Марина Москвина - Учись видеть. Уроки творческих взлетов

А у него «в этом духе» пока что – ничего. Такой он у меня автор одного портрета.

Не совсем понятно, как я наткнулся на этого человека, и совсем непонятно, как он увидел меня.

Дело в том, что этой весной я со школой ездил в туристическую поездку в Великий Новгород.

Обычное серое утро, маленький городок не очень рад шумной толпе московских подростков. Длинная аллея, немного извиваясь, уходит в глубь города. Грязная гостиница. Нас размещают. Долгая и веселая ночь. Ужасное утро наполнено тяжелыми вибрациями. Однако во мне загорается искра, которая не дает покоя. Она кричит о радости, детском счастье и вечной слабости к красоте. Мы садимся в автобус. Едем к какому-то храму. Отвратительный мир дополняет ужасный запах бензина. Резкая обстановка. Мы выходим из автобуса.

То, что я увидел, не помещалось в рамки моего восприятия. Огромный человек стоит перед нами, закрывая спиной дивный храм обычного типа. Но странно, что-то меня притягивает к этому человеку. Я подхожу к нему, чтобы рассмотреть его поближе.

Огромный человек, не шелохнувшись, грозно смотрит на меня. В его грозной руке не менее грозная тяпка. Морщинистое лицо обожествляют голубые глаза, молочные усы шевелятся как живые. Нелепая шапка напоминает пиратский флаг, его растрепанные вещи грациозно развеваются на ветру.

Вдруг из его уст вылетела фраза, полностью сломавшая дивную картину.

– Косопузые мордоплюи. – Я изумился больше, чем происшедшему ночью. Небольшая галлюцинация промелькнула перед моими глазами.

– Мордоплюй! Ужо сколько ты на меня смотреть будешь, аки на собор Божьей матери? – Его другая рука позвала меня за собой. – Пойдем со мной. Я вам, барин, красоту неземную покажу.

Я с опаской посмотрел на его огромную тяпку и нехотя пошел за ним. Он привел меня на пустое место за храмом, обнял за плечо, показал вдаль. Я ничего не понял. Узкая дорожка усыпана грязным снегом, ведет она к малюсенькому храму с одним куполком. Все ограждено грязной рабицей. Белоснежный голубь сидит на куполе. Одинокий дуб свесил лапы к сугробам. Неожиданно из-за храма выходит лошадь, подходит ко мне и опускает голову.

– Изгладь ее. – Я прикасаюсь к бархатной голове лошади, она поднимает голову, ее грустные глаза наполняются влагой. Я наклоняюсь поцеловать ее в морду, прикасаюсь к шерсти, и на губах остается неповторимый вкус деревенского овса.

Сказать честно, в этот момент мне не хотелось ничего – ни Москвы, ни современности. Эта простота и чистота навсегда остались во мне, и я отдам все, чтобы иметь такого друга, как Елтын, и такую лошадь, как Севка.

Елена Андреевна Волкова, легенда наивного искусства, на фоне своей картины: «Творчество! Это радость и ужас какой-то! Оно не отпускает от себя, держит в напряжении. Ничего и никого не замечаешь вокруг. Целиком ему отдаешься. Так затягивает, что иногда уже и сил нет писать, а оно так и зовет, так и манит… Я прошу, отстань, отпусти меня! Держит крепко. Отбрасываю кисть, больше не могу. Прилягу, отвернусь от холста. Но нечаянно бросаю взгляд и вижу, что еще необходимо сделать, чтобы было лучше. Боюсь, что забуду то, увиденное, – вновь продолжаю писать, пока не достигну желаемого. Живопись как болезнь. Это – великое наслаждение».

«Перед началом работы во мне должны набраться новые впечатления, возникнуть желание работать. Если в душе не накопилась эта потребность, необходимость, садись не садись за мольберт, все равно ничего не получится.

Но вот в какой-то момент я почувствовала, что душа моя наполнилась творчеством и оно призывает к себе. Это Господь благословил на новые создания. Благословение – это вдохновение, когда в душу приходит радость, восторг. Это особое чувство, ни с чем не сравнимое, святое, волшебное. Глаза открываются, и видишь, что ты должен делать, и тогда все пишется как будто само собой. И тогда, конечно же, сразу приступаю к живописи. Перед чистым холстом обязательно помолюсь Богу, попрошу благословения. И пока не почувствую его в своем сердце – к работе не приступаю. Сколько лет пишу картины, столько и прошу. Смотрю на сделанное и удивляюсь, неужели все это я написала, как я смогла это сделать. Все мои картины написаны не мною, а это Господь Бог помогает создавать их».

Глава 28

«Чё-то мой Аркашка грибницу не ест»

Однажды мне приснился сон, что мир вокруг меня опутан сияющими нитями. Все люди прошлого, настоящего, будущего связаны этими нитями, разные земли, разные существа – и материальные, и эфирные, причем я так поняла, что эти вот нити тянулись из прошлого в будущее – одномоментно. Такой странный сон. Недаром Учитель Ошо Раджнеш в своих интереснейших книжках, полных анекдотов и поучительных веселых историй, говорит: даже если ты сломал цветок, будь уверен, это отзовется на далекой звезде, на всем Существовании и обязательно – на твоей собственной судьбе.

Все связано со всем. Хотя эти взаимосвязи не всегда лежат на поверхности. Оказывается, например, существует такая наука – орнитомузыковедение. Одному венгерскому исследователю удалось открыть в птичьем пении мелодии, напоминающие наши народные песни. Да-да! Только если птичье пение замедлить!

Например, замедленное пение большой синицы – это просто гамма без нижнего «до». Песня лесного жаворонка строится по «каскадному» принципу индейской музыки. Песня американского пестрого дрозда, замедленная в 32 раза, очень красивый, вполне человеческий, даже знакомый напев.

Дрозд в полуторасекундной песне произносит двухстрочные и четырехстрочные «строфы», иной раз по-человечески повторяя вторую половину этой «строфы». Причем он умеет сочинять к своим песням вторую партию – и поет сразу на два голоса!!! Песенный репертуар у каждой птицы свой – песен примерно пятнадцать, но все-таки есть и единый «дроздиный» стиль исполнения.

Орнитомузыковеду сначала никто не верил. Тогда он дал послушать замедленный голос дрозда фольклористам и сказал, что это песня шамана из африканских племен, – хотел проверить: узнают они или нет, что это не человеческий голос???

И что же? Те усомнились только в одном: действительно ли это шаман из Африки? Не верим! Потому что подобная многострочная структура, заявили они, характерна для народной музыки более развитых общественных формаций.

– Вот откуда пришла к нам музыка, – воскликнул этот замечательный исследователь, – от птичьей песни!

Человек существует на Земле, он считает, два-три миллиона лет. А птицы и птичье пение – 150 миллионов лет…

И ныряет еще глубже, сравнив два листочка с нотными записями – замедленную песенку его любимого американского дрозда и мелодию, которую при дуновении ветра напевает металлическая пластинка, встроенная в раму окна. Эти непростые нотные записи абсолютно совпадают!!!

Значит, музыка уходит корнями в звучание физического мира, когда вообще еще не было жизни на Земле! Порывы ветра, проникающие в отверстия сухого тростника, позднее – в проеденные насекомыми наросты на стволе акации (такую акацию, растущую в тропиках, называют «поющая» или «играющая на флейте»).

Так вот, этот любознательный венгр вслушивался, как скрипела старая телега и несмазанная дверь, лаял пес, визжали тормоза, стучали трамвайные колеса… Записал все на диктофон, замедлил, и вот – ужасный скрип, который нестерпимо резал ухо, превратился в долгие, чистые, мелодичные звуки и гармонические трезвучия с четким музыкальным интервалом.

Отныне птичьи посвисты и призывы, теньканье, клекот и щебетание, скрип несмазанных телег и металлический скрежет, немного замедлив, с огромным успехом исполняют со сцен всего мира известные певцы, потому что многие кошмарные звуки, от которых обычно мурашки бегут по спине, на самом деле завораживающие мелодии, наполняющие душу гармонией и покоем.

Всем этим я хочу сказать три важные вещи.

1. Никогда не думайте, что вы что-то знаете и понимаете. Здесь куда больше таинственного и неведомого, чем вам кажется. Будьте внимательны – раз.

2. Старайтесь ощущать эти нити, соединяющие людей, и все времена, и все миры, и пространства… (Как говорил один мой приятель на молодежном сленге, но это высказывание, если вдуматься, имеет широкий философский смысл: «Надо не “отрываться”, а “тащиться”»…)

Будьте внимательны – два!

3. Попробуйте принести на урок старую фотографию близкого вам человека и осторожно мысленно прикоснуться к нему, написав несколько теплых строк.

С первым пунктом у нас огромнейшая проблема. Вообще я знаю только одного человека, который сказал: «Единственное, что я знаю, – это то, что я ничего не знаю». Но он не из нашей компании. Это древнегреческий мудрец Сократ, который был чертовски умен, ангельски просветлен, все на свете знал и понимал, видимо, по этой причине так и заявил. («…И гений – парадоксов друг!» – Пушкин.)