Александр Ферсман - Занимательная минералогия
У окна с драгоценными камнями
Не скрою, я всегда любил останавливаться у витрины с драгоценностями. При виде пестрых и ярких камней в свете электрических фонарей я забывал о тщеславии и роскоши, для которой они были предназначены, и не думал о том, сколько денег скрывается иногда в блестящем самоцвете, сколько радости, горя и даже преступлений часто было связано с драгоценными камнями. Я думал об их гораздо более отдаленном прошлом, и страница за страницей проходили перед моими глазами, открывая глубочайшие тайны земли.
Вот сверкают ожерелья прекрасно ограненных бриллиантов — как капли воды, чистые, с пестрыми переливами, немного холодные камни горячей Индии, пустынной Африки и тропических зарослей Бразилии.
Я представляю себе месторождения Южной Африки — огромные, уходящие в неведомые глубины трубки, заполненные темной породой. Тысячи вагончиков по стальным канатам поднимали из глубин породу, добываемую рабским трудом кафров; большие поля, по которым породу развозили на вагонетках. Потом громаднейшие фабрики, большие чаны сложных промывных машин — и вот сверкающий самоцвет на дрожащих полотнах, смазанных салом. А вокруг — южное, тропическое солнце, черные фигуры измученных рабочих, нарядные дома алмазных компаний. На больших столах, покрытых скатертями, целые кучи сверкающих камней, разложенных на многие сотни сортов, отдельно чистые большие кристаллы для огранки, отдельно камни, окрашенные в желтый, розовый или зеленый цвета, и, наконец, камни для резки стекла, борт, двойники и прочее.
Целая страна алмазов; здесь добывали каждый год множество сверкающих самоцветов. Потом алмазы растекались по всей земле через Лондон, Париж, Антверпен, Нью-Йорк, Амстердам, Франкфурт.
* * *Вот в кольце ярко-красный камень; сквозь стекло витрины я не различаю его и не могу сказать, какой это драгоценный камень искрится в полумраке.
Родина красного камня в странах Востока — Индии, Таи и Бирме. Но на Востоке мало зеленого камня, которым гордится СССР, — нет ни изумруда, ни ярко-зеленого граната или таинственно-глубокого, как море, аквамарина. Здесь царство красных и ярких, горящих тонов, и во всем мире нет другого уголка природы, где бы чаще встречался красный камень, чем здесь; розово-красный турмалин, кроваво-красные рубины Таи (Сиама) и чистый, как алая кровь, камень Бирмы, темные вишнево-красные гранаты Индии, буро-красные сердолики Декана, — здесь переплетаются все оттенки красного цвета.
Индийское предание говорит:
«Яркое солнце Юга несет живые соки великого Асура, из которых рождаются камни. Налетает на него ураганом вечный соперник богов, царь Ланки… Падают капли тяжелой крови на лоно реки, в глубокие воды, в отражение прекрасных пальм. И назвалась река с тех пор Раванагангой, и загорелись с тех пор эти капли крови, превращенные в камни рубина, и горели они с наступлением темноты сказочным огнем, горящим внутри, и пронизывались воды этими огненными лучами, как лучами золота».
В таких прекрасных образах рисуют нам индийские сказания историю рубина. Мы не знаем точно даты этих строк, написанных, вероятно, около шестого века нашей эры.
Рубины невольно напоминают мне о моей поездке в Париж.
В тихой улице захолустного городка около Парижа — маленькая грязненькая лаборатория. В тесном помещении, среди паров и накаленной атмосферы, на столах несколько цилиндрических приборов с синими окошечками. Через них химик следит за тем, что делается в печи, регулирует пламя, приток газа, количество вдуваемого белого порошка. Через пять-шесть часов он останавливает печь и с тоненького красного стерженька снимает красную прозрачную грушу. Как хрупкое стекло, разлетается часть ее при отламывании, но другая остается целою и идет к ювелиру…
Это некогда знаменитая лаборатория Александер близ Парижа — лаборатория искусственных рубинов. Гений человека сумел отнять у природы одну из ее тайн: прекрасные, с трудом отличимые от природных красные камни наводнили рынок, и целые партии их отправились на Восток, где благородный рубин Бирмы смешался со своим соперником.
Одной сказкой Востока меньше — одним завоеванием научной мысли больше в истории человечества!
* * *Дальше в углу всё той же витрины в скромной брошке, среди бриллиантов, зеленеет изумруд.
Среди всех зеленых камней самым прекрасным и ценным является, бесспорно, изумруд; он воспет народной поэзией. Старинные легенды рассказывают о вере в таинственную силу камня.
Вот несколько сказаний о камне.
Прекрасная сказка из отдаленных веков индийской истории дошла до нас, овеянная неиссякаемой восточной фантазией:
«С желчью царя Данавы устремлялся Васуки, царь змей, рассекая надвое небо. Подобно огромной серебряной ленте, он отражался в раздолье моря, и зажигалось оно огнем отблеска его головы.
И поднялся ему навстречу Гаруда, ударяя крыльями, как бы обнимая и небо и землю. Индра-змей сейчас же выпустил желчь к подножью горы, — владетельницы земли, туда, где деревья турушки благоухают каплями сока, а заросли лотосов наполняют воздух своим запахом. Там, где упала она, на земле, где-то там вдали, в стране варваров, на границах пустыни, и близ берега моря, там положила она начало копи изумрудов.
Но Гаруда схватил в свой клюв часть упавшей на землю желчи и вдруг, охваченный слабостью, выпустил через свои ноздри ее обратно на гору. И образовались изумруды, цвет коих подражает цвету молодого попугая, цвету шириши, спине кадиота, молодой травке, водяной тине, железу и рисункам пера хвоста павлина…»
Так поэтически описываются египетские копи изумрудов, и далее следует длинное описание пяти достоинств и семи пороков камня, восьми оттенков и двенадцати цен. Так рисуется эта гора, «известная трем мирам, недоступная несчастным смертным; лишь колдун в удачный момент ее может найти».
Прекрасные описания камней оставили нам писатели Куприн, Уайльд и другие.
«Это кольцо с смарагдом ты носи постоянно, возлюбленная, потому что смарагд — любимый камень Соломона, царя Израильского. Он зелен, чист, весел и нежен, как трава весенняя, и когда смотришь на него долго, то светлеет сердце; если поглядеть на него с утра, то весь день будет для тебя легким. У тебя над ночным ложем я повешу смарагд, прекрасная моя: пусть он отгоняет от тебя дурные сны, утишает биение сердца и отводит черные мысли. Кто носит смарагд, к тому не приближаются змеи и скорпионы», — так говорил Соломон прекрасной и нежной Суламифи. В этих образах переплетены сказания Востока, мистика и вера в целебные свойства камней у халдеев и арабов.
Сухие описания знаменитого римского натуралиста Плиния-старшего известны нам в переводе русского академика В. М. Севергина:
«Третье достоинство между драгоценными камнями после алмаза и жемчуга присвояется смарагдам по многим причинам. Нет цвета, который был бы приятнее для глаз. Ибо мы с удовольствием смотрим также на зеленую траву и листвие древесное, а на смарагды тем охотнее, что в сравнении с ними никакая вещь зеленее не зеленеет… блеск свой они распространяют далеко и как бы окрашивают около себя воздух. Они не переменяются ни на солнце, ни в тени, ни при светильниках и всегда превосходны, всегда блестящи и, судя по толщине их, имеют беспрепятственную прозрачность…»
Даже у Плиния в деловых описаниях камня много народной фантазии и поэтического вымысла!
* * *На особой полке окна лежат брошки из зеленого нефрита, ярко-синего лазурита и нашей уральской яшмы.
Лазурит — то ярко-синий, горящий тем синим огнем, который жжет глаза, то бледно-голубоватый камень, нежный, как бирюза, то сплошь синий, то с красивым узором сизых или белых пятен, мягко сплетающихся в пестрый и разнообразный узор.
Мы знаем камни из Афганистана, из почти недоступных заоблачных высот Памира, то с многочисленными точками золотистого колчедана, которые рассеяны, подобно звездам на темном фоне южного неба, то с белым узором пятен и жилок. Мы знаем камни с отрогов Саян близ берегов Байкала. Их окраска — от темно-зеленой до густо-малиновой. И еще со времени арабов нам известно, что при нагревании на огне эти цвета переходят в темно-синий. «Настоящий драгоценный лазурит только тот, который десять дней может пробыть в огне, не теряя своего цвета», — говорят нам армянские рукописи XVII века.
Дальше в окне витрины красиво гармонирует с золотой оправой темный нефрит, — и снова мне вспоминается восточная сказка.
Главным центром добычи нефрита во всем мире была Центральная Азия — та область Хотана, поэтичного города Восточного Туркестана, богатства которого составляли нефрит и мускус.