Жорж Блон - Очерки из книги Великий час океанов (-)
Я уже говорил, что баталии галер больше напоминали бойню. Первые же ядра, выпущенные с близкого расстояния, пропахали кровавые борозды среди несчастных полуголых гребцов. Галеры продолжали продвигаться в тесном строю, несмотря на огромные потери от картечи, выстреливаемой почти в упор. Затем начались абордажные схватки.
Сражение развернулось вблизи побережья, и левое крыло христиан почти упиралось в берег. Оно первым встретило удар. Испанцы и генуэзцы состязались в жестокости с янычарами. "Реал" сошелся со столь же великолепной галерой Али-паши. Сквозь треск мушкетов и аркебуз доносился барабанный бой и рев труб. Пощады никто не ждал. Али-паша покончил с собой, когда понял, что ему не миновать плена. Христианский солдат принес его голову дону Хуану, и тот выбросил ее в море. Несмотря на численное превосходство, ряды мусульман дрогнули. Очиали, видя, что битва проиграна, бежал.
Итоги кровопролитной битвы при Лепанто таковы. Турки потеряли тридцать тысяч человек. Христиане увели на буксире десятки мусульманских галер. Часть галер выбросилась на берег, другим удалось уйти. Двенадцать тысяч христианских пленников, прикованных к скамьям гребцов на мусульманских галерах, обрели свободу, о которой и не мечтали.
Очиали удалось захватить на адмиральской галере знамя Мальтийского ордена. Трофей выставили в храме святой Софии, но он не мог стереть воспоминания об ужасном поражении.
Очиали умер в 1580 году. С ним угасла раса беев-пиратов, властвовавших над целыми магрибскими провинциями. Разгром мусульман при Лепанто окончательно разорвал связи между османским флотом и магрибскими пиратами, и те вернулись к обычному пиратству. Султан ведет с Испанией переговоры о перемирии (1580 год), и его галеры не выходят из порта; беи (или деи), которых он назначает в Магрибе, пользуются лишь номинальной властью и не могут бороться с объединениями независимых пиратов, взявших в свои руки бразды правления там, где ранее властвовали великие вассалы султана Хайр-эд-Дин по прозвищу Барбаросса, Драгут, Очиали. Начинается новая эра. Основные события разворачиваются на западе Средиземного моря.
Жорж Блон НЕВЕДОМЫЙ АЛЖИР
Как-то весенним утром 1606 года по извилистой улочке Алжира, ведущей в порт, шел человек среднего роста, одетый как турок. Светлая кожа и черты лица выдавали в нем уроженца Северной Европы. В то время еще не существовало ни современного города, построенного французами, ни испанского пригорода Баб-эль-Узд. Этот арабский город с белыми кубиками домов и извилистыми улочками, со слепыми фасадами и редкими крохотными зарешеченными окошечками назывался Касба.
Лицо интересующего нас человека не привлекало ничьего внимания и по причине царящего оживления, и по причине того, что в Алжире встречались люди любых национальностей. Слышались крики, восклицания, разговоры на арабском, берберском, еврейском, мозабитском, турецком, а также на французском и прочих европейских языках.
Симон де Дансер (человек, за которым мы следуем) быстро шел по лабиринту улочек, никуда не заглядывая и не удивляясь зловещему и беспрестанному звону цепей, который поразил бы современного туриста, если бы он вдруг чудом перенесся на три с половиной века назад. В цепях ходили рабы.
В то время среди населения Алжира было около 30 000 рабов-христиан. Каждое утро они выходили из своих подземелий, куда их запирали на ночь и где они спали в подвешенных один над другим гамаках. Одетых в лохмотья рабов вели на работу. Каждый держал в руке или нес на плече тяжелую полутораметровую цепь, которая заканчивалась железным браслетом, охватывающим лодыжку. Многие рабы волочили цепь за собой, а кое-кто был закован в ошейник из дерева и железа, который снимался только на время работы.
Люди приступали к своим занятиям с самой зари: из-за отсутствия освещения с наступлением темноты жизнь в городе прекращалась. Симон де Дансер в ранний час покинул свой дом в квартале Фахс, где раскинулись огромные поливные огороды, за которыми ухаживали гранадские мавры, и стояли великолепные особняки, окруженные садами. Огороды кормили население Алжира - в связи с успехами морского пиратства город бурно развивался. Население Алжира (150 000 человек) превосходило численностью население Рима, Венеции или Палермо. Позже численность городского населения уменьшилась, и ее рост возобновился лишь в начале XX века.
Великолепные дома квартала Фахс принадлежали в основном раисам и их компаньонам. Раис - попросту предприниматель в области морского пиратства. Он стоит во главе более или менее крупной группы корсаров - это нечто вроде компании, доходы которой распределяются между акционерами. Иногда он выступает в качестве арматора и почти всегда принимает участие в пиратских походах. В своем большинстве раисы и их компаньоны были иностранцами - сюда стремились средиземноморские авантюристы всех мастей, а также голландцы, англичане и датчане, прибывшие в Северную Африку в поисках богатства. (Такие же авантюристы, обосновавшиеся на островах Карибского моря, получили имя флибустьеров.) Они с легкостью соглашались на обрезание и отказывались от своей религии, и эта измена своей вере ничуть их не тяготила.
Симон де Дансер не был раисом. Он представлял собой более значительную фигуру. Ему даже не предлагали сменить религию, поскольку, приехав в Алжир и избрав его местом своего постоянного жительства, он обогатил магрибское корсарство. Но начнем по порядку.
Сын нации, которая в свое время дала миру лучших мореходов, Симон де Дансер ("де" здесь не означает принадлежности к знати) уходит в море из Дордрехта простым матросом. Позже он становится корсаром на службе Соединенных провинций во время мятежа против Испании, а затем занимается пиратством в Средиземном море на свой страх и риск. Он заходит в Марсель за припасами. Оживленный город приходится ему по душе, и он застревает здесь, проводя время в удовольствиях и за азартными играми. Симон проигрывает все свои деньги, продает корабль и спускает вырученные деньги. Оказавшись в безвыходном положении, Дансер уговаривает нескольких портовых бродяг заняться пиратством. У маленькой банды есть лишь небольшой баркас, но им удается захватить крупное судно, потом еще несколько. Вскоре голландец уже командует целым флотом, шестидесятипушечный флагман которого имеет экипаж из трехсот человек.
С этими силами Дансер является в Алжир. В его руках небольшой, но мощный флот.
- Я пришел как друг. Если мне разрешат сделать Алжир базой моих операций, я научу вас строить современные корабли. Я видел ваших корсаров в деле. Их суда устарели. Они сидят на воде слишком низко, и им трудно нападать на европейские высокобортные суда. Если вы послушаете меня, ваши доходы утроятся.
Дансер не боялся конкуренции, поскольку его технические познания позволяли ему стать хозяином алжирского корсарства.
Этот значительный по тем временам человек ходил по извилистным улочкам Алжира пешком, поскольку тогда в городе еще не существовало экипажей, а пройти пешком из квартала Фахс в порт было легче, чем проделать этот путь верхом.
Дансер направлялся на верфи, где строилось несколько высокобортных парусников. Строительство наталкивалось на многие трудности. Следовало перестроить сами верфи и изменить форму стапелей, затем найти хорошее дерево. Поиски нужной древесины волновали алжирских кораблестроителей в первую очередь - леса во внутренних районах Алжира (за исключением районов Беджайи и Джиджелли) редки и бедны. Дансер заказывал дерево в Марселе и Испании, но христианские государства наложили официальное эмбарго на сей "стратегический" товар. Приходилось хитрить, давать взятки. Трудности возникали и при оснащении корпуса и такелажа, при закупке железных деталей, мореходного оборудования, смолы, парусины... Он вербовал рабочих среди пленников-христиан и добровольцев-ренегатов, знакомых с новыми конструкциями судов. Набирая команду на спускаемые и снаряжаемые корабли как для себя, так и для раисов-компаньонов, - Дансер руководствовался собственными соображениями. Марсовые, кормчие, врачи, писцы, пушкари набирались только из ренегатов. Особых трудностей здесь не возникало, поскольку в Алжире жило много греков, мальтийцев, сицилийцев, корсиканцев и даже выходцев из северных земель. Солдаты и "абордажные роты" состояли из турок или магрибцев. Некоторым раисам такая дискриминация пришлась не по вкусу, и убедить их стоило больших усилий.
Направляясь в порт, Дансер размышлял обо всех этих проблемах и проектах, столь же сложных, как и те, с какими сталкивается сегодня директор крупной фирмы. Ничто не мешает нам предположить, что в порту ему пришлось наблюдать привычное (иногда еженедельное) зрелище - прибытие пиратской флотилии с добычей. С 1566 по 1630 год добычу привозили в Алжир в среднем 60 - 80 раз в год.
Огромный мол, защищающий порт сегодня, существовал и в 1606 году. Его построил Барбаросса, вернее, тысячи христианских рабов, которые целые два года занимались этим каторжным трудом. В порту стоят несколько десятков судов размером с галеру (гребную или парусную), галиоты (мелкие парусные галеры), бригантины (мелкие галеры с палубой), а также шебеки, пинассы, тартаны... И новинка Дансера - два или три "круглых судна". По тем временам они огромны: 30-40 метров в длину, две-три мачты, квадратные паруса.
