Гай Клакстон - Развитие интуиции. Как принимать верные решения без сомнений и стресса
Если напряжение мало, это тоже мешает выполнению работы. Артур Комз и Чарльз Тейлор давали людям задание расшифровать несколько предложений, пользуясь простым шифром. Похожие шифры можно найти в детских комиксах про шпионов. Одни предложения как бы случайно затрагивали личные вопросы (например: «В семье не уважают мое мнение»), другие были совершенно нейтральными (например: «Осенью на школьной площадке становится грязно»). Иногда перед нейтральными предложениями экспериментатор как бы невзначай говорил: «Не могли бы вы сделать это побыстрее?» Расшифровка «личных» предложений обычно занимала больше времени, и люди при этом делали больше ошибок. Но самым сложным было расшифровать нейтральное предложение за ограниченное время. Даже в таких простейших заданиях, где почти не нужен творческий подход, призыв «сделать быстрее» имел обратный эффект{63}.
Отрицательное воздействие дефицита времени, или спешки, на качество мыслительного процесса описано еще в исследовании А. Круглански и Т. Фройнда. Студентам давали определенную информацию о гипотетическом соискателе на должность управляющего и просили определить, насколько тот подходит для данной работы. У половины студентов положительные качества соискателя были даны прежде отрицательных, а у второй половины – наоборот. Те, у кого сначала шла положительная информация, были гораздо более уверены в успехе соискателя, чем остальные, и данная тенденция проявилась сильнее, когда студентов попросили сделать то же самое, но на время. Судя по всему, происходит следующее: когда мы сталкиваемся с какой-то ситуацией, то интуитивно начинаем ее представлять, и от нас требуется усилие, чтобы «зачеркнуть» этот образ и начать все заново. Поэтому до тех пор, пока более поздняя информация расходится с картинкой, мы можем бессознательно истолковывать противоречащую информацию по-новому, вместо того чтобы радикально переделать саму картинку. И чем большее давление мы ощущаем, тем меньше вероятность начать все с нуля. Подобное упрямство может стать опасной западней для интуиции. Например, нам нужно сделать выбор в жизненной ситуации, и, как это часто случается, информация поступает порциями, а не вся сразу. Если мы принимаем решение быстро и интуитивно, то информация, поступившая позже, может остаться незамеченной или ей уделят слишком мало внимания. Особенно если получится так, что она не подкрепит уже принятое решение{64}.
Даже если напряжение не относится непосредственно к решению проблемы, оно все равно снижает гибкость. Пациенты больницы, которых готовят к операции, дают более шаблонные ответы, чем испытуемые, которые проходят тест Роршаха[15]. К тому же они становятся неуклюжими и рассеянными и у них гораздо хуже получается придумывать сравнения типа «злой (интересный, сильный), как ___»{65}.
Одним из тех, кто приложил больше всего усилий к развитию интуиции на практике, в реальных условиях, был Джордж Принс. Вместе с Уильямом Гордоном он разработал метод синектики[16], при помощи которого можно активизировать творческое мышление. Принс считал, что людей надо учить искусству генерировать идеи – как можно больше и как можно лучше: «Я был убежден, что люди уходят от нас более креативными, чем были до этого». Но позже он осознал, что суть не в этом. Принс понял, что размышление, процесс выражения и изложения предварительных идей на публике, особенно на работе, заставляет людей становиться крайне уязвимыми. Зачастую при всем многообразии в той или иной степени хитроумных способов выражать свое мнение люди начинают с опаской относиться к служебным встречам.
Можно с легкостью подавить желание заниматься почти неощутимыми изысканиями на грани своих умственных способностей, если начать осуждать их или попытаться создать условия для хотя бы минимального состязания. Принс отмечает:
«Подробно расспросить того, кто предложил хорошую идею, не заметить чужого предложения или беззлобно подшутить над ним – на первый взгляд, это вполне обычные действия, но в этом случае автор идеи всегда вынужден защищаться. Поэтому такие действия не только могут снизить его собственную способность размышлять, но и повлиять на остальных».
Неутешительное заключение, к которому он приходит в результате исследований, состоит в том, что взрослые люди на рабочем месте куда больше подвержены обидам и их гораздо проще задеть, чем мы привыкли считать. А также что существует тенденция, в равной степени распространенная для работников всех уровней и всех должностей: они то и дело вступают в конкурентную борьбу ради сохранения и увеличения довольно-таки хрупкого чувства самоуважения, хотя сами, как правило, этого факта не признают. В заключение Принс говорит:
«В битве конкурентов или в ситуации, где кто-то выигрывает, а кто-то обязательно проигрывает, жертвой всегда будет размышление и, как следствие этого, – формирование идеи и решение проблемы. Когда человек размышляет, он уязвим. Ничего не стоит заставить его почувствовать себя неудачником»{66}.
Будущие матери становятся довольно придирчивы к условиям, в которых протекает беременность и рождается ребенок: обычно они требуют какую-то особенную еду или удобства, что окружающим может показаться капризом. Точно так же писатели и художники, согласно собственным убеждениям, иногда выдвигают требования или устанавливают собственные правила, чтобы почувствовать себя защищенными и создать условия для проявления интуиции. Например, писательница Перл Бак не могла работать, если на столе не стояла ваза с живыми цветами, а за окном не было пейзажа Новой Англии. А Жан-Поль Сартр ненавидел провинциальные пейзажи, ему нужно было видеть кирпичные стены и трубы парижских улиц. Киплинг утверждал, что простым карандашом не может написать ничего стоящего. Поэт Шиллер любил складывать себе на стол подпорченные яблоки, уверяя, что их запах стимулирует творческие способности. Уолтер Де Ла Мар, Зигмунд Фрейд и Стивен Спендер, а также многие другие, когда писали, курили сигарету за сигаретой. Коллективный мозговой штурм очень полезен, в нем рождается масса новых идей, однако для более глубокого проникновения в суть и для использования интуиции нужны другие условия – чаще всего требуется уединение и отсутствие любого рода давления. Томас Карлайл пытался построить звуконепроницаемую комнату. Ральф Эмерсон уходил из дома и поселялся в гостинице на период работы. Мне удается сделать трехмесячный объем работы за две недели, проведенные в моем домике на пляже в Новой Зеландии.
Однако не только неблагоприятные внешние условия могут снижать творческие способности. Если что-то угрожает нашей системе убеждений – например, какой-то неожиданный вывод, сделанный из безобидной на первый взгляд цепочки мыслей, – мы можем остановить интуицию или размышление. То, что вначале было интересной задачей, по мере того как мы вникаем в нее все глубже и глубже, становится чем-то совершенно иным – неугодным способом представить наш образ жизни или образ мыслей. Чем более основательны наши убеждения относительно нас самих или относительно нашего положения в обществе, тем сложнее их пересмотреть. Иногда подобная вялость ума целиком и полностью оправданна: нельзя просто взять и полностью перестроить «чертоги разума». Если вам предложить, скажем, передвинуть мебель в комнате, вы можете согласиться и попробовать. Однако если вам кто-нибудь скажет, что дом будет смотреться гораздо лучше, если передвинуть его вместе с фундаментом на пару метров вправо, то, скорее всего, вы будете сильно возражать. То же касается и фундамента, который заложен в основе наших знаний.
Эфраим Фишбайн из Тель-Авивского университета по этому поводу прокомментировал инертность науки, однако этот же принцип можно применить к обычным умственным способностям, которые мы применяем ежедневно.
«Если ученый сформулировал определенную гипотезу, он сделал это не случайно: гипотеза соответствует его общим взглядам в данной предметной области, принципам изложения проблемы, форме познания и методам исследования. Конечно, он очень заботится о том, чтобы сохранить свое изначальное толкование проблемы, и не только ради репутации, которая, безусловно, тоже очень важна, но в основном потому, что именно эта гипотеза наилучшим образом вписывается в его убеждения. Он не захочет отказываться от нее, так как, отвергнув, будет вынужден пересмотреть полностью все свое мировоззрение»{67}.
Таким образом, мы пришли к выводу, который изложен в высказывании немецкого физика Макса Планка: новая научная истина торжествует совсем не потому, что ее противники признают свою неправоту, – просто ее оппоненты со временем вымирают.
