Лев Кривицкий - Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции
Глава 4. Эволюция познания Космоса и негеоцентрическая Вселенная
4.1. Геоцентрическая картина мира
Астрономия была, по существу, первой наукой, созданной на нашей планете. С глубокой древности человек стал задумываться о том, что же представляет собой мир, в котором он живет, та огромная, таинственная Вселенная, малой частичкой которой он является. Но что впервые заставило наших далеких предков отвлечься от суровой повседневной действительности, протекавшей в непрестанной борьбе за существование, и обратить свой взор к небу? Таинственная ли красота ночного неба, усеянного жемчужными россыпями звёзд? Или кажущаяся «вечная» неизменность его? А быть может, и внутренняя потребность познания, развивающаяся вместе с усложнением мозга в непрестанной трудовой деятельности. Все это, по-видимому, сыграло свою роль. Однако необходимость познания окружающего мира диктовалась и непосредственными практическими потребностями людей, удовлетворение которых требовало приобретения всё новых и новых знаний и навыков.
Наивным, примитивным, противоречивым было первоначальное представление древних «астрономов» о многих небесных явлениях. И всё же оно явилось той основой, на которой стало возможным зарождение первых собственно научных представлений, имевших различную направленность в зависимости от того, какой род деятельности носил у того или иного народа доминирующий, определяющий характер. Например, для кочевников было важно уметь хорошо ориентироваться в пространстве – в бескрайних степях и пустынях с их однообразием и отсутствием приметных и постоянных деталей ландшафта. Это однообразие среды обитания, а также переменчивость жизни кочевников – нынче здесь, завтра там – требовали чего-то устойчивого, постоянного, неизменного. Таковым в представлении древних было, конечно же, небо с его «неподвижными» звёздами. По ним, а также по характерным точкам восходов и заходов Солнца было очень удобно ориентироваться. Не потому ли названия большинства ярких звёзд в современной астрономии арабского происхождения? Конечно, этого бы не было, если бы не мобилизационный подъём арабской цивилизации с VI века нашей эры.
Напротив, жизнь земледельческих пародов была очень тесно связана с циклическими движениями Солнца и Луны по небесной сфере и сменами фаз Луны. И древние астрономы научались вычислять и предсказывать многие солнечные и лунные явления с завидной точностью уже за несколько тысячелетий до нашей эры, изобрели удивительно точные календари, составляющие основу наших современных календарей. Уже этот пример показывает своеобразный праксеоцентризм освоения мира нашими предками (от греч. «праксис» – практика). О нём нам ещё предстоит поговорить подробнее. Но и мы, люди XXI столетия, отмеченного небывалым расцветом всех наук, и древних, и современных, недалеко ушли здесь от древних ученых. Мы так же, как и они, смотрим на мир, прежде всего, через призму нашей практической деятельности и тех наблюдений, которые становятся возможны благодаря этой деятельности.
Итак, уже в незапамятные доисторические времена «теория», как могла, поспевала за развивающейся общественной практикой людей, постепенно накапливая ответы на самые злободневные вопросы их жизни: когда начинать выгон скота на пастбища, производить сев или жатву и т. д. И уже тогда перед людьми вставал во всей своей неисчерпаемой сложности вопрос о том, что лежит за пределами того узенького мирка, в который погружен человек с его повседневной жизнью, заботами и ощущениями.
От природы всем нам Вселенная дана одинаково. Она дана такой, какой наблюдается с Земли уже первобытным человеком. Люди стоят обеими ногами на Земле, вокруг них до самой линии горизонта расстилается её поверхность – огромная и необозримая. Днём все это освещено Солнцем, величина которого по сравнению с Землей кажется незначительной. Сколько бы ни жил человек, и сколько бы он ни помнил о людях, живших до него, Солнце всегда восходило утром на одном крае Земли, и заходило на другом – противоположном. Когда же оно скрывалось за горизонт, появлялись другие светила. Показывалась уже с последними солнечными лучами Луна. Теперь можно было их сравнить по величине и решить, что Луна меньше Солнца. Но вот во сколько раз? Солнце всегда как будто одинаково, а вот Луна – то больше, то меньше. А когда догорали последние лучи дневного светила, ночное светило – Луна – становилось ярким и давало ночью достаточно света, чтобы ориентироваться в пути. Конечно, если небо, простирающееся над Землей, не было затянуто облаками. Облака могли заслонить и Солнце, а то, что они плывут, гонимые ветром над нами, но всё же гораздо ниже небесных светил, можно было заключить хотя бы из того, что ближнее закрывает от глаза дальнее, а не наоборот. К тому же горные жители нередко видели облака под своими ногами.
Но подлинная глубина неба являлась человеку именно ночью, когда в темноте, загадочные и манящие в неизвестно какой дали, сияли человеку бесчисленные, россыпи звёзд. Мир над головой человека представал столь же громадным и требующим изучения, как и мир под его ногами. Какой он, этот небесный мир, что общего у него с земным миром и что отличает их, хотелось знать для того, чтобы достроить доверху свои представления о земном мире. Практически значимом земном мире, от правильной ориентировки в котором зависела вся человеческая жизнь.
Итак, для человека существовало два мира – мир земной и мир небесный. Первый был основанием, второй – как бы «надстройкой». Первый казался плоским, второй – выпуклым, куполообразным. Но если с предметами земного мира человек сталкивался в своей деятельности, имел дело непосредственно, то небесный мир являлся ему лишь в наблюдениях. Уже это обстоятельство побуждало человека оценивать явления небесного мира по аналогии с земными явлениями, распространяя на него земной опыт и земные представления. Необходимо было, например, выяснить, из какого материала состоит небесный купол и почему подобного материала не имеется на Земле.
Так уже с первыми проблесками человеческого познания Вселенной рождалось убеждение в том, что она устроена по аналогии с земным миром. Но уже тогда слишком очевидным было отличие обоих миров. Мир земной – наше местообитание, он непрозрачен, рельефен, тело Земли чем-то сродни нашему телу. Купол неба недоступен для непосредственного проникновения, прозрачен, все видимые тела на нём – правильной шарообразной формы, огнеподобны, испускают свет, а Солнце даже тепло. Земля наполнена телами неправильной формы, как бы отломками от неё, все земные тела падают вниз, на её твердь, в то время как небесные тела на чём-то держатся в вышине. Таковы первоначальные, исходные сведения человека о Вселенной.
Дитя природы, человек обозревал её такой, какой она представала его природой данному восприятию. А восприятию она всегда предстает из определённого центра, обусловленного положением человека в мире, его земным существованием. Всё, что мы можем обозреть во Вселенной, как невооруженным глазом, так и при помощи самых современных приборов, располагается для нас вокруг Земли – дальше или ближе к ней, похоже или непохоже на всё, что мы находим на ней. Отсюда и возникает уже в древности познавательное явление, которое называют геоцентризмом. Оно существует и в наше время, изменяясь от эпохи к эпохе. И будет существовать дальше, отражая и объективное отношение познаваемого мира к познающим мир с Земли человеческим существам, и субъективное отношение этих существ к познаваемому ими миру. Геоцентризм – это, прежде всего, представление о мире (или система представлений), согласно которому наблюдаемая людьми Земля является центром Вселенной, земной же мир является образцом устройства Вселенной.
«Но позвольте, – спросит внимательный читатель, – кто же сейчас полагает, что Земля – центр Вселенной, что все небесные тела вращаются вокруг неё? Всем известно, что так думали до Коперника, теперь же самый невероятный невежда, если только он в здравом уме, с детства знает о том, что Земля вращается вокруг Солнца, а Солнце – обыкновенная звезда, только расположенная ближе к нам».
Читатель, конечно, прав. Но геоцентризм – не только постановка Земли в центр мироздания, по и представление мироздания «по образу и подобию» Земли и природных процессов, протекающих на ней, а также и «централизация» наших знаний о мироздании вокруг земноподобного макроскопического мира.
Геоцентризм в первом из этих значений погиб в жестокой схватке с обновляющейся наукой в результате так называемого коперниканского переворота. Во втором значении он преодолевается с громадными трудностями до сих пор. В третьем значении он – необходимая сторона познания, развивающаяся по мере развития науки и становления в ней всё более негеоцентрических знаний. Самый развитый негеоцентризм наших представлений о мире во всякую конкретную эпоху так или иначе геоцентричен.
