И. Родионов - Наше преступление

Божій гнѣвъ, дрожитъ за собствениое существованіо...

А почему? Да потому.что въ проклятбй чередѣ другихъ роковыхъ причинъ, приведшихъ насъ къ наденію и раз-грому, нашъ племенной порокъ — пьянство занялъ одпо изъ лервеиствующихъ мѣстъ. И вотъ на нашихъ гла-захъ святая Русь стала пьяной Русью, опустилась, раз-вратилась и руками молодого деревенскаго поколѣнія занялась самоистребленіемъ. Если до сихъ поръ Россія еще не спилась вся поголовно, то идетъ къ этому бы-стрыми, широкими шагами.

«И оть этого ужасающаго пьянства во всей нашей злополучной жизни нестроенія всякаго рода, разореніе, застой. Мы во всемъ отстали и съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе атстаемъ отъ другихъ трезвыхъ народовъ. Тѣ богатѣютъ, мы бѣднѣемъ; тѣ крѣпнутъ, мы слабѣ-емъ; тѣ просвѣщаются, мы дичаемъ, и какъ заморенныя хилыя клячи заплетающимися ногами еле-еле тащимся въ хвостѣ нашихъ трезвыхъ сосѣдей. Спимъ и пьемъ, пьемъ и спимъ и въ довершеніе буйствуемъ и озорни-чаемъ. По этому поводу мнѣ вспомнились слова дру-гого нашего великаго писателя Тургенева:

„Всѣ спятъ! Спитъ тотъ, кто бьетъ. и тотъ, кого колотятъ!

„Одинъ царевъ кабакъ — тотъ не смыкаетъ глазъ:

„И, штофъ очищенной всей пятерней сжимая,

„Лбомъ въ полюсъ упершись, а пятками въ Кавказъ,

„Спитъ непробуднымъ сномъ отчизна, Русь святая!"

Стихи продекламированы были адвокатомъ съ та-кимъ большимъ подъемомъ ивыраженіемъ, какъ попле-чу только хорошему актеру. Его пѣвучій, необычайно густой баритонъ наполнялъ собою душный залъ и чаро-валъ всѣхъ находившихся въ немъ. И самъ ораторъ, въ тактъ декламаціи, чуть замѣтно раскачивался кор-пусомъ и съ наклоненной слегка головой исподлобья магнетизировалъ присяжныхъ своими горѣвіпими вдох-новеніемъ косоватыми глазами.

«Теперь въ послѣдній разъ возвратимся къ нашему дѣлу. Я совершенно согласенъ съ представителемъ го-сударственнаго обвиненія въ томъ, что въ наше время жизнь человѣческая потеряла свою прежнюю высокую цѣнность, что люди, опьяненные виномъ, за одно обид-ное слово, а иногда и просто «за здорово живешь» ли-шаютъ другъ друга жизни, что теперешняя деревенская молодежь — длоть отъ плоти вашей, кость отъ костей вашихъ, не похожа на васъ, отцовъ, и что подавляющій процентъ преступниковъ всякаго рода даетъ зеленая деревенская молодежь, до возрасту еще не достигшая гражданскаго совершеннолѣтія. Чѣмъ объяснить по-добное печальное явленіе? Я спрашиваю васъ, господа присяжные изъ крестьянъ. Позвольте, господа, быть откровеннымъ, извиняюсь заранѣе, если буду нѣсколь-ко рѣзокъ, даже грубъ, и не посѣтуйте, если препод-несу вамъ нѣсколько горькихъ истинъ. Скажите Бога ради, развѣ вы или ваши друзья, знакомые, родствен-ники, сосѣди, восп-итывали своихъ дѣтей въ страхѣ Бо-жіемъ, въ послушаніи волѣ родительской? Развѣ вы на-учили ихъ съ уваженіемъ относиться къ чужой соб-ственности, къ личности ближняго? Наоборотъ, не на-пивались ли вы пьяными да не разъ, а многое множе-ство разъ, однимъ словомъ, когда вамъ вздумается, въ присутствіи собственныхъ дѣтей, развѣ вы не обруги-вали самыми площадными словами, а подчасъ не таска-ли за косы вашихъ женъ, а ихъ матерей? Развѣ самое возмутительное сквернословіе ежечасно, ежеминутно не оглашаетъ вашихъ избъ, вашихъ полей, дорогъ? Развѣ вы взыскивали съ нихъ за то, что они, будучи дѣтьми, опустошаютъ чужіе сады и огороды, тащутъ все, что ни подвернется подъруку? Учатъ дѣтей собственнымъ доб-рымъ примѣромъ. А гдѣ же они, эти добрые примѣры? Нѣгь, господа, вы ничемѵ хорошему не учили ихъ, а добрыхъ примѣровъ они огь васъ не видали, и росли

ваши дѣти иа нолной своѳй волгошкѣ, какъ былинки въ полѣ. И нѳ удивляйтѳсь, что изъ нихъ выходятъ такіѳ милыѳ фрукты, которыми заполняются скамьи подсуди-мыхъ и тюрьмы. Не удивляйтесь, потому что вы имъ ничего нѳ дали, ничему хорошему ихъ нѳ научили, а разъ вы ничего не дали, такъ что же вы съ нихъ будѳте взыскивать и требовать?

«Сидящіѳ передъ вами подсудимые и олшдающіѳ ва-шего нелицепріятнаго приговора, какъ я уже говорилъ вамъ, ничуть нѳ хужѳ и нѳ лучшѳ всякой иной совре-менной деревенской молодежи. Разница та, что они не-счастнѣе своихъ сверстниковъ, потому что ихъ совѣсть отягчѳна страшнымъ грѣхомъ, грѣхомъ убійства чѳло-вѣка, убійства, хотя и нѳвольнаго. Бѳзпощадно карать ихъ за совершенноѳ влоѳ дѣяніѳ — то жѳ самое, что сѣчь воду за то, что она, прорвавъ худую плотину, снѳсла прочь мелышцу. Не вода виновата, она — слѣпая сти-хія, а виноватъ хозяинъ, что не доглядѣлъ и заблаго-временно не построилъ такой крѣпкой плотипы, которая могла бы выдержать напоръ разбушевавшейся стихіи.

«Вѣдь не злая, сознательная воля привела этихъ деревенскихъ юношей на скамью подсудимыхъ, а та лисья, волчья и свиная кровь, которая течетъ въ жи-лахъ каждаго человѣка и которая была разбужена въ парняхъ выдумкой чорта — виномъ. А задерживающѳй плотины въ видѣ добраго примѣра, въ видѣ нравствен-ныхъ внушеній въ родительскомъ домѣ не только не было, а было, наоборогь, толканіе, почти поощреніе къ пьяной, преступной жизни. И толкали на это, толкали, конечно, безсознательно вы — отцы, вы — старшее по-колѣнів. Такъ вотъ, господа, не карать надо преступни-ковъ, а пожалѣть. Кару они ужѳ несутъ и будутъ не-сти до могилы въ терзаніяхъ собственной совѣсти. Если же вы вынесете подсудимымъ. безпощадный приговоръ, исходя изъ соображенія, что, строго покаравъ этихъ, устрашите другихъ, то вы, тѣ самые, которые не стро-или крѣпкой плотины, будучи обязанными строить ѳе,

своими руками высѣчѳте прорвавшую ее воду. А вѣдь тутъ дѣло идетъ неі о водѣ, а о судьбѣ трехъ молодыхъ жизней. И отъ одного обвинительнаго приговора зло не умепыпится. Не тѣмъ оружіемъ надо бороться со зломт. и искоренять его. Надо оздоровить жизнь. На-до направить всѣ силы, все разумѣніе, всѣ средства къ тому, чтобы облагообразить, очѳловѣчить эту жизнь въ самомъ быту, въ самой первой, но и въ самой важной ячейкѣ — въ семьѣ. А для этого въ первую голову — водка безъ пощады за бортъ. Безъ этого начала ничто не поможеть, объ это страшное препятсі*віе — водку — разобьются всѣ самыя благородпыя, самыя геніальныя начинанія и мы — русскіе на вѣки вѣковъ остапемся пьяпымъ преступнымъ народомъ, позоромъ человѣче-ства, доколѣ не истощится терпѣніе Творца и Онъ не смететъ насъ съ лица земли, какъ ненужный, гнилой, зловонный хламъ, только оскверняющій своимъ недо-стойнымъ существованіемъ прекрасную планету, или отдастъ іцасъ въ рабство другому, болѣе трезвому, болѣе достойному, болѣѳ культурному народу. Второе столь же важное условіе для оздоровленія темной крестьянской жизни — это поболыпе свѣта, поболыне знаній. Глав-ный виновникъ всего нашего уродства, всего нашего нестроенія — отжішшій правительственный строй дёр-жалъ народъ въ темнотѣ, душилъ въ человѣкѣ всякую самостоятельпую мысль, всякое стремленіе къ знанію и просвѣщенію. Теперь, слава Богу, правительственныя препоны ослабѣли, нашъ обновленный строй открыва-егь народу широкую дорогу къ знанію и свѣту. Но что жѳ мы видимъ? Да то, что и должно быть. Нако-пившаяся слѣпая стихійная сила, не приложенная къ полезному, разумному дѣлу, какъ только ослабѣлъ гнетъ, сорвала крышку и пошла крушить безъ разбора вся и все и, конечно, болыпе всего самое себя. И долго еще намъ придется плутать по темнымъ, грязнымъ за-дворкамъ, заниматься пьянствомъ, безчинствомъ, само-истребленіемъ прежде, чѣмъ выйти на широкій, прямой

путь знаній, свѣта, производительнаго труда, потому что за время безпросвѣтнаго правительственнаго гнета мы разучились работать, распьянствовались, разлѣпи-лись и въ конецъ испортили свой прекрасный, незлоби-вый народный характеръ. А разъ преступленія всякаго рода въ нашей сумбурной, пьяной жизни стали общимъ явленіемъ, потому что вызываются причинами обще-ственнаго уклада, то, по моему мнѣнію, — и грѣхъ ста-новится общимъ, а слѣдоваі&гьно со сторопы суда было бы несправедливо налагать суровыя кары на отдѣльныя единицы, вотъ какъ въ данномъ дѣлѣ на трехъ этихъ подсудимыхъ. "

«Этимъ я и заканчиваю свою рѣчь, господа, въ на-деждѣ на вашъ милостивый, а потому и справодливый приговоръ».

Рѣчь адвоката произвела огромное впечатлѣніе на публику.

Предсѣдательствующій наклонилъ голову въ сторо-ну товарища прокурора, будучи вполнѣ увѣреннымъ, что тотъ не станетъ затягивать и безъ того затянувшій-ся далеко за полночь процессъ, но онъ ошибся.

Молодой юристъ рѣшилъ совсѣмъ не считаться съ его желаніемъ.

•

XV.

— Я задержу васъ недолго, гг. присяжные засѣда-тели, не болыне пяти минугь, — сказалъ товарищъ про-курора, поднявшись съ своего мѣста. — Защитникъ, не отрицая убійства Кирильева подсудимыми, всячески старается доказать, что нанесено было потерпѣвшему не больше двухъ ударовъ камнями. Пусть такъ, пусть двумя только ударами раздробленъ черепъ въ пяти мѣ-стахъ, хотя «свѣжо преданіе, да вѣрится съ трудомъ», но защитникъ увѣряетъ, что у подсудимыхъ не было намѣренія убить Кирильева. Зачѣмъ мы будемъ спо-рить съ защитникомъ? Я приглашаю васъ, госпрда,