Лев Кривицкий - Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции
Чаще всего, по-видимому, привнесенная генетическая информация откладывается в геномах только при том условии, что она остается незамеченной системами репарации. Но происходить это может только вследствие того, что она никак не влияет на экспрессию генов, на производство нужной для жизнедеятельности клеток белковой продукции. Это именно «молчащая» ДНК. При серьезном изменении жизненных обстоятельств, требующих соответствующего изменения мобилизационных структур организмов и производимой ими биологической работы эта «молчащая» ДНК действительно может «заговорить».
Могут «заговорить» и накопленные в гетерозиготном состоянии мелкие мутационные изменения в духе СТЭ, и некоторые адаптивные сдвиги норм реакции регуляторных генов, ранее никак не проявлявшие себя, но преадаптированные к дальнейшим изменениям. Но все это может случиться не раньше, чем будет подготовлено изменением характера и содержания биологической работы, осуществляемой организмами в их повседневной жизни. Только тогда может стать возможным системное преобразование геномов, позволяющее согласованно изменять различные составляющие хода раннего онтогенеза, повторяя в общих чертах биологическую работу, осуществляемую в предшествующей истории вида и не нарушающую при этом тех тонких механизмов согласованного развития клеток, которые делают возможным нормальное протекание онтогенеза.
Что же касается построения теории эволюции на случайном и безвредном для хода онтогенеза попадании в геном больших массивов хаотически напластованной информации – то это не более чем очередной геноцентрический миф, столь же несостоятельный, как системные мутации, типострофы и прочие попытки «слепить» эволюцию из чисто генетического материала. Эволюцией невозможно заразиться, ее невозможно получить из чисто генетических манипуляций, ее можно только выработать.
Поскольку в «информационной» теории эволюции Кордюма источником эволюции выступают посторонние генетические структуры, он приходит к отрицанию возможности самостоятельных эволюционных изменений видов и популяций. Ни популяции, как в СТЭ, ни виды, как в классическом дарвинизме, по Кордюму, не могут быть элементарными эволюционными сообществами. «Согласно информационной концепции, – пишет Кордюм, – элементарной эволюционной структурой может быть только ценоз» (Там же, с. 190).
В конечном же счете эволюция, – именуемая Кордюмом наборной, протекает через набор всего генетического материала планеты и главным субъектом эволюции выступает вся биосфера в целом. «В контексте наборной эволюции, – определяет он, – под биосферой понимается вся живая материя планеты плюс вся информация, которая временно находится вне организмов в виде нуклеиновых кислот почвы, воды и других субстратов, вирусов, носящихся в воздухе или адсорбированных на поверхностях, информационных макромолекул органических остатков любого биогенного происхождения и т. д. В настоящее время уже высказывают мнение, что эволюцию надо рассматривать только в тесной связи с биосферой в целом» (Там же, с. 200).
Такое рассмотрение подводит автора теории к весьма странному предсказанию. «Вследствие резко возросшего антропогенного воздействия на биосферу, – пишет он, – появились (буквально в последние несколько десятилетий) и непрерывно увеличиваются не только локальные, но уже глобальные изменения окружающей среды. Поэтому уже сегодня можно ожидать начала достаточно массового видообразования. И поскольку, согласно настоящей концепции, видообразование чаще всего должно происходить скачкообразно, то этот процесс должен начать проявляться. Мы стоим у истоков очередного бурного этапа эволюции и при внимательном наблюдении должны его заметить. Надо только хорошо искать» (Там же, с. 214).
В то время как экологи постоянно сокрушаются по поводу антропогенных загрязнений, создающих опасность деградации биосферы, автор книги предсказывает расцвет эволюции новых видов. Логика здесь проста: чем более загрязнена и больна биосфера, тем шире распространены стрессовые состояния организмов в живой природе и тем, стало быть, меньше их способность оказывать сопротивление вхождению в их геномы чуждых генетических структур. А распространение генетической эпидемии уже сейчас должно привести к появлению множества новых видов. Мы просто их пока еще не обнаружили.
На этом, с позволения сказать, предсказании хорошо видна фантастичность эволюционных гипотез В. Кордюма, построенных главным образом на абсолютизации достижений генной инженерии. Рассматривая эти достижения, необходимо прежде всего трезво смотреть на вещи и не впадать в геноцентрические утопии. Перспективы развития генной инженерии действительно необозримы, но то, что уже сделано, говорит скорее против геноцентрических фантазий, а не в пользу их.
В. Кордюм называет генную инженерию экспериментальным полигоном эволюции (Там же, с. 219, 228). Но эволюция гораздо сложнее, чем тот уровень, на котором ее воспринимает геноцентрическое мышление. И развитие генной инженерии, несмотря на утопические ожидания, прекрасно демонстрирует это.
Уже сейчас очевидны и колоссальные сложности, которые встают перед ее попытками осуществлять скрещивание на генетическом уровне и получать таким образом полезные для человека гибриды. Экспериментальная же эволюция пока не состоялась и долго еще не станет мировой сенсацией. Кролики с генами мышей отнюдь не стали от этого кроликомышами, а мыши с генами крыс – мышекрроликами.
Экспериментальным полигоном эволюции является сама живая природа, в которой каждое живое существо, отстаивая собственное существование, работает на эволюцию. Без этой работы не может быть ни жизни, ни эволюции.
В. Кордюм окакзался не одинок в своих попытках представить механизм эволюции как процесс усвоения и преобразования чужеродной генетической информации. Еще дальше по пути, проторенному своим украинским коллегой, пошел белорусский генетик В. Савченко. Он изложил свои взгляды на эволюцию в трех последовательно изданных на русском и английском языках монографиях: «Геносфера: генетическая система биосферы» (Минск, 1990, англ. изд. – 1997), «Ценогенетика: генетика биотических сообществ» (Минск, 2001, англ. изд. – 2002) и «Геогеномика: организация геносферы» (Минск: Белар. Навука, 2009 – 415 с., англ. изд. – 2010).
В третьей, обобщающей монографии В. Савченко сделал достаточно удачную попытку соединить эволюционную генетику с эволюционной экологией, стремясь избежать рассмотренных выше недостатков «информационной» теории В. Кордюма. Хотя влияние Кордюма чувствуется в этой книге на каждом шагу.
Савченко рассматривает биосферу как «открытую живую систему, которая содержит планетарную сеть геномной информации для планетарной фенотипической паутины жизни, представляющей собой эволюционирующий компонент глобального метаболизма» (Там же, с. 21). Это дает основания задать импульс к развитию новой науке – геогеномике, исследующей организацию генетических взаимодействий на всех уровнях этих взаимодействий, включая и общепланетарный.
Научный уровень книги В. Савченко несравнимо выше научного уровня книги В. Кордюма. Он не зацикливается, как Кордюм, на горизонтальном переносе генетических структур, а рассматривает все аспекты экологических взаимодействий и их генетические последствия с точки зрения организации биологических систем. Он стремится развивать трансдисциплинарную научно-исследовательскую программу биосферной генетики, основанную на объединении «генетики и геномики, экологии и биоэволютики, систематики и биогеографии, биогеохимии и биогеофизики» (Там же, с. 5).
Он характеризует геносферу как глобальную генетическую паутину, находящуюся внутри фенотипической биосферы и активно участвующую «в непрерывной адаптации всей зоны жизни к глобальным изменениям» (Там же, с. 22).
Геносфера у Савченко работает, трансформируется, адаптируется, организуется, в то время как у Кордюма она представляет собой лишь хаотическое перемещение информационных потоков. Савченко представляет видовые геномы в качестве узлов глобальной геномной паутины, которая является продуктом ассоциативной эволюции и ассоциативного отбора, который «соединил в каждом видовом геноме все благоприятные гены и аллели, присутствовавшие в видовом генофонде» (Там же, с. 47).
В. Савченко выделяет четыре потока генетической информации – вертикальный, горизонтальный, биоценотический и проистекающий из взаимодействия с окружающей средой (Там же, с. 84, 85). Геносфера является планетарным регулятором этих потоков, задает ритмы и циклы функционирования организмов. Глобальные климатические и физико-химические изменения вступают как один из источников трансформации видов.
Глобальное видение эволюционных процессов, которое отстаивает В. Савченко, связано с представлением о Земле как своеобразном живом организме, впервые сформулированном геологом Джеймсом Хуттоном еще в 1785 г., а позднее развитом Ж.Б. Ламарком (Там же, с. 20). Такое видение биологической реальности, позволяющее распространить исследовательский потенциал геномики и генетики на экологию и изучение биосферы в целом, подготавливает, по мнению Савченко, основания для создания новой научной парадигмы.
