Венди Сузуки - Странная девочка, которая влюбилась в мозг. Как знание нейробиологии помогает стать привлекательнее, счастливее и лучше
Его звали Майклом, а познакомил нас общий друг.
Первое, на что я обратила внимание в Майкле, были его позитивная энергия и живой характер. При этом общаясь с ним, можно было ощутить себя центром Вселенной. Он был забавен и очень мил. Из первой встречи за обедом я запомнила только то, как легко с ним было разговаривать. Мы болтали, не переставая и во время еды, и после, когда обед уже закончился. Когда же настала пора прощаться, я почувствовала, что ему всерьез не хотелось со мной расставаться!
Никогда прежде у меня не было таких приятных первых свиданий.
Следующую встречу мы планировали провести в баре, но я была голодна, как волк, так что вместо этого мы отправились обедать. Несмотря на свою энергичность, Майкл поначалу был довольно стеснителен – но это было просто замечательно, потому что создавало спокойную атмосферу и помогало нам узнать друг друга. У нас оказалось много общего. Мы оба страстно любили свою работу (я в науке, он – в управлении), нам обоим нравился Нью-Йорк, а раньше мы оба какое-то время прожили в Вашингтоне. Кроме того, мы, кажется, придерживались общих семейных и жизненных ценностей. Особенно мне понравилось, что у Майкла близкие и теплые отношения с многочисленными родственниками. А еще он мог по-настоящему рассмешить меня.
Если описывать те события с точки зрения активации центров подкрепления в мозгу, то мне так и представлялось, как дофаминовые нейроны в вентральной области покрышки (VTA) моего мозга сыплют импульсами, словно сумасшедшие. Кстати, этот образ вполне соответствовал действительности. Нейробиологи уже начали изучать отделы мозга, которые активируются на ранних стадиях влюбленности (а именно ее я тогда испытывала). Оказалось, что исследования в Англии, США и Китае дали на удивление одинаковые результаты: если посмотреть на фотографию просто знакомого человека, то активируются определенные отделы мозга. Если же взглянуть на фотографию любимого, то к этим отделам добавляются еще VTA и хвостатое ядро (являющееся также основной мишенью проекций VTA). По этой активации VTA видно, насколько людям приятно во время первых приступов романтической любви лицезреть милого друга. Хвостатое ядро, как и VTA, связано с подкреплением и мотивацией. К примеру, в еще одном исследовании выяснилось, что тот же участок хвостатого ядра активируется, когда денежный выигрыш предсказуем: ну, скажем, если вы вдруг нашли заколдованный игровой автомат, который всякий раз «проигрывает» вам. Так что вещи, которые гарантированно доставляют сильное удовольствие, активируют хвостатое ядро. Наблюдая за подопытными, которые разглядывали фотографии любимых людей, исследователи отметили не только постоянные области активации, но и стабильное торможение мозжечковой миндалины. В мозжечковой миндалине обрабатывается страх, и это торможение означает, что в периоды страстной любви он снижается. Исходя из личного опыта, я соглашусь с такой интерпретацией. Эти данные свидетельствуют: на ранних стадиях страстной романтической любви системы дофаминового подкрепления и мотивации работают с перегрузкой, а ответ на страх заторможен. Неудивительно, что я чувствовала такой подъем!
В этих исследованиях авторы описывают страстную романтическую любовь так: «Эйфория, интенсивное внимание, сосредоточенное на избраннике, одержимость им, эмоциональная зависимость от него, жажда связи с возлюбленным, повышенная энергия». Они отмечают, что сочетание обсессивного поведения с сильной дофаминовой активацией напоминает основные черты ранних стадий… аддикции.
У меня определенно присутствовали все симптомы:
• Одержимость Майклом и желание общаться с ним.
• Жажда эмоционального внимания с его стороны.
• Повышенная энергия.
Да, я определенно находилась на ранней стадии страстной романтической влюбленности – стадии, которая так похожа на аддикцию.
Начав влюбляться, я стала мечтать о том, каково было бы умчаться в закат с моим новым прекрасным принцем и провести с ним остаток дней – пока смерть не разлучит нас. Оказалось, кстати, что нам известно нечто и о мозге давно и счастливо женатых пар, которые спустя многие годы все еще испытывают друг к другу романтические чувства (счастливчики!). Кто-то из ученых, исследовавших проявления ранней страстной любви, решил проверить, сохраняются ли те же мозговые реакции через двадцать лет отношений. Оказалось, что при взгляде на фото жены у влюбленного супруга активируются те же области мозга, что и у человека на ранних стадиях влюбленности: VTA и хвостатое ядро. Но, в дополнение к этому, исследователи увидели и другие активированные области – бледный шар и черную субстанцию. Они были обнаружены в ходе исследований, предметом изучения которых были области, задействованные в материнской любви. Это позволяет предположить, что долгие отношения активируют мозговые системы, задействованные в социальных связях. В этих областях мозга есть множество рецепторов к двум химическим веществам, которые играют существенную роль в привязанности и формировании семейных уз, – окситоцину и вазопрессину. По данным таких исследований, с усилением долгосрочных романтических уз активируются области мозга, связанные с глубокими личными привязанностями. Именно к такой схеме активности мозга я и стремлюсь!
Медовая фаза отношений с Майклом была фантастически хороша. Так ведь всегда и происходит в начале романа, правда? Это ощущение усилилось из-за путешествий вдвоем в Чикаго, Майами и Сан-Франциско; из-за долгих разговоров по телефону с пожеланием доброй ночи, когда мы были врозь; из-за времени, проведенного вместе, когда мы были полностью сосредоточены друг на друге.
Мы не просто были влюблены, мы начинали строить серьезные совместные планы.
По мере развития отношений неизбежно стали выявляться и различия между нами. Это был вызов для нас, но еще не катастрофа. Как вы знаете, я гурман и всегда ищу очередной идеальный ресторан. А Майкл всегда жил на бургерах и картошке фри (и, несмотря на такой рацион, находился в удивительно хорошей форме). Я любила ходить куда-нибудь с друзьями и знакомиться с новыми людьми. Чем больше приглашений встретиться я получала, тем сильнее радовалась. Майкл считал общение с людьми тяжкой повинностью, близких друзей у него было немного (плохой признак), и время он предпочитал проводить дома, со мной. Я обожала экстремальный туризм, исследование экзотической природы, открывала для себя новые культуры. Ему нужны были уютные отели и организованные круизы. С этой проблемой нам удалось справиться: я встречалась с друзьями без Майкла, но мы часто бывали и вместе, наедине. А вопрос о том, где пообедать – в уютной демократическом кафе с фастфудом (как предпочел бы он) или в пафосном ресторане с первоклассной кухней (мой выбор), – приходилось решать компромиссом. Зато мы всегда были счастливы долгими ленивыми вечерами, когда смотрели по телевизору любимый сериал – к счастью, с выбором фильма проблем почти никогда не возникало.
Однако в пьянящем тумане любви тех первых шести или девяти месяцев, когда в моем мозгу бурлила реакция подкрепления, был один тревожный сигнал, на который мне следовало обратить больше внимания.
Майкл с самого начала откровенно сказал, что разъехался со своей женой, но так и не развелся. Он говорил, что процесс развода идет и наверняка рано или поздно завершится. Я с готовностью верила ему на слово. Но прошел месяц, год, полтора, – и стало ясно, что в ближайшее время с этим вопросом ничего не прояснится. Возможно, развод все же произойдет, но когда – неизвестно. Этот путь оказался куда более сложным, чем я могла себе вообразить. Майкл утверждал, что бумаги будут подписаны к такой-то дате… а затем – к такой-то… Даты менялись, результата не было, и я волей-неволей засомневалась: а правда ли, что он разводится?
Затем мы начали ссориться по этому поводу. Регулярно.
Это стало определять наши отношения.
В этот момент я могла бы просто сказать: «Знаешь что? Я не встречаюсь с мужчинами, которые не в состоянии оформить развод». И дело с концом.
Но, когда мы были вместе, я чувствовала себя такой любимой! Мне не хотелось сдаваться.
Поэтому я сказала лишь: «Докажи мне свою любовь и верность».
Он ответил: «Запросто!» – и примерно через неделю мы съехались.
Мы пережили еще один медовый период.
Мне очень понравилось жить с Майклом. А может, мне просто нравилась идея жить с ним. Все портил этот проклятый развод, который продвигался невыносимо медленно и оставался камнем преткновения в наших отношениях. Я не сомневалась, что Майкл действительно хочет развестись. Но его неспособность выполнить свои бесконечные обещания и закончить дело начинала серьезно подтачивать мое доверие.
