Роджнр Уолш - Пути за пределы "эго"

Существуют также значительные различия в возбуждении на энергетических уровнях. Шаманы во время своего путешествия, как правило, возбуждены, они могут выражать свое возбуждение, например, в танце или еще каким-нибудь образом. Буддийская медитация прозрения постепенно подводит к состоянию покоя, йогическое же самадхи может стать настолько глубоким, что многие ментальные процессы временно прекращаются.

Чувство самотождественности в этих практиках тоже различно. Шаман обычно сохраняет представление о себе как об отдельном индивиде, хотя во время путешествия считает себя душой или духом, а не телом. У медитирующего буддиста микроосознание становится настолько тонким, что расчленяет чувство самотождественности на составляющие его стимулы: медитирующий переживает не жесткое, постоянное «я», а бесконечный поток мыслей и образов, из которых состоит «эго». Таково переживание отсутствия «я», с точки зрения которого чувство постоянного эгоистического «я» представляется иллюзорным продуктом несовершенного осознания, — примерно так же, как за счет смены ряда неподвижных кадров возникает движение в фильме. Точное осознание проникает сквозь эту иллюзию «эго» и освобождает медитирующего от эгоцентрического мышления и поведения. Иогические переживания в чем-то схожи, а чем-то отличаются как от шаманских, так и от буддийских. Отличие состоит в том, что на высших уровнях медитации внимание неподвижно фиксируется на сознании, и именно в этом качестве — в качестве чистого сознания — воспринимает себя йог. Это похоже на опыт буддиста в том отношении, что эгоистическое «я» признается иллюзорным и преодолевается.

Иогический опыт чистого сознания весьма отличается от сложных образов путешествия, составляющих опыт шамана. Буддийская же медитация порождает переживания, отличные от того и от другого: осознание становится настолько тонким, что все содержание опыта распадается на компоненты, и медитирующий воспринимает бесконечный поток микроскопических образов, которые возникают и исчезают с предельной быстротой.

Одна из определяющих характеристик шаманизма — это «полет души», который является формой выхода из тела (внетелесного опыта), «эк-стаза». Ни йогическая, ни буддийская медитация не предполагают подобных переживаний. Йог может настолько сконцентрироваться внутренне, что потеряет ощущение тела и будет полностью поглощен внутренним блаженством или самадхи — состоянием, называемым иногда «эн-стазом». Мирча Элиаде, прекрасно знающий как шаманизм, так и йогу, в своей классической работе по йоге ясно выразил это различие:

Йогу не следует путать с шаманизмом и причислять к экстатическим техникам. Цель классической йоги — в полнейшей автономии, экстазе, для шаманизма же характерен... экстатический полет.

СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЙ, ЕДИНЫЙ МИСТИЧЕСКИЙ ОПЫТ?

Один из важных вопросов, постоянно встающих при обсуждении темы мистицизма со времен классической работы Джеймса «Многообразие религиозного опыта», это вопрос о том, существует ли фундаментальное, единое мистическое переживание, общее всем культурам и традициям. Некоторые философы полагают, что существует. В то же время «конструкционисты», утверждающие, что весь опыт, в том числе и мистический, строится из переживаний личности и неизбежно фильтруется посредством культуры, отвечают на этот вопрос отрицательно.

Поскольку проделанные нами сопоставления ясно указывают на значительные различия между шаманским, буддийским и йогическим опытами, они могут быть восприняты как аргумент в пользу «конструкционистов», отрицающих существование общего фундаментального мистического опыта.

Однако это может быть истиной лишь отчасти. Медитативный опыт, описанный выше, касается высоких, но не высших уровней соответствующих практик. На высших ступенях медитации возникают трансцендентные переживания совершенно иного рода, радикально отличающиеся от всего, что было до этого. Это йогическое самадхи и буддийская нирвана.

Здесь описания и сопоставления невозможны, поскольку эти переживания невыразимы, неописуемы, не принадлежат пространству, времени или какого-либо иного рода границам. Говоря словами Третьего патриарха дзен,

К этой предельной бесконечности

не применим никакой закон описания...

Чем больше говоришь или думаешь о ней,

тем дальше оказываешься от истины

Являются ли йогическое самадхи и буддийская нирвана одним и тем же? Бессмысленный вопрос. Ответ на то, существует ли фундаментальный, единый мистический опыт, по крайней мере для йоги и буддизма, не будет ни положительным, ни отрицательным. Говоря словами Витгенштейна, «о чем невозможно говорить, о том следует молчать».

Попадают ли в подобное состояние шаманы? Большинство исследователей считают, что нет Однако существуют косвенные свидетельства того, что, хотя такие состояния не являются целью шаманов, переживания мистического единения им не чужды.

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ

МЕДИТАЦИЯ: КОРОЛЕВСКАЯ ДОРОГА К ТРАНСПЕРСОНАЛЬНОМУ

Нам нужно закрыть глаза и пробудить новый способ видения — бодрствование, которое доступно нам от рождения, хотя мало кто им пользуется.

Историки могут заметить, что два важнейших открытия в западной психологии последнего столетия являются вовсе не нахождением нового знания, а восстановлением древней мудрости.

Первое открытие состоит в том, что психически развитый человек может выходить далеко за произвольные, ограниченные культурой пределы «нормального». Существуют иные рубежи, иные, скрытые во всех нас возможности развития. Как писал Уильям Джеймс, «психически, интеллектуально или морально большинство людей крайне ограничивают круг своего бытия. Люди используют очень малую часть возможностей сознания... Все мы могли бы опираться на кладези жизни, какие нам и не снились».

Второе открытие заключается в обнаружении методов реализации трансперсональных возможностей. Эти методы составляют искусство созерцания, которое тысячелетиями культивировалось во многих культурах и лежит в основе великих мировых религий. Это — искусство или технология трансценденции, катализирующей трансперсональное развитие. Оно основано на двух фундаментальных предположениях о природе и возможностях ума.

Первое предположение состоит в том, что обычное состояние нашего ума неудовлетворительно. Оно может быть описано как туманное, искаженное, грезоподобное, в значительной степени неконтролируемое. Такое описание принимается и западными, и восточными психологами и мистиками. Потрясшее культуру предположение Фрейда, что «человек не является хозяином даже в собственном доме — своем собственном уме» перекликается с печальным восклицанием Бхагаватгиты двумя тысячелетиями ранее:

Говоря словами Рам Дасса, «мы все находимся в тюрьме нашего ума. Понимание этого — первый шаг на пути к свободе» Пир Вилайят Хан сказал об этом еще более точно: «Цепи — в нашем уме».

Второе предположение состоит в том, что запутанный и лишенный контроля ум можно обучать и очищать, и такое обучение катализирует трансперсональные возможности. В этом сходятся древние и современные мудрецы Востока и Запада. Сократ в платоновском «Государстве» говорит: «Чтобы ум мог увидеть свет вместо тьмы, вся душа должна отвернуться от этого меняющегося мира, пока ее взгляд не научится созерцать реальность и высшее сияние, которое мы называем Благом. Следовательно, возможно искусство, целью которого может быть воздействие на этот процесс» Согласно Раману Махарши, «все без исключения священные писания провозглашают, что для спасения необходимо подчинение ума».

Хотя методы и техники разнообразны, можно выделить шесть общих элементов, лежащих в основе искусства трансценденции: 1) этическая подготовка; 2) обучение концентрации; 3) эмоциональная трансформация; 4) переход от мотивации эгоцентрической, направляемой дефицитом, к высшим мотивам, например самотрансценденции; 5) совершенствование сознавания; 6) культивирование мудрости.

Этику обычно считают одной из основ трансперсонального развития, но не в качестве системы условной морали, а как дисциплину, важную для воспитания ума. Созерцательная интроспекция с горечью констатирует, что неэтичное поведение порождается такими деструктивными факторами, как жадность и злоба, и само, в свою очередь, укрепляет их. Этически правильное поведение, напротив, преодолевает их и способствует культивированию таких психических качеств, как доброта, сострадание и спокойствие. В конечном итоге по достижении трансперсональной зрелости этически правильное поведение становится спонтанным, естественным выражением единения со всеми людьми и всей жизнью. Согласно Кольбергу, для человека, находящегося на высшей стадии морального развития, «то, что... мыслится необходимым для чувствующих существ, постоянно осуществляется на основе собственной гармонии».