Дмитрий Лихачев - Сказания и повести о Куликовской битве
Слышавъ же то князь Олегъ Резанскый,* яко Мамай кочуеть на Воронеже, а хощеть ити на Русь, на великого князя Дмитриа Ивановича Московскаго. Скудость же бысть ума въ главе его, посла сына своего к безбожному Мамаю с великою честью и съ многыми дары и писа грамоты своа к нему сице: «Въсточному великому и волному, царемъ царю Мамаю — радоватися! Твой посаженикъ и присяжникъ Олегъ, князь резан-скый, много тя молить. Слышах, господине, яко хощеши итти на Русскую землю, на своего служебника* князя Димитриа Ивановича Московъскаго, огрозитися ему хощеши. Ныне же, господине всесветлый царю, приспе твое время: злата и сребра и богатьства много наплънися земля Москов-скаа и всякого узорочиа твоему царству на потребу. А князь Дмитрей Московской человекъ христианъ, егда услышить имя ярости твоеа, то отбежить в далниа отокы своа: любо в Новъгород Великый, или на Бело-озеро или на Двину, а многое богатьство московское и злато — все въ твоих руках будеть и твоему въйску в потребу. Меня же раба твоего, Олга Резанскаго, дръжава твоа пощадить, царю. Аз бо ти велми устрашаю Русь и князя Дмитриа. И еще молим тя, царю, оба раби твои, Олегъ Резанскый и Ольгордъ Литовскый,* обиду приахом велику от того великого князя Дмитриа Ивановичя, и где будеть о своей обиде твоимъ имя-нем царьскым погрозим ему/онъ же о том не радить. И еще, господине царю, град мой Коломну за себя заграбилъ.* И о томъ о всем, царю, жалобу творимъ тебе».
А другаго же посла скоро своего вестника князь Олегъ Резанскый с своимъ написаниемъ, написание же таково в грамотах: «К великому князю Олгорду Литовьскому — радоватися великою радостию! Ведома бо, яко издавна еси мыслилъ на великого князя Дмитриа Ивановичя Московскаго, чтобы его згонити с Москвы, а самому владети Москвою. Ныне же, княже, приспе время наше, яко великый царь Мамай грядеть на него и на землю его. Ныне же, княже, мы оба приложимся къ царю Мамаю, вем бо, яко царь дасть тебе град Москву, да и иные грады, которые от твоего княжениа, а мне дасть град Коломну, да Владимерь, да Му-ромъ, ижеог- моего княжениа близъ стоять. Азъ же послах своего посла къ царю Мамаю с великою честью и съ многыми дары. Еще же и ты пошли своего посла и каковы имаши дары и ты пошли к нему, и грамоты свои списавъ, елико самъ веси, паче мене разумевши».
Князь же Олгордъ Литовскый, слышавъ то, велми рад бысть за велику похвалу другу своему князю Олгу Резанскому. И посылаеть скоро посла къ царю Мамаю с великыми дары и съ многою тѣшью царьскою. А пишеть свои грамоты сице: «Въсточному великому царю Мамаю! Князь Олгордъ2 Литовскый, присяжникъ твой, много тя молить! Слышах, господине, яко хощеши казнити свой улусъ,* своего служебника, московскаго князя Дмитриа. И того ради молю тя, волный царю, рабъ твой, яко ве «лику обиду творить князь Дмитрей Московской улуснику твоему князю Ольгу Резанскому, да и мнё тако же велику пакость дёеть. Господине царю волный Мамаю! Да приидеть дръжава твоего царства ныне до наших мѣстъ, да внидеть, царю, твое смотрение нашеа грубости от московскаго князя Дмитриа Ивановичи».
Помышляше же в себе, глаголющи, Олегъ Резанскый и Олгордъ3 Литовскый, яко: «Егда услышить князь Дмитрей царевъ приход и ярость его и нашу присягу к нему, тъ отбежыть с Москвы въ Великый Новъ-град или на Белоозеро, или на Двину. А мы сядемъ на Москве и на Коломне. Егда же царь приидеть, и мы его з болшими дары срящем и с великою честию и умолимъ его, и възвратится царь въ свои орды, а мы княжение Московское царевым велениемъ разделим себе, ово к Вилне,* ово к Резани,* и имать нам дати царь Мамай ярлыкы* своа и родомъ нашим по насъ». Не ведаху бо, что помышляюще и что се глаголюще, акы несмыслени младые дети, неведяще божиа силы и владычня смотрениа. По истинне бо рече: «Аще кто к богу веру з добрыми делы и правду въ сердци дръжыт и на бога упование възлагаеть, истого человека господь не дасть в поношение врагом быти и в посмех».
А огосударь князь великий Дмитрей Ивановичь смиренъ человекъ и об-разъ нося смиреномудрия, небесных желаа и чаа от бога будущих вечных благъ, не ведый того, что на него съвещевають золъ съвётъ ближнии его друзи. О таковых бо пророкъ рече: «Не сътвори ближнему своему зла и не рой, ни копай врагу своему ямы.* На бога творца въскладай. Господь богъ можеть живити и мертвити».
Приидоша же послы къ царю Мамаю от Олгорда4 Литовскаго и от Олга Резанскаго и принесоша ему многыа дары и написаныа книгы. Царь же приатъ дары с любовию и книгы, и розслушавъ въ грамотах, и по-словъ чествовавъ отпусти, и написа отписание сицева: «Олгорду5 Литовскому и Ольгу Резанскому. На дарех ваших и за хвалу вашу, что приписастеся ко мне, елико хощете от мене вотчины русскые темъ отдарю вас. А вы ко мне присягу имейте и сретите мене, елико где успеете, и одолейте 6своего недруга.7 Мне убо ваша помощь не добре удобна: нъ аще бых азъ ныне хотелъ своею силою великою и азъ бы древний Иерусалимъ пленилъ, яко же и халдеи.* Нъ ныне чести вашей хощу, моимъ имянем царьскым и грозою, а вашею присягою и рукою вашею рас-пуженъ будеть князь Дмитрей Московскый, и огрозится имя ваше въ странах ваших моею грозою. Мне убо царю достоить победити царя, подобна себе, то мне подобаеть и довлёеть царьскаа чесьть получити. А вы ныне поидите от меня и рците князем своим глаголы моя».
Послы же възъвратившеся от царя къ своим княземъ и сказаша имъ, яко: «Царь Мамай здравить и велми вамъ за хвалу вашу великую, добръ глаголъ глаголеть». Они же скудни умом възрадовашася о суетнем привете безбожнаго царя, а не ведуще того, яко богъ даеть власть, ему же хощеть. Ныне же едина вера, едино крещение, а къ безбожному приложишяся въкупе гонити православную веру Христову. О таковых бо про-рокъ8 рече: «Поистине сами отсекошяся своеа добрыа масличны и приса-дишяся к дивии масличне».*
Князь же Олегъ Резанскый начатъ поспешывати, слати к Мамаеви послы и рече: «Подвизайся, царю, скорее к Руси». Глаголет бо премудрость: «Путь нечестивых не спешится, нъ събирают себе досажениа и по-носъ».* Ныне же сего Олга оканнаго новаго Святоплъка* нареку.
Слышавъ же то князь великий Дмитрей Ивановичь, яко грядеть на него безбожный царь Мамай и съ многыми ордами и съ всеми силами, неуклонно яряся на христианство и на Христову веру и ревнуя безглавному Батыю, князь же великий Дмитрий Ивановичь велми опечалися о безбожных нахождении. И ставъ пред святою иконою господня образа,* яже въ зглавии его стояще, и пад на колену свою, нача молитися и рече: «Господи! Азъ, грешный, смею ли9 молитися тебе, смиреный рабъ твой? то к кому простру уныние мое? нъ на тебя надеюся, господи, и възвергу печаль мою. И ты, господи, царю, владыко, светодателю, не сътвори нам, господи, яко же отцемъ нашимъ, иже наведе на них и на грады их злаго-Батыа, и еще бо, господи, тому страху и трепету в нас суще велику. И ныне, господи, царю, владыко, не до конца прогневайся на нас, вем бо, господи, яко мене ради, грешнаго, хощеши всю землю нашу погубити; аз бо съгреших пред тобою паче всех человекъ. Сътвори ми, господи, слез моих ради, яко Иезекию,* и укроти, господи, сердце свирепому сему зверю!». Въсклонся и рече: «На господа уповах — и не изнемогу».* И посла по брата своего по князя Владимера Андреевичи в Боровескъ,* и по все князи русские скорые гонци розославъ, и по вся воеводы местныа, и по дети боярскые, и по все служылые люди. И повеле имъ скоро быти у себя на Москве.
Князь же Владимеръ Андреевичь прииде вборзе к Москве и вси князи и воеводы. Князь же великий Дмитрей Ивановичь, поимъ брата своего князя Владимера Андреевичи, прииде къ преосвященному митрополиту Киприану* и рече ему: «Веси ли, отче нашь, ныне настоащую сию беду великую, яко безбожный царь Мамай грядеть на нас, неуклонным образом ярость нося?». Митрополитъ же рече великому князю: «Повежь ми, господине, чимъ еси пред нимъ не исправилъся?». Князь же великый рече: «Испытахомся, отче, повелику, яко все по отець наших преданию, еще же нъипаче въздахом ему». Митрополитъ же рече: «Видиши ли, господине, попущениемъ божиимъ, наших ради съгрешений идеть пленити землю нашу, нъ вамъ подобаеть, князем православным, тех нечестивых дарми утолити четверицею сугубь. Аще того ради не смерится, ино господь era смирить, того ради господь гръдым противится, а смиренным благодать дает.* Тако же случися иногда Великому Васвглию в Кесарии: егда злый отступникъ Иулианъ, идый в пръсы,* и xorfe разорити град его Кесарию, Василий же Великий помолися съ всеми христианы господу богу и събра много злата и посла к нему, дабы его пресъступника утолити. Онъ же окан-ный паче възярися, и господь посла на него въина своего Меркуриа* погубити его. И невидимо пронзенъ бысть въ сердце нечестивый, жывотъ свой зле сконча. Ты же, господине, възми злато, елико имаши, и пошли противу его и паче исправися пред нимъ».
Князь же великий Дмитрей Ивановичь избраннаго своего юношу, доволна суща разумом и смыслом, имянем Захарию Тютыпова* и дасть ему два толмача, умнюща языкъ половетцьскый,* и посылаеть с ним много злата к нечестивому царю Мамаю. Захариа же, доиде земли Резанской и слышавъ яко Олегъ Резаньскый и Олгордъ10 Литовскый приложы-лися поганому царю Мамаю, пославъ скоро вестника тайно к великому князю.
