В. Ловчев - Знаки и символы в сфере потребления алкоголя: конструирование, развертывание, противодействие
Внутренняя часть этого дерева представляет собой кабак, рядом с которым женщина (монахиня?) из большой бочки наливает в кувшин красное вино.
Посетителей кабака и его хозяйку (работницу кабака?) Босх поместил в логическом центре своего ада!
Потрясающей силы антиалкогольные образы Босха технологичны с точки зрения их тиражирования. Из музея Прадо автор данной монографии привез закладку и магнитик с Босховским адом, неизменный интерес у студентов вызывает компьютерный коврик «Семь смертных грехов». Размеры репродукций картин Босха в сувенирном отделе музея Прадо варьируются от маленькой открытки до большого листа. Однако образы Босха за пять веков существования не переросли в узнаваемые антиалкогольные символы. Видимо, дело заключается в усложненном художественном языке гениального нидерландского мастера. Ценимые эстетами головоломки Босха не могут дать для широкой публики объединяющие, мобилизующие, понятные знаки. Однако в кругу профессионалов антинаркотической сферы антиалкогольные аспекты творчества Босха, несомненно, заслуживают популяризации.
Развитие алкогольной символики подготовило проникновение символов других наркотиков. Показательна судьба романа известнейшего английского писателя-реалиста Чарльза Диккенса (1812-1870) «Тайна Эдвина Друда» (1870). Благодаря своей незаконченности он приобрел большую популярность, в частности в СССР. По воспоминанию автора данной монографии, одноимённый телевизионный спектакль по роману Ч. Диккенса, поставленный режиссёром А. Орловым в 1980 году, приобрел значительный резонанс среди части студентов Казанского государственного университета. Особенно интригующем было «расследование» в конце спектакля – обсуждение возможных вариантов сюжета, высказанных в опубликованных после смерти писателя продолжениях романа и критических статьях английских литературоведов51. Красиво в данное расследование было включен анализ обложки романа52, выполненной по заданию писателя и, соответственно, отражавшей его первоначальный замысел.
Обложка состояла из заглавия и 10 рисунков, представляя собой подобие современного комикса. Два нижних изображали персонажей, курящих опиум. Каждый пятый рисунок изображал наркопотребление, символизируя большую роль наркотиков в быту той эпохи (следует подчеркнуть, что Чарльз Диккенс был реалистом). Известный литературовед Дж.Каминг Уолтерс так завершал свой анализ обложки: «Еще ниже углу – старуха курит опиум, и дым от трубки, поднимаясь вверх, клубится у ног Джаспера и Розы – довольно уместный в данном случае символ. А как раз напротив, в правом нижнем углу, тоже клубится дым – от трубки, которую курит Джеккитаец, и окутывает ноги Джаспера, поднимающегося по винтовой лестнице. Пары опиума подстилают всю «Тайну Эдвина Друда» [подчеркнуто нами – В.Л.]53. Дж.К. Уолтерс, президент диккенсовского общества в 1910-1911 гг., не только подтверждает большую роль наркотиков в жизни английского общества, но и подчеркивает узнаваемость их символов («уместный в данном случае символ»).
На Руси алкогольная символика появляется более чем на два тысячелетия позже, чем в Европе.
Свидетельство замечательного мастерства древних ремесленников – Турий рог из Черной Могилы в Чернигове (Х век) – некоторые историки встраивают в символический ряд потребления алкоголя54. Однако выдающийся знаток древнерусского язычества академик Б.А.Рыбаков сомневался в такой питейной интерпретации: «Умерших проводили, выпив в их честь из священных сосудов – турьих рогов, окованных серебром. При раскопках рядом с рогами был найден ритуальный нож для заклания жертв (быть может, и пили не мед и не пиво, а кровь жертвенного животного?») 55.
В отличие от других богов языческий покровитель виноделия на Руси не сохранился даже по имени.
Вклад Петра Первого в алкоголизацию России очевиден. Однако уже предшествующие Петру десятилетия следующим периодам передавали не только накопившийся задел идей и более-менее устоявшиеся питейные обычаи. Начала накапливаться и символическая база, связывающая между собой алкогольные поколения. В 1735 году императрица Анна Иоанновна послала в знак личной доверенности главнокомандующему Москвы графу С.А.Салтыкову «чарку прадедушки нашего» – царя Михаила Федоровича56.
Огромной властью при Петре Первом обладал князь-кесарь Ф.Ю.Ромодановский (1640-1717). Он завел у себя в доме технически весьма оснащенный алкогольный обычай. Гостя в сенях встречал медведь с чаркой крепкого алкогольного изделия в лапе. Если гость отказывался от угощения, то медведь срывал с него шляпу, парик или хватал за платье57.
Ужин у другого приближенного Петра – Франца (Франсуа) Лефорта (1656-1699), в бытность того послом в Амстердаме, очевидец описывал так: «на двух буфетах стояла посуда, ценность ее по крайней мере 60 000 ливров. Во время ужина играла музыка, а когда были питы тосты, играли трубачи в ливрее»58.
Эстетизация алкогольной символики (жестов и посуды) достигла своей кульминации в пушкинской «Вакхической песни», обязательной для изучения и для заучивания наизусть в средней школе59.
Трезвенническая субкультура в России максимума своего влияния достигла в конце XIX – начале XX вв.60 Однако при этом и она оставалась культурой меньшинства, что подчеркивается самим термином СУБкультура. Яркий пример представляет мировосприятие человека, оказавшего грандиозное и однозначно благотворное влияние на развитие отечественной культуры. Род Пиотровских в лице нынешнего и прошлого директора Эрмитажа вот уже полвека (с 1964 года) руководит лучшим музеем России. Недавняя фундаментальная публикация документов, посвященная жизни Бориса Борисовича Пиотровского (1908-1990), не только вносит вклад в мировое искусствознание, но и является весьма представительным источником по повседневной культуре начала прошлого века в России. Разносторонняя одаренность Б.Б. Пиотровского проявилась уже в детстве, о чем свидетельствуют его рисунки.
В очень юном возрасте им были созданы две открытки. Вторая из них посвящена Новому 1917 году, когда юному художнику было менее девяти лет, первая не датирована, но она определенно не старше второй, ибо расположена в сборнике значительно раньше. По ним мы можем судить о восприятии ребенком символики Нового года непосредственно перед революцией 1917 года. На первой – изображены два человека, один из которых сидит за столом с бокалом в руках. К нему наклоняется другой персонаж с бутылкой и рюмкой в руке61. Еще более показательная вторая новогодняя открытка. На ней всего лишь стол с двумя стульями, на столе бутылка, рюмки, вилка и т.п.62 Обе открытки пропитаны алкогольной символикой, на них нет елки, костюмированных персонажей, бенгальских огней или серпантина63.
Влияние алкогольных символов зафиксировали не только открытки самодельные. На фирменной открытке 1909 года, посвященной Международной научно-промышленной выставке в Казани, представлен павильон Е.Н.Остермана. К одноэтажному зданию павильона пристроена «бутыль спирта», более чем в два раза превышающая высоту самого павильона64. То есть, символическая бутылка, как минимум, достигает высоты двухэтажного дома…
Кульминации своего влияния пронаркотические символы достигли в 30-60-е гг. ХХ века. Их триумф воплощал собой гигантский культурпитейский эксперимент, сопровождавшийся насильственным устранением как трезвеннической субкультуры, так и высшего пласта субкультуры пьяниц и алкоголиков (см. судьбы поэмы В.Ерофеева «Москва-Петушки»).
Возможно самым ярким проявлением символики жеста в алкогольной сфере стала речь, произнесенная И.В.Сталиным 24 мая 1945 года на кремлевском приеме в честь командования Красной Армии:
«Товарищи, разрешите мне поднять еще один, последний тост.
Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа и, прежде всего, русского народа. (Бурные, продолжительные аплодисменты, крики «ура»).
Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.
Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны.
Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он – руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.
У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941 – 1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, КарелоФинской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой.
