Франсуа Лелорд - Гектор и секреты любви

Чтобы Вы избежали побочных действий напитка, которые наблюдались у меня (их Вам, наверное, описал этот болван — директор гостиницы), я изменил пропорции смеси: меньше сексуального влечения, больше эмоций и эмпатии. Кроме того, на случай, если Вы не захотите, чтобы между Вами и очаровательной Вайлой создалась стойкая привязанность, которая может осложнить Вашу жизнь, я разработал и третью формулу, предназначенную для устранения эмоциональных последствий эксперимента. Мне удалось сделать специальную таблетку-антидот. Если решите ее принять, советую сделать это вместе с партнершей, чтобы избавить ее от вечных страданий после Вашего отъезда. Что до меня, то я не принимал это противоядие, поскольку решил, что моя прекрасная и нежная подружка — несомненно, лучшее, чего я могу ждать от жизни. А как насчет беседы, спросите Вы. Но беседы меня больше не интересуют, разве что с несколькими коллегами и с Вами. Поэтому…

Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста! Пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих, одним ожерельем на шее твоей[7].

Итак, дорогой друг, я представляю себе, как Вы знакомитесь с этим письмом, а чаровница тем временем дожидается решения у Ваших ног, готовая нравиться и подчиняться Вам. Замечу, что на полное и безоговорочное согласие ее должен был подвигнуть рассказ подруги об эксперименте, не говоря уж о Вашем личном обаянии, которое я не склонен недооценивать.

Если Вы умеете читать, то отыщите указание на мои ближайшие планы, и возможно, нам вскоре удастся встретиться.

Гектор сложил письмо и увидел, как Вайла подняла на него глаза. В них он прочел ожидание и такое доверие, какое редко встречал у кого-либо. Сидя в той же позе, она держала на раскрытой ладони два цилиндрических флакончика размером с колпачок от шариковой ручки.

Гектор пребывал в растерянности. Он чувствовал себя примерно как Милу[8], который оказался перед выбором: то ли нести в зубах очень важное послание, то ли бросить его, чтобы схватить только что запримеченную великолепную кость. На рисунках видно, как его душа мечется между Милу-дьяволенком и Милу-ангелочком, каждый из которых старается склонить его на свою сторону. В данном случае посланием, от которого не следовало избавляться, была его свобода и, возможно, любовь к Кларе, а восхитительно соблазнительной косточкой — нежная Вайла, готовая подарить себя ему, Гектору, и экстазу, который ей описала подруга.

И вдруг письмо, которое он держал, напомнило ему слова Клары: «Мне кажется, что нам не удастся стать настоящей парой».

Он схватил флакончики-близнецы с раскрытой ладони Вайлы. Она ему улыбнулась и нежно обняла его ноги.

Гектор занимается любовью

Позже Гектор в полусне думал, что цитаты из Песни Песней в обоих письмах очень точно подобраны профессором Кормораном. Эти стихи прекрасно передают то, что Гектор чувствовал с Вайлой, а профессор — со своей Нот.

Много часов подряд Гектор открывал для себя невероятный коктейль эмоций, никогда прежде не испытанный ни с одной партнершей: очень интенсивное сексуальное возбуждение, не скроем, но одновременно и мощную волну симпатии и нежности к Вайле. А когда ей хотелось, чтобы он был более энергичным, чем ласковым, или, в другие моменты, наоборот, более ласковым, чем энергичным, Гектор сразу угадывал ее желание, при этом постоянно чувствуя к ней невероятную нежность, столь же сильную, как и его желание. Во взгляде Вайлы, устремленном к нему, он видел, что она разделяет с ним все эти захватывающие чувства. Пока они вместе взлетали ввысь, уносимые восходящими потоками любви, Гектор не мог не задавать себе вопросы.

Каким будет спуск с этих высот? Не забывайте, Гектор — психиатр, и ему свойственно наблюдать за своими и чужими ощущениями, даже в разгар действий. Какие воспоминания, какие эмоциональные отпечатки оставят эти минуты в его душе и в сердце Вайлы?

К счастью, профессор предусмотрел антидот, позволяющий разорвать связь, накрепко соединившую их тела и души, словно цепь, которую куют в огне, зная, что металл можно в любой момент снова расплавить.

Гектор посмотрел на лежащую в постели Вайлу, обнаженную, с опущенными длинными ресницами, с улыбкой на чуть вывернутых губах, с руками, поднятыми вверх, и ногами, изящно согнутыми в коленях, — ни дать ни взять живая копия одной из каменных танцовщиц, украшающих стены храма. Апсары[9] — так они звались, как сказали ему. Наверняка кто-то из ее прапрабабушек послужил для одной из них моделью, а поскольку в этой стране путешествовали мало, маленькое чудо гармонии передавалось из поколения в поколение, чтобы в конце концов оказаться на кровати рядом с ним. Психиатрия — интересная штука, но путешествия — тоже неплохо, подумал Гектор.

Вайла открыла глаза, улыбнулась и протянула к нему руки. Гектор сразу понял, что ему делать, но об этом он, пожалуй, догадался бы и без профессорского лекарства.

Потом наступил рассвет. Джунгли, окружающие отель, наполнились криками птиц и даже жалобными «у-у-у», свидетельствующими о присутствии обезьян.

Гектор и Вайла просыпались и снова засыпали еще несколько раз, а там и полдень настал, солнце поднялось в зенит, и джунгли стихли.

Зазвонил телефон. Это был Жан-Марсель.

— Все в порядке? — спросил он.

Гектор взглянул на профиль спящей Вайлы.

— Более чем, — ответил он.

Однако он был напуган, так как чувствовал желание защищать Вайлу всю жизнь, и чтобы она всегда была рядом, и заниматься с ней любовью до последнего вздоха. Он физически ощущал, как его уносит поток, которому он не в силах сопротивляться.

— Встретимся на обеде? — предложил Жан-Марсель.

— Договорились.

Нужно было окончательно проснуться, быстро принять антидот и дать его Вайле. Гектор почувствовал ее руки у себя на плечах.

Он обернулся и снова погрузился в ее взгляд и улыбку, чувствуя себя одновременно восхищенным и напуганным чувствами, которые она в то же мгновение разделяла с ним, — это было понятно по восторгу в ее глазах и биению сердца, отдававшемуся в его груди.

Самое время срочно принять противоядие. Он не имел права ни привязывать ее к себе, ни самому привязаться к ней.

Но когда Гектор жестами попросил у нее обещанную профессором таблетку, Вайла удивленно посмотрела на него. Похоже, она не понимала.

Гектор взял шариковую ручку и блокнот с логотипом отеля и нарисовал два маленьких флакончика, а рядом с ними — овальную таблетку. Вайла следила за возникающими картинками с большим интересом, словно олененок, впервые в жизни увидевший кролика. Тогда Гектор нарисовал круглую таблетку. Вайла улыбнулась и немного покраснела. Она взглянула на Гектора и показала ему свои тонкие пальцы.

Он понял: она подумала, будто он нарисовал кольцо.

Гектор рисовал таблетки самой разной формы — треугольные, прямоугольные, грушевидные, в виде сердечка и четырехлистного клевера, он даже сделал бумажный шарик, напоминающий таблетку, но все это лишь веселило Вайлу. Возможно, она решила, что он ее развлекает. Гектор не смог не засмеяться, услышав ее смех, и подумал, что профессор — большой шутник.

Он не дал Вайле антидот. А может, его вообще не существует в природе?

Теперь ему, хочешь не хочешь, придется отыскать профессора Корморана.

Гектор отдыхает

Вы в прекрасной форме! — сделал комплимент Жан-Марсель.

— Думаю, мне подходит климат. Жан-Марсель расхохотался:

— Боюсь, с вами мало кто согласится.

Они обедали в тени бара, и официантки, странным образом похожие на Вайлу, приносили им салаты и маленькие бутерброды. В бассейне светлокожие детишки плескались со своими более темными нянями. Даже в тени Жан-Марсель не снял черные очки и казался бледным, несмотря на свой всегдашний здоровый вид.

Гектор думал о Вайле. Только что она потихоньку выскользнула из его номера. Гектор не понял, куда она отправилась, но было ясно, что ей нельзя попадаться на глаза в компании с клиентом. Он пылал желанием снова быть с ней, хоть и находил это безумием. А если антидота не существует? Что же, ему придется провести остаток жизни по соседству с этими храмами? Или увезти Вайлу в свою страну?

— Собираетесь посмотреть другие храмы? — поинтересовался Жан-Марсель.

— Вообще-то нет, — ответил Гектор. — Я уже увидел все, что хотел. А вы?

— Пока не знаю. Раздумываю.

— В любом случае я с удовольствием съездил с вами вчера. И спасибо за урок разминирования!

— Да ну, — пожал плечами Жан-Марсель, — ерунда. Это даже не мина-ловушка.

— Мина-ловушка?

Жан-Марсель объяснил, что иногда не просто ставят мину, взрывающуюся, если на нее наступить, но и подключают к ней проводом вторую мину, размещая ее под первой. Когда сапер поднимает первую мину, вторая взрывается прямо ему в лицо — но это фигура речи, так как в ту же секунду никакого лица у него не остается.