Венди Сузуки - Странная девочка, которая влюбилась в мозг. Как знание нейробиологии помогает стать привлекательнее, счастливее и лучше

Он ответил: «Запросто!» – и примерно через неделю мы съехались.

Мы пережили еще один медовый период.

Мне очень понравилось жить с Майклом. А может, мне просто нравилась идея жить с ним. Все портил этот проклятый развод, который продвигался невыносимо медленно и оставался камнем преткновения в наших отношениях. Я не сомневалась, что Майкл действительно хочет развестись. Но его неспособность выполнить свои бесконечные обещания и закончить дело начинала серьезно подтачивать мое доверие.

Начало совместной жизни оказалось для нас началом конца. Невыполненные обещания начали разъедать все хорошее, что было между нами. Различия, обнаруженные в начале наших отношений (общение с людьми, предпочтения в еде, любимый отдых) и казавшиеся тогда преодолимыми, теперь стали невыносимыми. Я не собиралась и дальше оставаться «той, другой женщиной».

В какой-то момент я просто поняла, что больше не люблю Майкла.

Осознав это, я поняла, что с ним придется порвать.

Несмотря на очевидные признаки того, что отношения пора было прекращать, мне невероятно трудно было это сделать. Вначале я страстно влюбилась в Майкла и была уверена, что мы поженимся. Теперь я чувствовала ужасную потерю. Но в то же время знала, что так будет лучше.

После нашего разрыва для меня наступило очень трудное время. Майкл съехал с моей квартиры, но многое по-прежнему напоминало о нем. Милые мелочи, которые он подарил мне или привез из путешествий; рестораны и магазины, в которых мы с ним регулярно бывали, и которые я теперь обходила стороной; даже время суток, когда он обычно звонил мне на работу или домой. Все это в моем сознании было прочно связано с любовью к Майклу. Подобные напоминания у наркоманов вызывают болезненное желание и подталкивают их к срыву. Мне же они возвращали память о моих чувствах. Возможно, мой роман был больше похож на аддикцию, чем мне казалось. Более того, все, что напоминало о Майкле, порождало во мне глубокую, почти непреодолимую тягу – не к восстановлению отношений с ним, но к тому, чтобы вновь ощутить страстную романтическую любовь, которая у нас была.

Излечение от этой напасти было долгим и медленным. Я продолжала регулярно тренироваться и добавила к обычным занятиям йогу. Затем – ухватилась за «горящую» путевку на практический семинар по йоге в уютной маленькой гостинице «Гуд-Коммонс» в Вермонте и прекрасно провела время. Там я встретилась с очень интересными, увлеченными йогой людьми. Мне так понравилось место, что через некоторое время я поехала туда еще раз, теперь уже на семинар по медитации. Все это помогло мне вновь почувствовать себя счастливой и цельной. Но процесс шел медленно: он занял у меня почти год.

Постепенно выздоравливая, я поняла, что во мне изменилось еще кое-что: я наконец прояснила для себя (пора бы уже!), чего хочу от романтических отношений. Во-первых, в моей жизни больше не должно быть «недоступных» мужчин. Ведь, если разобраться, Майкл был для меня так же недоступен, как и музыкант Дэниел. Возможно, раньше меня привлекал вызов: хотелось проверить, под силу ли мне перетащить этих недоступных мужчин на свою сторону. Но теперь я знала, что не будут больше терпеть в своих отношениях с мужчинами никакой недоступности. То есть не стану встречаться с женатыми, недоразведенными, слишком увлеченными работой (и поэтому неспособными поддерживать серьезные отношения), а также с теми, кто несвободен или недоступен каким-то иным способом.

Кроме того, Майкл преподал мне важный урок: если чувствуешь, что глубоко влюблен в кого-то, это вовсе не значит, что отношения у вас сложатся. Нужно четко понимать, что конкретно тебе нужно для счастья в отношениях, и быть готовым уйти – если кому-то из вас в этих отношениях тесно.

Когда связь между префронтальной корой и остальными частями контура подкрепления нарушается, префронтальная кора теряет способность к принятию решений и не может положить конец рискованному поведению. Подозреваю, что романтическая любовь не только стимулирует выпуск дофамина в центрах подкрепления, но и снижает наши способности к оценке и принятию решений. Именно поэтому, влюбившись, мы оказываемся на крючке – по крайней мере, я себя чувствовала именно так. В отношениях с Майклом мне не помешала бы помощь моей префронтальной коры. Но вместо этого я не обращала внимания на очевидные признаки и принимала решения, которые, как мне казалось, должны были сохранить остатки любви.

Что поделаешь: век живи, век учись.

• Подлинное милосердие и великодушие способны активировать систему подкрепления мозга.

• Возможно, в основе теплого нежного чувства, сопровождающего всякое доброе дело, лежит активация системы подкрепления.

• Начальный период страстной любви тоже обычно активирует систему подкрепления мозга и стимулирует выделение окситоцина и вазопрессина – химических веществ, задействованных в обеспечении социальных связей.

• Страстная любовь может в некоторых отношениях (включая и обсессивное поведение) напоминать аддикцию.

• Когда отношения заканчиваются, все события и предметы, связанные с возлюбленным, могут порождать чувства, напоминающие болезненные желания при аддикции.

• Человек способен оправиться даже после тяжелейшего разрыва и при этом подстроить свой мозг под эти обстоятельства – то есть научиться чему-то на собственном опыте.

Что стимулирует наши центры удовольствия? Это вещи, которые нам хотелось бы делать или испытывать в понедельник утром вместо работы. Вот несколько примеров из моего личного списка.

• Любимое блюдо.

• Бокал хорошего бордо (несколько глотков могут доставить даже больше удовольствия, чем целая бутылка).

• Секс.

• Массаж всего тела.

• Любимое кино.

• Интересный спортивный матч.

• Занятие любимым видом спорта.

• Книга, от которой невозможно оторваться.

9. Креативный мозг

Искра озарения и дивергентное мышление

Двадцать и даже десять лет назад я не считала себя креативной личностью. Я, ученый сухарь, была зациклена на собирании знаний: тренировала внимание, расширяла память для фактов и идей, анализировала информацию. Мне казалось, что ни один из этих навыков не имел отношения к творчеству и креативности. Подобно большинству людей, я считала креативность прерогативой художников, музыкантов, танцоров, актеров и других творческих личностей. Разумеется, существовали также изобретатели, великие ученые и талантливые менеджеры – такие как Альберт Эйнштейн и Томас Эдисон, Стив Джобс и Марк Цукерберг. Их работы настолько блестящи, что авторов, безусловно, можно назвать креативными людьми. Но в общем и целом мне казалось, что у креативного мышления есть какое-то непередаваемое загадочное качество, которым большинство из нас не обладает.

Последние годы полностью изменили мои представления. Теперь я не просто считаю себя креативным человеком, но и уверена: потенциал креативности заложен в каждом из нас. Во многом эта книга – рассказ о моем собственном, глубоко личном, творческом процессе. Он начался, когда я обнаружила связь между физкультурой и собственным мозгом, и продолжается до сих пор. Несколько лет я погружалась в неизведанные глубины, ломала барьеры, которые сдерживали мой мозг – ради того, чтобы разобраться и понять: что есть креативное мышление. Теперь творчество и наука для меня неразрывно связаны.

И процесс творчества теперь ощущается совершенно иначе. Я знаю, что лучше всего мои творческие возможности проявляются в моменты, когда я чувствую себя открытой жизни и всем ее возможностям. Именно тогда я легко нахожу связи между идеями, чувствую себя раскрепощеннее в мыслях, и меня не беспокоит мнение окружающих о моих идеях. Это напрямую отражается и на моей работе: мои исследования за последнее время стали более разнообразными, оригинальными и непосредственными. Если бы десять лет назад мне сказали, что я стану сертифицированным тренером и буду изучать действие физических упражнений на человека, я бы только рассмеялась! Сегодня я приношу на свои выступления африканские барабаны, чтобы продемонстрировать принципы целенаправленной тренировки целой толпе народу: в аудитории собираются сотни людей. Я проделала долгий путь, друзья!

Итак, сегодня я считаю себя креативной. Но что изменилось? Неужели сегодня я думаю иначе, чем первые двадцать лет своей научной деятельности? И вот ответ: в некоторых отношениях я всегда мыслила творчески, даже если не задумывалась об этом. Как ученый, я задаю вопросы и всегда стараюсь посмотреть на проблему по-новому. С другой стороны, я действительно считаю, что стала более креативной.