В. Храковский - 40 лет Санкт-Петербургской типологической школе
83
Правда, в одном романском языке, а именно сурсельванском, реципрокальное местоимение может выступать не только вместе с медиальной формой, маркируемой рефлексивным префиксом se-, но и самостоятельно, образуя конструкции типа (45 г), например: Els carezavan in l'auter «Они любили друг друга»; [Stimm 1973: 84]); см. также [Kemmer 1993:150–182].
Во французском языке только небольшая группа двухместных интранзитивов с предложным дополнением образует реципроки посредством реципрокального местоимения, а не медиального показателя; ср.: Pierre pense a Marie «Пьер думает о Мари» → Pierre et Marie pensent l'un a l'autre «Пьер и Мари думают друг о друге», но не *Pierre et Marie se pensent. См. также (63) и (79).
84
К этому типу относятся глаголы с такими значениями, как «обнимать», «встречать», «целовать», см. [Bhat 1978: 38]. В работе [Haiman 1985: 168] такие глаголы именуются интровертными предикатами и противопоставляются экстравертным предикатам типа «любить», которые для выражения реципрокальности требуют реципрокального местоимения. Эти предикаты выделены и описаны под названием естественных реципроков (natural reciprocals) в работе [Kemmer 1993: 100–108]. В значительной мере они совпадают с глаголами, выделенными под названием лексических реципроков в [Недялков 1991: 277–278, 280–281].Целесообразно в этой связи отметить, что некоторые исследователи считают рефлексивные глаголы рассматриваемого типа чертой, характерной почти для всех языков Южной Азии. Эти глаголы представлены в некоторых индоарийских языках в виде композитов со служебными глаголами со значением «брать, получать», например lenaa в хинди/урду, laina в пенджаби, 1е- в гуджарати, gheŋe- в маратхи и gan-nэwa в сингальском [Gair et al. 2000: 23]. В сингальском языке существуют медиальные формы с показателем, восходящим к глаголу gan-nэwa со значением «брать» (-nэwa — показатель инфинитива). У глаголов определенной семантической группы реципрокальность может выражаться только этим показателем без реципрокального местоимения: gaha-gan-nэwa «драться, бить друг друга», hapaa-gan-nэwa «кусаться, кусать друг друга» [Gair & Karunatillake 2000: 725–727]. В этой связи уместно привести также следующий факт: в японском языке лексические реципроки (с такими, например, значениями, как «столкнуться», «драться», «жениться» и т. д.), в отличие, например, от морфологических реципроков с суффиксом — а-, не сочетаются со словом otagai «друг друга» [Iwasaki 2002:161–165].
85
По другому мнению, некоторые носители каннада допускают в таких случаях употребление и транзитивного глагола (естественно, без опущения местоимения), т. е. в (49в) также возможна форма hod¸e-d-a (ударить-прош.-3.ед.) «ударил» [Lidz 2001:314,348].
86
В (51 а) приведен рефлексив от глагола махта- «хвалить», а в (51 б) приведен реципрок не от него, а от глагола тебер- «толкать», и это не случайно. Причина в том, что реципрокальный суффикс в карачаево-балкарском языке непродуктивен, образуя закрытый список из примерно 60 дериватов, включая реципрок от тебер- «толкать» (см. [Nedjalkov 2002: 23–25]. Так, отсутствуют реципроки от глаголов не только со значением ‘хвалить’, но и от глаголов с такими значениями, как «целовать», «любить», «обманывать», «ждать», и др. Дериват махта-ш- скорее всего будет понят правильно как «хвалить друг друга», но он неупотребителен. Любопытно отметить, что употребителен реципрок махта-н-ыш- «хвастаться друг перед другом» (видимо, более частотная ситуация чем «хвалить друг друга») от рефлексива махта-н- «хвастаться», см. (51а).
87
Ср. один из пунктов «принципа количества» Гивона: «Less predictable information will be given more coding material» [Givón 1991: 87].
88
Продуктивность реципроков, видимо, находится в обратной пропорции к продуктивности остальных, не анафорических значений, в частности, антикаузативов. Следующее соотношение антикаузативов и реципроков в русском и литовском языках, видимо, не является случайным: в русском языке 40 реципроков и 1400 антикаузативов с постфиксом — ся, в литовском 160 реципроков и 800 антикаузативов с — si-/-s. В немецком не менее 480 реципроков с местоимением sich и сравнительно мало антикаузативов; так, например, нет антикаузативов с этим показателем, например, со значениями «сломаться», «остановиться», «пугаться» (данные для русского языка из [Королев 1968: 10–12], для литовского из [Geniušienė 1987: 97, 75], для немецкого [Wiemer, Nedjalkov, в печати].
89
Среди немецких дериватов, учтенных в (31), рассматриваемые два класса составляют примерно 12 % (около 60 единиц) и 8 % (около 40 единиц) соответственно.
90
Разумеется, к этому типу не относится прямое дополнение типа испанского, которое в определенных случаях вводится предлогом а.
91
Эти конструкции характерны вообще для языков Южной Азии. Как пишет Сридхар [Sridhar 1976: 130–131], в них употребляются глаголы, выражающие не только посессивность и физическое состояние, но и многие другие значения. Так, например, в каннада это глаголы со значением «знать», «сомневаться», «верить», «любить», «не любить», «хотеть» и др., а также глаголы, выражающие восприятие, физические и ментальные признаки, временные физические состояния, неотчуждаемые признаки и многое другое.
92
Во внешне аналогичных немецких конструкциях с дативным экспериенцером (но не подлежащим) медиальный показатель может образовывать реципрокальную конструкцию; ср.: Er gefällt mir «Он нравится мне» — Wir gefallen uns «Мы нравимся друг другу/?себе».
93
При одинаковом семантическом статусе X и Y знак «+» может быть заменен здесь на знак «=». В этом случае глагол присоединить выступает как лексический реципрок.
94
Слово вместе употреблено здесь в пространственном значении соединения или контактного расположения двух или более предметов, а не в значении «совместно (делать что-л.)».
95
Это соотношение очень грубо можно, видимо, сопоставить с соотношением дистантной и контактной каузации типа
а. X стоял — Y заставил/позволил X стоять-,
б. X стоял — Y поставил X.
И в этом случае нередко в разных языках употребляется один и тот же показатель (см. [Недялков, Сильницкий 1969:28–29,27]).
96
Автор благодарит Анну Бугаеву (аспирантку Университета Хоккайдо) за консультации по айнскому языку.
97
Локативные реципроки противостоят всем ранее рассмотренным по признаку невозможности выделения значений собственно рефлексивности и реципрокальности примерно так же, как в контактной каузации нельзя выделить значения пермиссива и фактитива; см. [Недялков, Сильницкий 1969:28–29].
98
Небольшое дополнение: реципрокальный и рефлексивный префиксы содержат общий компонент — согласный з~, что говорит об их общем происхождении, но в настоящее время эти показатели фонетически совпадают только в определенных позициях. У реципроков кореферентность подлежащего и прямого дополнения обозначается префиксом зэ-р(э)-, кореферентность подлежащего и косвенного дополнения — префиксом з(э)-, у рефлексивов кореферентность подлежащего и прямого дополнения обозначается префиксом з(ы)-. Взятые в скобки гласные опускаются, если следующая морфема начинается с гласной. Рефлексивный и реципрокальный показатели занимают разные позиции в структуре глагола, и поэтому возможны реципроки от рефлексивов и рефлексивы от реципроков [Рогава, Керашева 1966: 271–275, 165, 265–268]. Аналогичная картина наблюдается и в близкородственном кабардинском языке: те-шэ-щIэн «занести что-л. (например, руку для удара)» → зы-те-шэ-щIэн «замахнуться» → зы-зэ-те-шэ-щIэн «замахнуться друг на друга»; пы-щIэн «привязать что-л. к чему л.» → зэ-пы-щIэн «соединить вместе» → зы-зэ-пы-щIэн «связаться, соприкоснуться» [Карданов, Бичоев 1955: 110, 135, 321,345; Апажев 1957: 222, 782]. Как видно из примеров, порядок следования рефлексивного и реципрокального показателей в дериватах фиксированный (независимо от характера исходной основы).
99
Работа над статьей велась при содействии гранта Президента РФ для поддержки ведущих научных школ. Грант № НШ-2325.2003.6.
100
Некоторые материалы статьи приводились в предыдущих публикациях: Оглоблин А. К. Преобразование предложения в атрибутивную группу в индонезийском языке /У Междунар. конф. «Категории глагола и структура предложения»: Тез. докл. СПб., 2001; Ogloblin A. К. Indonesian nominal words: distributive and transformational features // VI международная конференция по языкам Дальнего Востока, Юго-Восточной Азии и Западной Африки (25–28 сентября 2001 г.). СПб., 2001. В настоящем варианте имеются уточнения.
