В. Ловчев - Знаки и символы в сфере потребления алкоголя: конструирование, развертывание, противодействие
На середину десятых годов можно констатировать досадное для общественного здоровья расхождение в общественном мнении. Символы как таковые пользуются популярностью, не распространяющейся на символы трезвого образа жизни.
Общественный интерес к символике демонстрируют, например, холодильники в офисах и частных квартирах. Большинство из них усеяно яркими цветовыми пятнами – магнитиками. На них часто можно увидеть привлекательные городские и природные пейзажи, однако многие несут символы в чистом виде: это могут быть «экс-религиозные» символы (скарабей из Египта), знаковые архитектурные сооружения (Колизей, Биг Бен или статуя Свободы), те или иные слоганы (см. главу первую). Во всех этих предметах читается торжество людей, прорвавшихся через сгнивший и распавшийся «железный занавес».
Аналогичную роль в повседневной культуре обитателей хрущевских пятиэтажек играют памятные тарелочки 10 сантиметров в диаметре. Тарелочки избавлены от застольных функций, иногда на их обратной стороне есть отверстие или металлическая скоба для гвоздика, вбитого в стенку, часто их продают вместе с подставками. Привезенные с доступных курортов, в первую очередь из Турции и Египта, они согревают воспоминаниями о комфортном пребывании по системе «ол инклюзив».
Если магнитики и тарелочки отражают роль символов, установившуюся «явочным порядком», то коммерчески состоятельная серия «Досье коллекция» демонстрирует интерес к обобщениям темы, изложенным на популярном уровне.
Каждый выпуск представляет собой тематическую полноцветную 36 страничную брошюру формата А5, сопровождаемый репликой одного из символов, о котором идет речь в брошюре. Металлическая реплика имеет обычно размеры, вписываемые в квадрат 4,5 см х 4,5 см (реже 5 х 5 см) и снабжена магнитом в тыльной части, что говорит о ее нацеленности на публичную демонстрацию. Начавшись, естественно, со знаков и орденов Второй мировой войны, серия потом распространилась на Гражданскую войну. К моменту завершения рукописи данной монографии, серия приступила к освоению темы «Первая мировая [война]».
Первый из выпусков, представленных в архиве автора монографии (Белая гвардия, 2011 год)23, стоил 120 рублей. Ныне, весной 2014 года, выпуски уверенно расходятся при цене 154 рубля24. Автор сочтёт свою цель достигнутой, если после прочтения данной монографии кто-нибудь станет относиться к трезвеннической символике чуть бережнее, кто-то осмелится выставить на всеобщее обозрение магнит или чашку с эмблемой Праздника трезвости. Предел мечтаний – читатель, приступивший к сбору, изучению и систематизации трезвеннических символов, то есть к их коллекционированию.
В русле учения о конфликтах второго порядка построено изложение материала, призванное сочетать объективность, научность, достоверность с доступностью основных положений как «высоколобым интеллектуалам», так и практикам антинаркотической сферы. Поэтому, как и в двух предыдущих монографиях, введены «отступления» (обстоятельные описания важных событий, связанных с символами, участником которых являлся автор данной монографии).
Автор выражает искреннюю благодарность активистам трезвеннического движения, чьи подарки и информационная помощь позволили составить коллекцию виртуальных и материальных символов, на основании которой была написана данная монография: С.Н.Шевердину, С.В.Коновалову, Е.Г.Батракову, Г.А.Ананьевой (Россия), К.С.Красовскому (Украина), А.Косу, Х.Палишеку, И.Цёренсу, Я.Якобсу (Германия), П.Калю, Б.Плугеру, А.Торен (Нидерланды), А.Клее, П.Хаузер (Швейцария).
Глава первая. Внедрение алкогольных символов в быт
1.1. Преобладание проалкогольных символов
Преобладание влияния проалкогольных символов как в европейской, так и в отечественной культуре настолько очевидно, что констатация этого не требует разветвленной системы доказательств. В принципе, можно было бы начать анализ сразу с механизмов противоборства, однако для устранения возможного эмоционального перекоса восприятия и пресечения недобросовестной критики будет сделан кратчайший обзор истории проалкогольных символов.
Анализ символов в дальнейших параграфах будет крепиться в основном на трезвеннических материалах, что не отменяет первоначального – и весьма банального – постулата: пронаркотические (в первую очередь проалкогольные) символы преобладали и преобладают в настоящее время. Антиалкогольные символы находятся в столь значительном меньшинстве, что для выведения их состояния маргинальности, недостойной, якобы, полноценного научного исследования, потребует сильнейший социальный микроскоп.
Период преобладания алкогольных символов – относительно краткий и поздний в истории человечества как вида. Большую часть своей истории люди не нуждались в алкогольных символах, ибо не производили и не потребляли алкогольные изделия.
Потребление психоактивных веществ до неолитической революции не оставило следов в духовной культуре первобытного человека. В отличие от изображений животных и человека, первых попыток воплотить на плоскости пейзаж, ни в живописи, ни в мелкой пластике не отразились сюжеты, связанные с изготовлением и потреблением алкогольных изделий. То есть, духовная деятельность первобытного человека не повлияла на формирование пронаркотического культурного поля. Следовательно, не было базиса для объективизации проалкогольных образов в виде символов.25
Первые следы такового могут быть обнаружены лишь при переходе к цивилизации. Например, жители Крита во II тысячелетии до н.э. любили пиво (в чем можно видеть влияние Египта). Это сказалось на посуде. У критян «пивные кружки часто украшались узором из ячменных колосьев».26
Многообразные символы виноделия появились в античной Элладе.
Великий Пракситель создал статую сатира. Ее герой из сосуда в поднятой правой руке льет вино в чашу на согнутой левой руке. «Сатир» Праксителя был настолько популярен, что через два с половиной тысячелетия сохранилось более 20 мраморных копий этой статуи, сделанных с бронзового оригинала.27
Сцены симпосиев могут украшать стены гробниц. Так, например, была расписана «гробница ныряльщика» в Пестуме (V век до н.э.).28
Бог виноделия Дионис становится столь влиятелен, что он сам и даже его спутницы удостаиваются великих произведений. Эсхил создает две тетралогии, посвященные Дионису. Первая: «Эдоняне», «Бассариды», «Юноши», «Ликург». Вторая: «Семела, или водносицы», «Пенефей» (другое название «Вакханки»), «Шерстечесальщицы», «Кормилицы Диониса».29 Еврипид пишет пьесу «Вакханки». Дионису посвящается целый ряд гимнов,30 «Пеан Диониса (Филодам I-XII). Вакханки не только выходят на театральную сцену, но и воплощаются в камне и металле. Статуи вакханок, в свою очередь, вдохновляют поэтов. Один из них, потрясенный, восклицает:
«Ты кто?» – «Вакханка». – «Кто тебя ваял?» – «Скопас».
«Кто был неистов, Вакх или Скопас?» – «Скопас». (Антология. XVI. 60).31
Столь же известные скульпторы обращаются и к самому богу виноделия:
«Вновь из огня ты внезапно явился, но медным, Дионис;
Вновь тебя так породил Мирон искусством своим» (Антология. XVI. 257).
Алкогольные сюжеты приступили к освоению керамики: бог Дионис, застольные сцены будут украшать сосуды различную эпоху в архаическую и последующие эпохи. На килике конца VI в. до н.э. появятся два глаза: таким «способом авторы изделия хотели предупредить его владельца о необходимости умеренности во время торжественных и дружеских возлияний»32.
В период эллинизма Дионис «усилил свое влияние на умы».33 С легкой руки Александра Македонского бог виноделия продолжил свое триумфальное шествие по произведениям прикладного искусства. Историки, например, отмечают многократное появление бога вина и его спутников – Ариадны, Менады, Мете, Сатира – на эллинистических камеях.34 Чеканные спинки бронзовых парадных лож часто украшались дионисийскими сценами (изображениями мулов, увенчанных виноградными лозами, иногда самого Диониса).35 Во дворце македонских царей в Пелле мозаики, созданные около 300 г. до н.э., изображали Диониса верхом на леопарде.36 Самой знаменитой мозаикой острова Делос в эпоху эллинизма был «Дионис, потрясающий тирсом».37
На заре своей истории Рим отличался очень скромным уровнем винопития, однако хлынувший к концу республики поток добычи смыл старые нравы. Алкогольная символика в украшении, одежде, жестах приобрела особый размах. Ее воплотил, например, излюбленный герой современного киноискусства Марк Антоний. Он еще в юности «пристрастился к алкоголю. И уже не мог освободиться от однажды приобретенного порока»38. Освободившись от опеки Цезаря, Антоний быстро вернулся к разгулу: «…теперь, едва оправившись от бедствий, снова с головою ушел в прежнюю жизнь, разнузданную, полную наслаждений… римляне негодовали, видя этот дом почти всегда закрытым для военачальников, полководцев и послов, которых бесстыдно гнали прочь от дверей, зато битком набитых фокусниками, мимами и пьяными льстецами, на которых уходили чуть ли не все деньги, добывавшиеся ценою жесточайших насилий» [Плутарх, Антоний, 9].Еще больший простор для расцвета наклонностей предоставило Антонию фактически бесконтрольное положение на Востоке: «В Александрии он вел жизнь мальчишки-бездельника и за пустыми забавами растрачивал и проматывал самое драгоценное … достояние – время. Составился своего рода союз, которые они звали «Союзом неподражаемых», и что ни день они задавали пиры, проматывая совершенно баснословные деньги» [Плутарх, Антоний, 28]. Антоний «приказывал называть себя новым Отцом Либером и разъезжал по Александрии, подобно Отцу Либеру, обвитый плющом, в золотой короне, с тирсом в руках, обутый в котурны» [Веллей Патеркул. Римская история. Кн. 2. LXXXII, 4]. Антоний даже стал чеканить монеты с изображением Диониса39.