Матвей Гречко - Русская история в легендах и мифах
Легенда говорит, что все было выполнено Баженовым в точности. Толстые плиты, из которых было сделано смертоносное ложе, глушили любые звуки. Но архитектор не смог стать убийцей и сам признался во всем Екатерине. За свою честность он поплатился отставкой и ссылкой. Участь остальных заговорщиков была тяжелее.
Прекрасный дворец был разрушен, а потом вновь возведен архитектором Казаковым по тому же самому проекту – но уже без ловушки.
Все это лишь легенда, не более. Но она объясняет многое.
Барон Фридрих-Мельхиор Гримм – корреспондент Екатерины II, публицист, критик и дипломат. Он был корреспондентом многих коронованных особ, издавая нечто вроде рукописной газеты, посвященной литературе и философии, в 15–16 экземпляров. В ней обсуждались новости светской и общественной жизни, театральные и литературные новинки. Ныне эта газета в письмах является драгоценным источником для изучения того времени. «Автор ее был человек тонкого, проницательного ума, имевший на все свой собственный взгляд», – писал поэт Сен-Бев, но в то же время современники отмечали в Гримме такие черты, как угодливость, льстивость, двуличие.
В 1776 году Гримм был в Петербурге, познакомился с императрицей, сумел понравиться ей и стал поставщиком петербургских музеев. Переписка Гримма с Екатериной, начатая в 1774 году, продолжалась до самой смерти императрицы.
Масон НовиковВ журнале «Всякая всячина» была напечатана «Сказка о мужичке», которому собрались шить новый кафтан, являвшаяся пародией на деятельность Комиссии об Уложении и объяснявшая ее неудачи неумеренными выступлениями некоторых депутатов, желавших немедленно исправить все и вся. Такие депутаты сравнивались с «мальчиками», которые хотя и «умели грамоте, но были весьма дерзки и нахальны: зачали прыгать и шуметь» и тем самым помешали «доброму приказчику» и умелым портным сшить мужичку кафтан. Автором сказки была Екатерина, она не называла имен, но имела в виду вполне конкретных людей. Одним из таких не в меру ретивых «мальчиков» был Николай Иванович Новиков (1744–1818).
Выйдя в отставку, он стал издавать еженедельный сатирический журнал «Трутень», который стал оппонентом «Всякой всячины». Очень часто Новиков переходил границы дозволенного. В конце концов «Трутень» был закрыт.
Потом были журналы «Живописец», «Утренний свет», московская типография… Новиков развил активную деятельность в масонской ложе. Но затем внезапно он был арестован, издательство его закрыто, а сам он тайно перевезен в Шлиссельбург, где его допрашивал сам Шешковский. Никаких доказательств преступлений Новикова получено не было, но это не помешало Екатерине подписать указ, приговаривавший его к пятнадцатилетнему тюремному заключению. Реально он отсидел четыре с половиной года, до ее смерти.
«Для разбора всех книг и сочинений, отобранных большею частию у Новикова, а также и у других, составлена была комиссия. В ней был членом Гейм Иван Андреевич, составитель немецкого лексикона, которого жаловала императрица Мария Федоровна, и он-то и рассказывал, что у них происходило тут сущее аутодафе. Чуть книга казалась сомнительною, ее бросали в камин: этим более распоряжался заседавший от духовной стороны архимандрит. Однажды разбиравший книги сказал:
– Вот эта духовного содержания, как прикажете?
– Кидай ее туда же, – вскричал отец архимандрит, – вместе была, так и она дьявольщины наблошнилась».
Другим печальным эпизодом стало сожжение трагедии популярного драматурга Якова Княжнина «Вадим Новгородский». Этот драматург был автором либретто многих комических опер, его куплеты распевал весь Петербург. Совсем недавно Екатерина распорядилась за государственный счет издать собрание его сочинений, и вдруг – тираж пьесы публично сжигают.
Написана она была еще в 1789 году, но после нескольких репетиций Княжнин забрал трагедию из театра, так как сам осознал ее «вольнодумство»: ведь речь в ней шла о противостоянии республиканца и самодержца. Причем доказывалось, что любой монарх неизбежно превращается в тирана.
В 1791 году Княжнин скоропостижно скончался «от злейшей горячки», а пьеса каким-то образом попала в руки к президенту Российской академии Екатерине Дашковой, к тому времени бывшей на ножах с императрицей. Желая уязвить Екатерину, она дала согласие на издание пьесы. Разразился скандал. Дашкова отправилась в ссылку, а тираж был изъят и сожжен на площади около Александро-Невской лавры.
После этого по Петербургу еще долго ходили слухи, что на самом деле Княжнин умер не от горячки, а был засечен до смерти в Тайной канцелярии полицмейстером Шешковским.
Степан Иванович Шешковский – известный сыскных дел мастер, фактический руководитель политической полиции. Его называли самым опасным человеком из окружения Екатерины.
Был он сыном полицмейстера города Коломны. Когда в 1736 году был подтвержден указ о присылке детей в герольдмейстерскую контору для учения, «кто к чему охоту имеет», старик Шешковский отправил и своего сына, который был помещен в греко-латинскую школу; но примерно через год школа сгорела – и на этом окончилось его образование.
С 1738 года Шешковский находился «при делах в Тайной канцелярии». Когда Екатерина II, взамен уничтоженной Петром III Тайной канцелярии, учредила Тайную экспедицию, состоявшую при 1-м департаменте Сената, Шешковский поступил туда на службу. Постепенно Екатерина стала поручать ему все более крупные сыски, такие как дело Пугачева. Она считала, что Шешковский «особливый дар имеет с простыми людьми и всегда весьма удачно разбирал и до точности доводил трудные разбирательства».
Он производил следствие по делу Радищева, Новикова, масонов Невзорова и Колокольникова, заподозренных в симпатиях к якобинцам, и создал целую систему допроса с пристрастием, о которой шли леденящие душу сплетни. Говорили, что даже великосветские дамы за свои длинные языки пробовали кнут из рук Шешковского. Рассказывали, что он лично сечет подозреваемых в комнате, уставленной иконами, а во время стонов и раздирающих душу криков читает акафист.
Насколько эти слухи правдивы – трудно сказать. Достоверных сведений об этом до сих пор не найдено. Ни писатель Радищев, ни журналист Новиков, ни Салтычиха, ни даже бунтовщик Пугачев не подвергались никаким пыткам, а императрица много раз высказывала мнение об их не только аморальности, но и бесполезности.
«Для домашнего наказания в кабинете С. И. Шешковского находилось кресло особого устройства. Приглашенного он просил сесть в это кресло, и как скоро тот усаживался, одна сторона, где ручка, по прикосновению хозяина вдруг раздвигалась, соединялась с другой стороной кресла и замыкала гостя так, что он не мог ни освободиться, ни предотвратить того, что ему готовилось. Тогда, по знаку Шешковского, люк с креслом опускался под пол. Только голова и плечи виновного оставались наверху, а все прочее тело висело под полом. Там отнимали кресло, обнажали наказываемые части и секли. Исполнители не видели, кого наказывали. Потом гость приводим был в прежний порядок и с креслом поднимался из-под пола. Все оканчивалось без шума и огласки. <…>
Раз Шешковский сам попал в свою ловушку. Один молодой человек, уже бывший у него в переделке, успел заметить и то, как завертывается ручка кресла, и то, отчего люк опускается; этот молодой человек провинился в другой раз и опять был приглашен к Шешковскому. Хозяин по-прежнему долго выговаривал ему за легкомысленный поступок и по-прежнему просил его садиться в кресло. Молодой человек отшаркивался, говорил: “Помилуйте, Ваше превосходительство, я постою, я еще молод”. Но Шешковский все упрашивал и, окружив его руками, подвигал его ближе и ближе к креслу, и готов уже был посадить сверх воли. Молодой человек был очень силен; мгновенно схватил он Шешковского, усадил его самого в кресло, завернул отодвинутую ручку, топнул ногой и… кресло с хозяином провалилось. Под полом началась работа! Шешковский кричал, но молодой человек зажимал ему рот, и крики, всегда бывавшие при таких случаях, не останавливали наказания. Когда порядочно высекли Шешковского, молодой человек бросился из комнаты и убежал домой.
Как освободился Шешковский из засады, это осталось только ему известно!
* * *Потемкин, встречаясь с Шешковским, обыкновенно говаривал ему: “Что, Степан Иванович, каково кнутобойничаешь?” На что Шешковский отвечал всегда с низким поклоном: “Помаленьку, Ваша Светлость!”»
Умерла Екатерина II скоропостижно, скорее всего, от инсульта. «В мозгу порвалась жила», – так сформулировал лечащий врач. Медики уже лет двадцать замечали у нее сосудистые нарушения, но с помощью холодных ванн ей до времени удавалось поддерживать себя в форме. Она находилась в своей гардеробной, когда неожиданно потеряла сознание. Ее перенесли в постель, и через тридцать шесть часов императрица скончалась, так и не придя в сознание.
