Роберт Грин - 33 стратегии войны
Следовать традиции, придавая большое, а порой необоснованно большое значение наработкам прошлого, — естественная тенденция. Мы часто просто игнорируем какие-то простые, но непривычные идеи, которые могли бы буквально потрясти наших соперников. Именно поэтому так важно шире смотреть на вещи, стараясь хоть в чем-то отходить от проложенных в прошлом маршрутов и исследовать новые пути. Конечно, не имея гарантии безопасности, пускаться в свободное плавание опасно и неуютно, но поверьте, власть поражать окружающих неожиданностями и новизной стоит риска! Это особенно важно, когда мы слабее противника или вынуждены обороняться. В такие непростые моменты для людей естественно придерживаться чего-то привычного, безопасного. Тем труднее противнику будет ожидать от вас неожиданных, нестандартных решений — он-то уже настроен на победу, готовится обрушиться на вас своей мощью; ваш консерватизм в данном случае ему на руку. Вот теперь-то, когда все против вас, пора забыть, чему учили вас книги, прецеденты, обычный здравый смысл, и рискнуть, сделать ставку на неизведанное и неожиданное.
4. В индейском племени оджибве, живущем в североамериканских прериях, имелось особое общество, известное под названием Виндигокан. Членом этого общества мог стать не каждый — туда принимались лишь самые храбрые мужчины, на деле, в бою доказавшие свое мужество и пренебрежение к опасности. Это были необычные люди: из-за того, что им не был знаком страх смерти, их переставали числить среди живых; они спали и ели отдельно от племени и не обязаны были следовать принятым в племени нормам поведения. Как подобало существам живым, но причисленным к мертвым, они использовали речь наоборот: молодого человека называли стариком, а если один из них просил других остановиться, это означало, что нужно поспешить вперед. В благоприятные времена они выглядели угрюмыми, а долгими голодными зимами лучились довольством. Нам с вами подобное поведение может казаться дурачеством, однако надо сказать, что индейцы-виндигокан внушали невероятный страх даже соплеменникам, которые считали их колдунами. Никто не знал, чего ждать от них в следующий момент.
Члены общества верили, что они одержимы ужасными духами — в племени их называли громовержцами, — которые могли являться, принимая облик гигантских птиц. Под влиянием этих духов воины из плоти и крови отчасти утрачивали свою человеческую природу. На поле боя они не ведали страха, были стремительны и непредсказуемы, а во время набегов на вражеские племена вселяли в противника панический ужас. Готовясь к одному из таких рейдов (впоследствии эти события описал очевидец), они выстроились перед вождем оджибве и громко крикнули: «Мы не идем на войну! Мы не собираемся убивать сиу! Мы не оскальпируем четырех из них и не дадим остальным убежать! Мы уйдем из лагеря днем!» Они покинули лагерь той же ночью, одевшись в лохмотья, густо вымазав тело грязью и сплошь разрисовав яркими пятнами и полосами, надев устрашающие маски с огромными, похожими на птичий клюв носами. Пробирались они в полной темноте, натыкаясь друг на друга — маски мешали видеть дорогу, — пока не наткнулись на большой отряд воинов сиу. Хотя противников было чуть ли не вдвое больше, индейцы-виндигокан не убежали, а врезались, сотрясаясь в танце, прямо в середину отряда. Пляска была гротескной, устрашающей в своей нелепости, можно было и впрямь поверить, будто в них вселились какие-то демоны. Несколько воинов сиу попятились; другие в замешательстве, не понимая, что происходит, даже подошли ближе. В этот момент вождь виндигокан прокричал: «Не стреляйте!» Вопреки сказанному танцующие выхватили ружья, спрятанные под лохмотьями. Четверо сиу были убиты и оскальпированы, после чего нападавшие скрылись. Индейцы-сиу были настолько потрясены происшедшим, что ни один даже не попытался преследовать их.
Одного появления виндигокан было достаточно, чтобы враги пускались в паническое бегство, не предпринимая никаких попыток вступить с ними в бой.
ТОЛКОВАНИЕ
Недаром жутковатые воины-виндигокан заявляли, что черпают свое могущество у природных духов. Они вселяли в других индейцев такой ужас потому, что, подобно неподконтрольным силам природы, могли начать разрушать все вокруг без всяких видимых на то причин. Собираясь устроить набег, они не принимали в расчет ни интересы племени, ни приказы вождя; их внешность вообще не вязалась ни с какими привычными представлениями: они выглядели так, словно катались по грязи, а потом вывалялись в корытах с красками. Они могли долго бродить впотьмах, пока не натыкались на врагов. Их танцы — а они все время плясали — были чем-то невообразимым, ничего подобного никто не видел. Они могли внезапно напасть, начать убивать, а потом так же внезапно остановиться и отпустить остальных. В племени с его строжайшим укладом, где все стороны жизни, поведение каждого подчинялись определенным законам, они являли собой каких-то буйных демонов разрушения и иррациональности.
Нестандартность, применение нетривиальных ходов поражают и могут дать вам преимущество. Полную власть в этой стратегии вы получите, подражая индейцам-виндигокан, выработав своеобразный стиль поведения, — вы непредсказуемы, ваши выпады невозможно объяснить рационально, словно вы одержимы буйными духами природы. Прибегайте к этому время от времени — и вы добьетесь успеха, но делайте это правильно, знайте меру, демонстрируйте свою иррациональность лишь время от времени, в подходящий момент и в гомеопатических дозах; окружающие будут постоянно настороже, тщетно пытаясь угадать, чего ждать от вас дальше. Вы будете внушать опаску и уважение, благодаря чему сможете добиться немалой власти. Обычный, заурядный облик в сочетании с этакой божественной сумасшедшинкой производит куда более сильное впечатление — такой человек беспокоит гораздо сильнее, чем отъявленный псих, чьи действия в общем-то предсказуемы. Помните: ваше безумие, как у Гамлета, должно быть стратегическим. Настоящее сумасшествие слишком предсказуемо и оттого банально.
5. В апреле 1917 года нью-йоркское Товарищество независимых художников готовилось к своей первой выставке. Предполагалось, что эта выставка станет грандиозной демонстрацией современного искусства, на тот момент крупнейшей в Соединенных Штатах. Было объявлено, что в выставке может принять участие любой художник, который изъявит желание вступить в Товарищество (вступительный взнос был минимальным), и на этот призыв откликнулись более тысячи двухсот художников, предложивших для участия в экспозиции свыше двух тысяч произведений.
В совет Товарищества входили коллекционеры, такие как Уолтер Аренсберг, а среди художников были Мэн Рэй и двадцатидевятилетний Марсель Дюшан, француз, живший тогда в Нью-Йорке. Собственно, именно Дюшан, будучи главой комиссии по экспозиции, и предложил сделать выставку радикально демократичной и общедоступной: он развесил картины в алфавитном порядке, начав при этом с буквы, которую вытянул из шляпы. Такая система привела к тому, что натюрморты кубистов соседствовали с традиционными пейзажами реалистов, любительскими фотографиями, а порой и с извращенными произведениями, носившими следы явного безумия. Кому-то из организаторов такой план показался интересным, другие были возмущены и вышли из состава совета.
За несколько дней до открытия выставки Товарищество получило еще одно произведение — самое странное из всех: это был лежащий на боку писсуар, изготовленный из эмалированной керамики, на ободке которого красовалась надпись большими черными буквами: Р. Мутт, 1917. Произведение называлось «Фонтан» и, соответственно, было представлено мистером Муттом, вместе со вступительным взносом. В первый раз увидев этот шедевр, живописец Джордж Беллоуз, член совета Товарищества, заявил, что это непристойно и что они не должны экспонировать подобное безобразие. Аренсберг возразил: он считает, что перед ними незаурядное произведение искусства, интересное как по форме, так и по способу представления. «В этом и заключается смысл нашей выставки, — сказал он, обращаясь к Беллоузу. — Мы даем возможность художнику показать все что угодно, по его выбору, потому что только художник решает, что является искусством, а что нет».
Но Беллоуз был непоколебим. До открытия выставки оставались считанные часы, члены Совета проголосовали — с минимальным перевесом — за то, чтобы не выставлять писсуар, после чего Аренсберг и Дюшан немедленно вышли из руководящего органа. В газетных статьях, сообщавших об этом конфликте, сам предмет вежливо именовали «туалетной принадлежностью». Все это вызвало большой интерес у публики, пошли слухи, история была окутана ореолом таинственности.
В тот же период времени Марсель Дюшан в числе группы художников издавал журнал «Слепой». Во втором его номере появилась фотография «Фонтана», выполненная прекрасным фотографом Альфредом Штиглицем. Он подобрал для писсуара удивительное освещение, так что тень внутри него ниспадала подобно струящейся вуали, — и писсуар приобрел таинственный, слегка мистический облик. В то же время в этом опрокинутом набок предмете было что-то неуловимо эротичное.
