Александр Корнейко - Когда погиб Милован
— Разве вы не предупредили его, что шофер будет ликвидирован?
— Я не думал, что из-за такого пустяка он бросится на старшего по званию. Естественно, мне это не понравилось, и я обо всем доложил Штольцу. А он лишь посмеялся, дескать, из-за несогласованности действий с другими участниками операции я оставлю свою жену вдовой.
— Не надо расстраиваться, майор.
Но Герфт все больше распалялся:
— Интеллигент, белоручка, он до сих пор не понял, что такое служба в абвере!
— Я думаю, Гартман получил хороший урок, — попыталась успокоить Герфта Эльза.
— Ничего, — зло усмехнулся майор, — он курьер, а это значит — труп. Гартман будет использован только на одну поездку в Швейцарию.
— Вы считаете, что он не пригоден для дальнейшей службы в качестве курьера по перевозке ценностей через границу?
— Это будет последний вклад на счет, открытый Винком.
— Ликвидация Гартмана обязательна? — спросила Эльза.
Герфт хмыкнул.
— Кто же доверит ему тайну вклада? Там лежит очень много ценностей.
— А кому известен шифр?
— Этого я не знаю. Перед отъездом с Гартманом будет беседовать сам бригадефюрер Шелленберг.
— Где будет ликвидирован Гартман?
— В Швейцарии.
— Перед убийством курьера не смогут ли выведать шифр у него?
— Это исключено. На эту операцию направлены люди, не знакомые друг с другом. Гартман для них — просто враг рейха… Извините, фрау оберст-лейтенант, я вынужден оставить вас. Может позвонить Штольц. Если меня не окажется на месте, он решит, что я болтаюсь по управлению и отвлекаю других сотрудников от дела.
— Что же, не смею вас задерживать.
Не успел Герфт скрыться за дверью, как к Миллер вошел Гардекопф с тремя офицерами.
— Фрау оберст-лейтенант, знакомьтесь, ваши подчиненные, — доложил заместитель.
Она взглянула на офицеров.
— Мы уже знакомы. Где машина, Гардекопф?
— Возле управления.
— Отлично. А теперь, господа офицеры, разберемся о вами, — она улыбнулась, вспомнив вчерашний вечер. — Вы, гауптман, и вы, обер-лейтенант, поедете со мной, а лейтенант останется здесь. Он будет постоянно находиться в управлении. Все ясно?
— Так точно, фрау оберст-лейтенант.
У крыльца стоял новенький мерседес с номерными знаками абвера. «Очевидно, для солидности, ведь придется иметь дело с пограничниками», — подумала Эльза, поскольку обычно номера машин были гражданскими.
По дороге Эльза расспрашивала новоявленных подчиненных о том, где они служили в России, как развиваются там события. Она слушала их рассказ, и сердце ее наполнялось радостью. «Конец, скоро конец всему», — казалось, стучало оно, и она вдруг явственно увидела перед собой маленького Степку. Он протягивал к ней ручонки и лепетал что-то на своем детском языке.
Эльза тряхнула головой, словно отгоняя от себя это видение из мирной жизни. Повернулась к шоферу:
— Скоро прибудем на место?
— Через полчаса, фрау оберст-лейтенант.
— Поезжайте прямо к контрольно-пропускному пункту.
— Слушаюсь!
Он прибавил газ, и машина устремилась вперед.
На контрольно-пропускном пункте остановились перед шлагбаумом, у которого дежурили два солдата с автоматами на груди. На расстоянии пятьдесят метров был еще один шлагбаум, там тоже находились часовые с автоматами. Между шлагбаумами на обочине стояло небольшое кирпичное здание. Солдаты у первого шлагбаума с интересом разглядывали подъехавший мерседес и не двигались с места.
Шофер дал три длинных гудка. Из здания не спеша вышел располневший гауптман и направился к машине. Приблизившись, обратился к шоферу:
— Документы.
— Документы у фрау оберст-лейтенанта, — небрежно ответил тот.
Гауптман недовольно поморщился и, обойдя автомобиль сзади, чуть наклонился к Миллер:
— Прошу ваши документы, фрау оберст-лейтенант.
Эльза открыла дверцу и вышла из автомобиля. Холодно взглянув на гауптмана, вскинула руку в нацистском приветствии.
— Хайль Гитлер!
— Хайль Гитлер! — ответил гауптман, от неожиданности как-то неестественно выбросив руку вперед.
— Сколько лет служите, гауптман? — спросила Миллер.
— Это имеет значение, фрау оберст-лейтенант?
— Имеет. Ваше приветствие — оскорбление фюрера. Вы бы еще додумались при словах «хайль Гитлер!» прикладывать руку к фуражке ладонью вперед, как это делается в некоторых восточных странах.
Гауптман густо покраснел.
— Вы что, не научились по номерным знакам машины определять, к какому ведомству принадлежат приехавшие к вам офицеры?
— По инструкции… — начал было гауптман, но Миллер не дала ему договорить.
— По инструкции вы должны первым отдавать честь старшим офицерам, а вы ходите вокруг автомобиля, требуя документы. Почему вы подошли к шоферу, когда рядом сидит оберст-лейтенант абвера.
— Я не заметил вас, фрау оберст-лейтенант.
— Ха-ха-ха! — рассмеялась Эльза. — А их вы тоже не заметили? — указала она на своих подчиненных.
Гауптман растерялся. А Миллер продолжала, не давая ему опомниться:
— Кто начальник контрольно-пропускного пункта?
— Я.
— Вот вы мне и нужны, гауптман.
Она протянула удостоверение офицера с особыми полномочиями. Просмотрев его, гауптман вытянулся по стойке «смирно».
— Слушаю вас, фрау оберст-лейтенант.
— Вот это другой разговор. Вы постоянно находитесь здесь?
— Вообще — да, хотя бывают редкие исключения.
— Мне необходимо, чтобы две недели этих исключений не было. По данным абвера, в течение этих двух недель очень опасный преступник попытается выехать в Швейцарию. Я со своими людьми буду встречать его здесь и считаю, что ваше присутствие в это время необходимо. Если «охота» будет удачной, у вас прибавится еще один крест.
Тут она сделала паузу, пристально посмотрела на гауптмана и наконец сказала:
— Хотя я не вижу ваших наград. Почему вы их не носите?
Гауптман опять покраснел и тихо ответил:
— У меня нет наград, фрау оберст-лейтенант. Такая у нас служба.
— Если во всем будете слушать меня, награды появятся у вас, гауптман. У меня все. Вопросы есть?
— Мне все понятно, фрау оберст-лейтенант.
Отъехав от контрольно-пропускного пункта, Эльза оглянулась: гауптман стоял на месте и носовым платком вытирал лоб.
В пути обер-лейтенант не выдержал и спросил:
— Как вам удалось убедить пограничника, что он обязан вам подчиняться? Ведь по правилам и инструкциям никто не имеет права ему приказывать, кроме его непосредственного командира.
— Как вы думаете, кто имеет право арестовать офицера-пограничника? — ответила на вопрос вопросом Эльза.
— Не знаю, — пожал плечами офицер.
— Так знайте: служба безопасности и абвер, а также гестапо.
— И все же, чтобы арестовать пограничника, необходимо иметь разрешение его начальства.
— Надо Поставить в известность его начальство, — уточнила Эльза. — Это не одно и то же. И потом, когда арестовывают пограничника, у него не спрашивают разрешения на это и не говорят ему, что начальству известно: такой-то арестован СД или гестапо. Службы приезжают, надевают на виновного или подозреваемого наручники и увозят. Вот почему гауптман подошел не ко мне, а к шоферу. Но ответ шофера напугал его, он растерялся, хотя внешне старался быть спокойным. Я это сразу поняла и своим приветствием выбила его из колеи полностью. Не давая ему опомниться, я перечисляла одну за другой все его ошибки. А в заключение, когда он осознал, что ему опасность не грозит, я заговорила о наградах. Гаупт-ману стыдно было признаться, что у него нет их, и он по-настоящему обрадовался, когда я сказала, что у него может появиться возможность получить награду.
— Фрау оберст-лейтенант, такой квалифицированной работы я еще не видел, — с восхищением признался обер-лейтенант.
Эльза в ответ лишь улыбнулась.
Утром Миллер явилась к Штольцу. Отчитавшись о поездке, заключила:
— Курьера можно провести через контрольно-пропускной пункт в Базеле.
И тут же объяснила, как она все это представляет.
— Я приеду в Базель утром и буду там до обеда. Начальника пограничного поста я предупредила, что в этом месте должен попытаться улизнуть за границу враг рейха Он вооружен и опасен. Все напряженно ждут его появления. В это время подъезжает автотурист Гартман. К нему подходят с проверкой документов, но тут же я замечаю того, кого мы ждем. Даю сигнал гауптману. В этой ситуации нам мешает Гартман. Даже не проверив как следует его документы, Гартмана пропускают через границу. А мы берем преступника.
— Где ты возьмешь этого «преступника»? — спросил Штольц.
— Им станет один из офицеров, которых вы отдали в мое распоряжение.
— Что же, вариант отличный. Правда, рассчитан он на один раз.
