда погружение в транс было слишком глубоким, и что Вы делаете для того, чтобы «вытащить» пациента на более поверхностный уровень сознания.
Жан: Ваше объяснение, возможно, и правильное. Но могут быть и другие предположения. Разница между левитацией и каталепсией для пациента заключается в том, что в случае левитации человек сам решает, что делать, в случае же каталепсии за него решают. Я об этом уже говорил. Я думаю, что это соответствует двум разным психологическим уровням. Я не могу решиться. Есть нечто, что мешает мне решиться, и это нечто – сопротивление. Но приходит терапевт, и здесь я не сопротивляюсь, так как он сильнее меня. Терапевт как бы снимает с меня проблему решения. И я укрываюсь в глубоком трансе. Может ли это позволить пациенту разрешить его проблему или, напротив, даст ему возможность уйти от ее решения? Я часто задаю себе такой вопрос.
Как-то ко мне обратился молодой человек, который работал стюардом. Как известно, в этой профессии нужно постоянно общаться с клиентами. А он был очень застенчивым, неуверенным в себе. И ему трудно было устанавливать отношения с другими людьми. Кроме того, один раз в год всех стюардов собирали вместе, и они проходили такой своеобразный экзамен. Им нужно было продемонстрировать свои умения и навыки общаться с клиентами и обслуживать их: вступать в разговор, поддерживать его и т.д. По результатам экзамена их оставляли или снимали с работы. И каждый раз, когда наступало время испытания, ему становилось страшно. Он заболевал и не приходил на экзамен. А это было еще хуже, потому что в таком случае нужно было сдавать экзамен одному, без товарищей. И это была для него настоящая пытка. И потому он пришел ко мне, надеясь, что с помощью гипноза я помогу ему обрести уверенность в себе. Это был один из первых моих пациентов. Я лечил его лет 15 назад. К тому времени я прошел только вводный курс и еще не умел делать того, что умеете вы. Но определенный опыт у меня был. И я начал классическое сопровождение в воспоминании. Клиенту это понравилось. Он расслабился, но это не помогло ему в повседневной жизни. Он пришел на второй сеанс. И я опять «сопровождал» его в воспоминании, потому что тогда я умел делать только это. И в конце сеанса, когда молодой человек чувствовал себя очень комфортно, он сказал мне, что это очень приятно, но что его жизнь вряд ли улучшится.
И когда он в третий раз пришел ко мне, я сказал себе, что сделаю кое-что посложнее. И я начал делать с ним левитацию руки. Вначале он чувствовал себя очень плохо. Создавалось впечатление, что рука его хочет подняться. Но он боролся между желанием поднять руку или не поднимать ее и продолжал цепляться за свои брюки. Интуиция подсказала мне, что не следует настаивать, что надо остановиться и поговорить с ним. Я так и сделал. На вопрос, что происходит, он сказал, что не знает, но ему кажется, что в голову приходят воспоминания, а это его мучает. И тогда я спросил, хочет ли он продолжать. Пациент ответил утвердительно. И мы возобновили работу. И опять начали левитацию. Он продолжал бороться с собой на протяжении некоторого времени. А затем я увидел, как вдруг одним движением рука поднялась. И в этот момент он дал сильную абреакцию. Это был приступ горя, отчаяния. Он задрожал, начал плакать, тяжело дышал. Но на меня это не произвело впечатления. Поскольку я работал в реанимационном отделении в кардиологии, у меня в кабинете всегда есть все, что необходимо для реанимации. Я постарался купировать реакцию и сопровождал его при опускании руки. Сейчас я бы поступил иначе, но тогда я сделал имен – но так.
Потом он «проснулся» и рассказал о своих переживаниях в трансе. Он сообщил, в частности, что во время прогулки в воспоминании внезапно что-то напомнило ему о другой прогулке, о том, как он шестилетним мальчиком с двумя своими приятелями гулял в лесу под Парижем и как в этом лесу на них напали два человека, приехавшие в машине, которые изнасиловали обоих его друзей, но не его. Не знаю, правда это или нет. Он обрел это травматическое воспоминание в тот момент, когда рука поднялась. И с этого дня он стал более уверенным в себе. Я знаю его уже 15 лет. Он достаточно хорошо адаптирован в жизни и с тех пор за помощью ко мне более не обращался. И я спрашиваю себя, как он повел бы себя, если бы я сделал каталепсию в тот момент, когда он колебался? И отвечаю себе, что, подняв его руку, я помешал бы его бессознательному сделать свой собственный выбор. Иными словами, я позволил бы ему уйти от решения проблемы. И точно так же пациент поступает, чтобы избежать решения проблемы. Обычно он сам погружается в очень глубокий транс.
Вопрос: Теперь вторая часть вопроса. Как можно контролировать глубину транса?
Жан: Я, так же, как и вы, считаю, что когда состояние транса слишком глубокое, творческая работа прекращается. Как вы знаете, эту стадию гипноза называют сомнамбулической. В рамках этой стадии есть гораздо более тонкие уровни. Я чувствую границы этих уровней скорее интуитивно и не могу назвать вам признаки того уровня транса, за пределами которого творческая работа прекращается.
Вопрос: Можно ли попытаться «поднять» пациента на более легкий уровень транса и как это сделать?
Жан: Я ничего не делаю, потому что для меня уровень транса не имеет большого значения. К этой мысли меня привели мой собственный опыт и работы Эриксона. Я читал и перечитывал многие из них многократно. Что такое глубокий транс? Что такое легкий транс? Эриксон провел множество исследований, касающихся глубины транса, со студентами-психологами и со своими детьми. Но проблема глубины транса так и не была решена им. И если бы у меня было время, я показал бы вам слайды – историю развития учения о трансе.
В конце прошлого века в Париже в Сальпетриере разрабатывались вопросы теории и практики гипноза. И тогда такие специалисты, как Шарко, Бернгейм, Льебо и Фрейд, исследовали все стадии транса, начиная с сомнабулической, наиболее глубокой, и кончая стадией пробуждения, – с различными уровнями и разными признаками каждого из них. Каждый уровень имеет свою ценность. Для них, конечно, наиболее важным был сомнабулический транс, как наиболее зрелищный.
Но к настоящему времени концепция глубины транса разработана. И теперь мы скорее говорим об индивидуальных особенностях функционирования человека в трансе. Есть люди, которые, например, предпочитают в состоянии транса оставлять глаза открытыми. Один из моих пациентов водит гоночную машину в состоянии транса: иначе, я думаю, он не входил бы в поворот на скорости 200 км/час. Ему показалось бы, что он сошел с ума. Но он в трансе даже в повседневной жизни. Это очень уравновешенный молодой человек. И на терапевтических сеансах мы просто разговариваем с ним. Вспомните, что в последний период своей жизни Эриксон очень редко прибегал к формальному наведению транса. Он чаще использовал разговорный транс. Но некоторые пациенты могут хорошо работать лишь в сомнабулическом трансе – это их способ работы. У меня есть пациент, который может работать только после того, как сделает левитацию одной, потом второй руки и помашет обеими руками.
