Максим Калашников - Хроники невозможного. Фактор «Х» для русского прорыва в будущее
Для обеспечения полной регенерации рабочего газа и обеспечения высокой экономичности и эффективности фосфин, выделяющийся в пиролитических реакторах, возвращают в зону синтеза газообразных трифторфосфиновых соединений. Цикл замыкается. И так можно перерабатывать хоть бедные руды, хоть отвалы старых металлургических производств! То есть, буквально из отходов обеспечивая страну и дефицитнейшими материалами, и приличными доходами.
На такой вот технологии Мастер в 2001-м простроил один опытный аппарат для извлечения платиноидов, в 2013-м – достроил второй, более совершенный.
В 2001-м изобретатель решил предложить свою технологию «Норильскому никелю». А кому же еще? Ведь тогда комбинат-гигант возглавлял не тупой олигарх-«баблоруб» и не инвестор в баскетбольно-футбольную ерунду, а красный директор, Герой Социалистического труда Джонсон Хагажеев.
Дело было вот в чем: к тому времени истощились некогда обильные уральские рудники, где добывали платиноиды. А спрос на них в мире стал расти. Ведь эти металлы как воздух нужны в высокотехнологичной индустрии. Не только в тонкой химии, как катализаторы процессов, но и в электронной промышленности, где, например, делают слоистые конденсаторы на палладии. Или в автомобильной индустрии, где нужны катализаторы из патины и палладия. Ну, а в перспективе платиноиды понадобятся для массового производства электрохимических топливных элементов. Поэтому «Норникель» решил сконцентрировать свои главные усилия на производстве не меди и никеля, а именно платиноидов.
В 2001-м на комбинате директорствовал «красный инженер» Хагажеев. Именно он, а не олигархи Потанин и Прохоров, смог с 1996 года вывести предприятие из тяжелейшего положения. До того, комбинат успел влезть в непомерные долги, потерял зарубежные рынки, месяцами не выплачивал зарплату рабочим.
Джонсон Талович, который в 1961-м начинал карьеру молодого инженера именно на «Норникеле» и работал на нем двадцать последующих лет, спас и поставил на ноги огромный комбинат. Потом он успешно руководил Надеждинским горно-металлургическим комбинатом на Кольском полуострове, стал Героем труда, работал директором Балхашского ГМК. В общем, именно советский зубр и вытащил из смертельной трясины «Норильский никель».
Именно к нему и направился Мастер. Ибо знал: человек, прошедший карьеру от простого плавильщика до директора завода, живет делом – и оценит технологический прорыв.
И он заинтересовался. Хагажеев в конце февраля 2001 года приехал во всеволожскую лабораторию Мастера с тремя своими заместителями, с несколькими сотнями граммов платинового концентрата в портфеле и с губернатором Красноярского края Александром Лебедем в придачу. При них изобретатель запустил установку.
Через несколько минут потрясенные инженеры увидели, как на стенках прозрачного кварцевого реактора стали конденсироваться мельчайшие кристаллы платины. А в соседних цилиндрах стали оседать другие металлы платиновой группы: палладий, родий, осмий.
Стали обсуждать: на сколько же лет этот метод опережает современный уровень технологии производства платиноидов? Согласились, что на двадцать. Тут вмешался А. Лебедь с комментарием в своем грубо-генеральском стиле: «Один тоже так говорил. Столько и дали…»
Даже без проведения химических анализов полученных веществ Джонсону Хагажееву стало ясно: из первичного концентрата, представляющего собой смесь платиноидов, золота, серебра и других элементов и минералов, на его глазах были успешно выделены и разделены металлы платиновой группы. Однако для окончательных выводов должен быть устроен специальный эксперимент, в котором можно было бы контролировать количество каждого драгоценного металла.
Хагажеев тут же составил и подписал договор между «Норникелем» и Мастером о передаче пяти кило платинового концентрата и проведении такого эксперимента. Автор новой технологии, в свою очередь, предложил для объективности и независимой оценки достоверности результатов пригласить к участию в эксперименте представителей сторонних организаций – как наблюдателей. А химический анализ полученных в эксперименте металлов произвести параллельно в нескольких независимых лабораториях.
Такой эксперимент состоялся в мае 2001 года. Из Москвы приехали директор Института криминалистики ФСБ РФ (Войсковая часть 34435 Федеральной службы безопасности) генерал А. В. Фесенко с начальником аналитического отдела этого института Н. Е. Харьковым, директор Государственного НИИ прикладных проблем Государственной технической комиссии при Президенте РФ генерал А. Н. Евдокимов. «Норильский никель» представляли заместитель начальника Управления драгоценных металлов А. Г. Рыжов и ведущий специалист М. П. Юрков. От петербургской науки присутствовали сотрудники отраслевого института «Гипроникель»: директор по исследованиям и разработкам Л. В. Волков, начальник отдела Т. В. Галанцева и главный специалист Ю. Г. Семенов.
Эти эксперты по платиноидам уже знали, зачем их пригласили в лабораторию Петрика. Сомнений в том, что на трифторфосфине можно выстроить новую технологию извлечения из рудного сырья платины, у них, в общем-то, уже не было. Перед экспериментом специалисты говорили: в этом новом химическом процессе можно, конечно, выделить платину, возможно, что поддадутся родий и иридий, но никак не рутений! Ну, никак не должен рутений вступать в химическую реакцию с трифторфосфином, а потом конденсироваться в чистом виде!
Результаты эксперимента полностью опровергли эти утверждения и развеяли все сомнения. Даже рутений, этот первый в группе благородных металлов и самый трудноизвлекаемый платиноид, с которым у производственников больше всего мороки, был получен в идеальном металлическом виде.
Платиновый концентрат загрузили в емкость, которая трубопроводом подключена к реакторному аппарату из кварцевых цилиндров. В емкость пустили трифторфосфин. В этих двухдневных экспериментах поочередно демонстрировались две технологии: газофазная и жидкофазная, различные по термодинамическим параметрам. И так же, как это было в первый раз, на глазах у присутствующих в каждом кварцевом реакторе стали конденсироваться определенные благородные металлы…
Гости оказались глубоко впечатленными. Они подписали акт о проведении испытаний. Решили: пробы того, что осело на стенках колб, одновременно проведут в аналитических лабораториях Института криминалистики ФСБ РФ, «Норникеля» и Красноярского завода цветных металлов (КЗЦМ).
Через неделю анализы были готовы. В «Норникеле» их свели воедино и констатировали: чистота извлеченных за десять минут, в один цикл, металлов, колеблется от 99,8 до 99,9 % (http://www.goldformula.ru/index.php?a=content&issue_id=566). Впервые в одном простом с виду технологическом переделе были получены столь высокая чистота платиноидов при столь высоком их извлечении из исходного сырья! Это было похоже на чудо.
Джонсон Хагажеев решает: эту технологию нужно принимать на вооружение! Он тогда спросил: а нельзя ли и промежуточные продукты «Норникеля» переработать? Мастер согласился. С ним комбинат подписал договоры о разработке технологии извлечения драгоценных металлов, селена и теллура, из кека огарка выщелачивания никелевого шлама и прочих промежуточных продуктов. А в июле 2001 года «Норникель» подписал соглашение об общем сотрудничестве с институтом Мастера. «Гипроникель» должен был спроектировать первую промышленную установку по газофазному выделению платиноидов, оборудование планировалось изготавливать силами ракетно-космической корпорации «Энергия», где всегда была высочайшая культура производства…
* * *Стрелец вспомнил тот декабрьский день 2012 года, когда Мастер поведал ему эту историю. Они сидели в придорожном ресторанчике, Мастер заказывал прожаренные до хрустящего состояния драники, прихлебывал «Эвиан» и горячился:
– Это был просто злой рок какой-то! 24 июля 2001 года олигарх Прохоров, будучи одним из основных собственников «Норникеля», смещает Хагажеева с поста гендиректора и назначает на его место самого себя. И – все. Больше по инерции, чем в качестве задела для будущих исследований, продолжались намеченные вместе с Хагажеевым работы. Мы успели подготовить всего один отчет о совместной работе. Мы предложили дополнить наш процесс еще двумя, чтобы извлекать из рудного концентрата не только платиноиды, но еще и селен, таллий, золото и серебро. Чтобы вообще не было никаких отходов производства.
В ответ – тишина. В 2002-м финансирование прекратили. Олигарху Прохорову это было, видимо, неинтересно. Мы, конечно, не успокоились. Через шесть лет удалось достучаться и до Прохорова. В феврале 2007 года в московском кабинете руководителя «Норильского никеля» Прохоровым и Мастером был подписан меморандум о начале совместной работы. Но надо же было такому случиться еще раз! В марте того же года М. Д. Прохоров объявил, что покидает пост гендиректора…
