Франсуаза Дольто - На стороне ребенка
Если ребенок еще не говорит, то слышит он все. Все понимает. Нужно видеть – с какой радостью возвращается он в Мезон Верт. Приходит с папой-мамой, когда они свободны, когда он не идет в ясли, или они заходят вечером – Мезон Верт открыт до 19 часов.
Не могли бы разве финансирование Мезон Верт – а оно минимальное, учитывая число приходящих детей и взрослых, – взять на себя в рекламных целях крупные магазины, банки с помощью города или без нее? Если хоть кто-нибудь из этих спонсоров понял бы, что он вкладывает деньги в молодость, в молодых родителей с детьми, результат был бы потрясающий. В банках должны были бы понимать, что человеческую жизнь надо поддерживать, пока она еще только обещает ею быть, что дети – первостепенная общественная задача, что деньги, являясь знаком товарообмена между людьми, должны были бы выполнять свою роль по поддержанию и обеспечению человеческой жизни. Ну, а жизнь – вот она тут и начинается. В возрасте Мезон Верт, ясельном, детсадовском. И это вовсе не значит кормить кого-то: это мотивированный поступок взрослого человека, который близко к сердцу принимает необходимость солидаризироваться с молодыми родителями и их детьми. Но в квартирное строительство вкладываются средства охотно, а вот в дошкольное образование – нет. Конечно, существуют государственные деньги, ассигнования на «Мать и дитя», но «Мать и дитя» – это просто награда за ловушку, в которую попадает мать, замкнутая на своем ребенке, и эта жизнь двух людей разных возрастов, в которой отсутствуют необходимые социальные связи, стимулирующие умственное, физическое и эмоциональное развитие этих двух граждан, не готовит ни того, ни другого к нормальной жизни в обществе, к животворным контактам с себе подобными.
В своем сознании нам предстоит еще проделать огромный путь, для того чтобы понять, что раннее воспитание ребенка в обществе ему подобных является задачей номер один. То, что подпадает под рубрику школы и образования, не рассматривается в настоящее время как нечто главное, как предмет первостепенной важности.
И существует страх присмотреться к этой проблеме поближе, потому что пусть даже интуитивно, но быстро становится ясно, что от ее решения зависит все будущее общества и что в настоящий момент совесть неспокойна потому, что известно, что приоритета проблема гуманизации раннего детства не получила, а в ней очень важное значение имеет удачное решение проблемы расставания матери и ребенка. Эта проблема замалчивается, маскируется, в то время как именно здесь берут истоки терпимость к другим и другому, взаимопомощь, структурирующая личность дружба, удачная интеграция детей как активного начала, как творцов и самостоятельных личностей в общество одного с ними возраста, а также дружба между взрослыми людьми, мужчинами и женщинами – все они суть родители, и они могут инициировать своих малышей, например, к удачному сотрудничеству в жизни разных поколений, что происходит, когда интересы и удовольствия и тех и других могут быть обоюдно разделены и тогда и там, где это нужно.
Когда один ребенок начинает проявлять агрессию по отношению к другому – именно к кому-нибудь одному, а не ко всем, – мы в Мезон Верт знаем: это начало дружбы. Избирательная агрессия – признак взаимной симпатии у тех, кто еще не может говорить.
Классическая сцена: матери подравшихся детей выясняют отношения. Но ведь можно в открытую поговорить и с ребенком, подвергшимся агрессии, а мать ребенка-«агрессора» и мать ребенка-«жертвы» могут при таком разговоре присутствовать. Подобная беседа проводится для того, чтобы объяснить одному ребенку, почему другой его ударил и вырвал игрушку, и тогда обиженному не надо будет бежать, плакать и прятаться за мамину юбку. «Не игрушку он хотел, он хотел, чтобы ты обратил на него внимание. Ему понравилось, как ты играешь, или ему показалось, что ты – его маленький братик, а ему хочется иметь братика, и т. д.». Ладно, если ребенок побежит к матери: понятно, что он хочет успокоиться и как-то справиться со своими чувствами. Но вот сюрприз – придя в себя (горе уже позади), он, к немалому удивлению матери, тут же бросается назад, к своему обидчику. И что уж тут ругаться или советовать… Сочувствовать – безусловно, но главное – нужно еще раз, теперь уже с другой стороны – взглянуть на происшедшее снова и попытаться найти и понять смысл разногласия. На этом основывается вся наша работа по предупреждению психосоциальных расстройств у детей: все есть язык, который можно декодировать.
Мезон Верт подготавливает детей к тому, что их можно доверить яслям или детскому саду, и в этом случае ребенок избегает испытания слишком резким переходом, без ходатайств к лицу, которое до этого было гарантом его идентичности, его телесной целостности, его безопасности. Он «вакцинирован» от испытаний жизни в обществе.
Очень важно научить детей сопоставлению, показать им, как в обществе распределяются роли и функции. Каждому – свое место.
Приходит к нам мама с трехлетним малышом, которому трудно войти в «детсадовскую» жизнь, и начинает жаловаться, что у ее ребенка нет никакого интереса к занятиям. «Он, – говорит мать, – не любит свою учительницу». Тогда мы обращаемся к ребенку: «Ты хорошо играешь в Мезон Верт, встречаешься тут с другими детьми, и мама твоя тут с тобой: как дома. В детском саду мама быть с тобой не может, обучение тебя всяким интересным вещам и занятия с детьми она доверила учительнице». – «Учительница какая-то… противная, совсем на маму не похожа». – «Учительнице не надо быть ни красивой, ни уродиной, ей не обязательно быть похожей на твою маму, она – учительница. Ей платят за то, чтобы она учила детей. Школа – не дом. Ты должен понимать разницу». Мы сравниваем, соотносим ситуации. Очень важно научить детей сопоставлению, показать им, как в обществе распределяются роли и функции. Каждому – свое место. «Школа есть школа. Тебе придется принять ее и не ждать, чтобы учительница заменила тебе маму или была такой, как ты хочешь». И эти собеседования действительно приносят пользу. Ведь скольким матерям хотелось бы, чтобы учительница была похожа на них и, в особенности, чтобы она была «хорошей» со всеми детьми одинаково!
Когда Мезон Верт открылся, нам говорили: «Но вы ведь в общем-то ничего не делаете, просто проводите с ними время».
Да, мы просто проводим время, и мы говорим о жизни, которая каждую минуту меняется, и называем всё своими именами, всё, что касается активной жизни этих детей, которые должны к ней быть готовы и дееспособны в ней. Но мы никогда не берем на себя руководящую роль. «Так что же вы делаете?» – спрашивают нас.
«Вы не руководите ни педагогическими играми, ни развивающими, у вас нет логопедов и учителей моторики, нет родительских групп… Что же есть?» Есть то, что мы находимся вместе с людьми, – это немало. И это нужно! Вы говорите – игра? Вовсе нет. Просто ребенку, чтобы развивать свою личность, нужно общение.
Нужно ли стремиться к «дивному миру»[204] , условием существования которого является отбор и тестирование в как можно более раннем возрасте?
Отбирать – для чего? Каким образом? Возможно ли «отобрать» лучшего, если человеческое существо – тот продукт, который меняется ежедневно, изо дня в день, и в большей степени человек становится человеком, развивается – в стремлении вступить в коммуникативные связи, существующие между людьми. Коммуникация может предвещать качественный сдвиг, но это другое измерение человеческого существа, коммуникация является главным параметром, если она ведет к взаимному удовольствию вступивших в нее.
Защищать свое собственное желание и не укореняться в чужом, присваивая его себе – главное в создании собственной индивидуальности. Между тем, в детстве человек имеет тенденцию «делать все не так». Призвать к обратному, помочь ребенку обнаружить в себе и оберегать свое собственное желание – сверхзадача той превентивной работы, которую мы проводим в Мезон Верт постоянно; этому в нашей деятельности и отводится в основном все время. Когда ребенок теряет интерес к игрушке, он забрасывает ее – она ему больше не нужна, но стоит только кому-то ею заинтересоваться – она тут же становится ему необходима. Мы сделали так, чтобы в Мезон Верт было по нескольку экземпляров всех игрушек. И что же? Мишелю нужен грузовик Марселя. Рядом с ним другая машина, в точности такая же. С ней никто не играет. Она свободна. Но она Мишелю не нужна. Ему нужна та, что у Марселя. И тогда мы, ни в чем его не упрекая, начинаем беседу: «Понимаешь, ведь тебе нужен грузовик Марселя только потому, что на нем сидит верхом и едет Марсель… Ведь рядом с той машиной – другой грузовик, свободный. Ты можешь взять его, если хочешь грузовик. Или ты хочешь быть Марселем? Ты хочешь быть Марселем или играть с грузовиком? Если играть с грузовиком – вот он, а если быть Марселем, то ничего из этого не выйдет, потому что ты – это ты». И ребенок внимательно слушает, размышляет, что удивительно. Можно в это время еще сказать: «Если вы с Марселем познакомитесь, он, может быть, даст тебе свой грузовик».
