Карен Армстронг - Поля крови. Религия и история насилия
В 1979 г., воодушевясь Иранской революцией и получив от Тегерана деньги и помощь в подготовке бойцов, Фадл-аллах основал «Хезболлу» (Партию Бога). Жители Запада не могли взять в толк, почему революция не охватила шиитские общины ближе к Ирану, в Персидском заливе и Саудовской Аравии, зато почти сразу нашла отклик в далеком Ливане{1557}. А ведь у Ирана с Ливаном долгая история взаимоотношений. В XVI в., когда Сефевиды основали шиитскую империю в Иране (тогда преимущественно суннитском), они попросили шиитских ученых из Ливана наставлять и обучать их. Поэтому для ливанских шиитов было вполне естественно примкнуть к иранской революционной сети. «Хезболла» впервые привлекла мировое внимание во время израильского вторжения (1982 г.) и последующей американской интервенции (1983–1984 гг.), когда 25 октября 1983 г. террорист-смертник взорвал грузовик со взрывчаткой около казармы, находившейся неподалеку от Бейрутского аэропорта. Погибли 241 американских и 58 французских военнослужащих из миротворческого контингента. За этим терактом последовали новые теракты (в частности, у американского посольства и американской базы).
Свои действия «Хезболла» объясняла так: Соединенные Штаты выступают против Хомейни, а также поддерживают Саддама Хусейна, Израиль и христиан маронитов. Фадл-аллах говорил о «высокомерном молчании» западных держав перед лицом страданий третьего мира{1558}. Эти операции не только были вызваны религиозным рвением, но и преследовали ясную политическую цель: заставить иностранных оккупантов покинуть Ливан. Чем не «революционное самоубийство»? Что касается методов, Фадл-аллах полагал, что шииты ведут неравную борьбу:
Угнетенные народы не обладают такой технологией и таким смертельным оружием, как Америка и Европа. Они должны сражаться своими методами… Мы не считаем терроризмом то, как угнетенные мусульмане своими примитивными и нестандартными средствами противостоят агрессивным державам. На наш взгляд, это законная война с мировыми империями{1559}.
Это не произвольные, фанатичные и иррациональные акты, а «юридические обязанности, диктуемые правилами», которые нельзя нарушать{1560}. Одно из правил запрещало выбирать в качестве жертв мирных жителей – таков постулат исламского права! – хотя «Хезболла» захватывала в заложники американских, английских, французских и немецких граждан, чтобы добиться освобождения тех или иных шиитских пленных. На Западе террористы-смертники немедленно вызвали ассоциацию с ассасинами: последние символизировали фанатизм, который жители Запада издавна приписывали исламу. Но хотя «Хезболла» действительно первой применила этот сомнительный метод на Ближнем Востоке, в 1980-е гг. большинство террористов-смертников были секуляристами. Согласно одному исследованию, «Хезболла» осуществила семь таких операций, Сирийская – две операции, а социалистическая партия «Баас» – десять{1561}.
Однако к 1986 г. большинство представителей духовенства осудили акты террористов-смертников и взятие заложников как противоречащие исламу. У многих сложилось убеждение, что «Хезболле» надо переориентироваться, ибо ее операции зачастую безответственны и контрпродуктивны: влекут за собой многочисленные жертвы и раскалывают шиитскую общину. У «Хезболлы» сложились непростые отношения с «Амаль», а в селах сопротивлялись попыткам «Хезболлы» навязать исламские правила{1562}. К этому моменту Фадл-аллах и сам пришел к выводу, что от насилия толку нет: чего достигла ООП своим терроризмом, который потряс весь мир? Теперь он предлагал ливанским шиитам избрать новую линию действий, «сообразно объективным и реальным обстоятельствам»{1563}. Фадл-аллах понимал, что установить исламское государство в Ливане невозможно, и в 1989 г. даже заявил, что иранцам пора начать «нормализацию отношений с остальным миром»: подобно любому политическому движению, революции проходят через разные стадии и меняются вместе с меняющимся миром.
Как и все революции, включая Французскую революцию, поначалу Исламская революция не придерживалась реалистического курса. На тот момент она создала государство, объявила мобилизацию, новый и религиозный образ мышления и жизни, с целью дать мусульманам автономию и независимость от сверхдержав{1564}.
Поэтому «Хезболла» отвергла терроризм и стала политической партией, подотчетной электорату. Основной упор она сделала на социальную деятельность и преобразования на местах.
Она уже начала дистанцироваться от воинственной шиитской милиции, создавать сеть ячеек и разрабатывать духовный подход, призванный заменить «колонизированный мозг» (выражение Хомейни) сознанием, независимым от западных стереотипов{1565}. Все лидеры «Хезболлы» поныне изучают философию, чтобы выработать навык независимого критического мышления. Подобно американским борцам за права человека, они работают с маленькими группами в деревнях с целью выявить, каков может быть оптимальный вклад каждого человека в общину: одних готовят к бизнесу, других – к элитной милиции. Их цель, напоминающая конфуцианский идеал, состоит в создании такой шиитской общины, в который каждый дает и получает свою меру уважения, ощущая себя нужным и востребованным. После войны с Израилем (2006 г.) «Хезболла» особенно сосредоточилась на управлении гневом: «Мы хотим переключить гнев с деструкции на что-то политически полезное – скажем, организацию сопротивления или общественно-созидательную деятельность»{1566}.
В ходе этого конфликта «Хезболла» стала по-новому решать проблему ассиметричной войны{1567}. Еще раньше, предвидя подобные события, она построила подземные туннели и бункеры (подчас больше чем на десятиметровую глубину), где милиция могла отсиживаться во время израильских авианалетов, а затем выходить и вести долгие ракетные обстрелы. Они знали, что не нанесут серьезного урона мощной военной машине Израиля, но длительные изматывающие обстрелы подорвали дух израильтян. Цель у них была такая: спровоцировать Израиль на военное вторжение, и тогда хорошо подготовленные партизанские соединения «Хезболлы», детально знакомые с местностью, смогут эффективно поражать израильские бронированные танки из переносных зенитно-ракетных комплексов. А еще сноровкой и дипломатией они добились того, что многие израильские журналисты открыто говорили: с «Хезболлой» легче общаться, чем с Армией обороны Израиля. В итоге им удалось вынудить израильтян ретироваться. И это показало, что терроризм не единственный способ отпугнуть врага, имеющего военное превосходство.
Впрочем, терроризм значительно чаще вдохновлялся национализмом, чем религией. Как показывают события в Египте и Ливане, отрицание за народом права на национальное самоопределение и оккупация его земли иностранными войсками дают самый сильный толчок к возникновению террористических организаций, религиозного или секулярного толка{1568}. В Израиле мы наблюдали своеобразную динамику: секулярный национализм толкал религиозную традицию в более воинственном направлении; национальное государство часто становилось высшей ценностью, ради сохранения и целостности которой дозволены любые действия, даже самые крайние. В мае 1980 г. (после убийства шестерых студентов йешивы в Хевроне) члены «Гуш Эмуним» Менахем Ливни и Иехуда Эцион заминировали автомобили пяти арабских мэров, причем с расчетом не убить жертвы, а изувечить, превратить в живое напоминание о последствиях любой оппозиции Израилю{1569}. Однако эта операция была далеко не главной. В апреле 1984 г. израильские спецслужбы разоблачили еврейский заговор с целью взорвать Купол Скалы (и тем самым положить конец переговорам в Кэмп-Дэвиде).
Чтобы обуздать агрессию, способную поставить под угрозу жизнь народа, раввины Талмуда учили: Храм может быть восстановлен только Мессией. На протяжении веков это подчеркивалось снова и снова. Однако еврейским экстремистам не давал покоя Купол Скалы – третья по значению святыня мусульманского мира: считалось, что она стоит на месте Соломонова Храма. Величественный купол, возвышающийся над Восточным Иерусалимом и органично вписывающийся в окружающую среду, постоянно напоминал о столетиях исламского владычества в Святой земле. Представители же «Гуш Эмуним» усматривали в этом символе мусульманского меньшинства нечто бесовское. Ливни и Эцион назвали его «мерзостью» и «глубинной причиной всех духовных ошибок нашего поколения». Йешуа бен Шошан, духовный советник подполья, считал Купол притоном темных сил, которые вызвали переговоры в Кэмп-Дэвиде{1570}. Все трое были убеждены: согласно вечной философии Каббалы, их действия на земле спровоцируют события на небе и Бог начнет мессианское избавление{1571}. Ливни – армейский эксперт по взрывчатым веществам изготовил 28 высокоточных бомб, чтобы разрушить Купол, но не повредить соседние здания{1572}. Мешало одно: не удавалось найти раввина, который благословит операцию. Этот заговор – еще одно проявление современного влечения к смерти. Разрушение Купола Скалы почти наверняка повлекло бы за собой военный конфликт, который впервые в истории сплотил бы против Израиля весь мусульманский мир. Вашингтонские стратеги опасались, что в пору холодной войны, когда СССР стоял за арабов, а США – за Израиль, подобный ход событий мог даже спровоцировать третью мировую войну{1573}. Стало быть, выживание и территориальная целостность государства Израиль имели для подполья такую важность, что, по сути, оправдывали даже гибель человечества!
