Слепая физиология. Удивительная книга про зрение и слух - Барри Сьюзен

Возможно, подростковый возраст – это время исследований и открытий, но это также и время, когда мы очень напряжены и застенчивы[241]. Когда Лиам начал лучше видеть, а Зохра – слышать, они остро осознали, как хорошо другие люди могли видеть и слышать их самих. После получения кохлеарного имплантата Зохра со стыдом обнаружила, как громко она чавкала и шаркала ногами, и быстро избавилась от этих привычек. Лиам потерялся в огромном аэропорту и забрел в служебную зону: ему было ужасно неловко. В итоге он достал трость в надежде на то, что люди примут его за слепого, а не просто за идиота, и скорее согласятся помочь ему найти дорогу.

Зохра не боится спрашивать других людей, что за звуки она слышит, если сталкивается с чем-то незнакомым, и в ней столько теплоты, спокойствия и гармоничности, что рядом с ней всегда есть близкие друзья. В колледже, зная о том, что она хочет связать свою жизнь с медициной, она вступила в Ассоциацию медицинских работников с потерей слуха. На их конференции она познакомилась с доктором Самуэлем Атчерсоном, аспирантом в области аудиологии, который также носит кохлеарный имплантат. Он здорово ее вдохновил, и во время учебы в колледже часть летних каникул она проводила в его лаборатории за аудиологическими исследованиями. Лиам не судит себя строго, но реалистично оценивает свои трудности. Когда его зрение улучшилось, в нем усилилось желание быть частью коллектива и помогать другим людям. Он чувствует прочную связь с другими людьми с плохим зрением и с альбинизмом, поэтому он вступил в несколько организаций, в том числе в Национальную организацию по альбинизму и гипопигментации. Чем лучше Лиам и Зохра учились видеть и слышать, тем лучше они могли общаться и делиться с другими людьми своим опытом, мыслями и навыками. Их истории подчеркивают живущую в нас потребность быть частью человеческого общества, а также то, насколько реализация этой потребности зависит от наших перцептивных возможностей.

РИСУНОК C.1. Тест Аша на конформизм.

Несмотря на потерю слуха, Зохра верила в точность и правильность своего мировосприятия, что стало очевидным во время занятий по этике, которые она посещала во время учебы в Торонто. На одном из занятий Зохра вошла в аудиторию пятой, из-за чего, сама того не зная, стала «подопытным кроликом» в демонстрации классического психологического эксперимента – эксперимента Соломона Аша[242]. Четыре студента, прибывшие в аудиторию перед Зохрой, только что получили инструкции о том, как им нужно себя вести. Для проведения эксперимента преподаватель вывел на экран две картинки (Рисунок C.1). Несмотря на то, что линия на левой карточке совпадает по длине с самой правой линией на правой карточке, студентов проинструктировали сказать Зохре, что на самом деле она совпадает со средней линией на правой карточке. Преподаватель предсказывал, что Зохра сдастся под давлением группового мышления и согласится с товарищами. Первые четыре студента с энтузиазмом принялись разыгрывать свои роли, изображая напряженные раздумья перед тем, как объявить, что линия на левой карточке совпадает со средней линией на правой, но Зохра не поддалась давлению товарищей. Она стояла на своем: линия на левой карточке совпадает с самой правой линией на правой карточке. Ошарашенный преподаватель промямлил, что Зохра вела себя «очень храбро», но все дело в том, что она выросла глухой: из-за этого она должна полностью доверять тому, что видит, но что еще важнее, – она не боится выделяться из толпы.

Когда Лиам получил интраокулярные линзы, он хотел переопределить себя и стать полноценным зрячим человеком: он сложил свою трость, убрал ее в рюкзак и пользовался преимущественно зрением. Он неплохо справлялся, когда бывал только в знакомых местах рядом со школой и домом, а затем – когда он работал после наступления темноты и его не беспокоило солнце. Однако одним дождливым вечером в мае 2015 года он очень неудачно упал с велосипеда, и с тех пор он катается не так часто, особенно по оживленным улицам. Со временем он понял, что ему комфортнее всего передвигаться при помощи и зрения, и трости одновременно. Его зрение позволяет ему определить, что впереди его ждет лестница, и он может перепроверить это с помощью трости.

Лиаму было непросто принять решение использовать и зрение, и трость, ведь окружающие считали, что острота его зрения должна была позволять ему ходить без трости. С юридической точки зрения «низкое зрение» определяется в пределах между 6/21 и 6/60 на наиболее хорошо видящем глазу после коррекции, тогда как у Лиама острота зрения обычно составляла примерно 6/18. Однако остроту зрения оценивают во врачебном кабинете при равномерном освещении, когда человек сидит на одном месте и читает неподвижную таблицу с буквами: смотреть и видеть на залитой солнцем городской улице, полной ярких пятен света и густых теней, где во все стороны снуют люди, а рядом несутся машины, – это совсем другое дело. Лиам понял, что острота зрения, определяемая по самой мелкой строчке, которую он может прочитать на таблице с заданного расстояния, не позволяет оценить прочие жизненно важные навыки обработки зрительной информации, особенно навыки ее усвоения и понимания. Люди, которые потеряли зрение уже взрослыми, обнаруживают себя совсем в другой ситуации. Они могут эффективно использовать остатки своего зрения благодаря уже наработанным зрительным навыкам, но они должны впервые в жизни осваивать навыки слепых людей. Лиам же, напротив, владеет обширным опытом работы с тростью и чтения по системе Брайля, но не очень быстро обрабатывает зрительную информацию.

Когда Лиам после окончания колледжа переехал в Сент-Луис, он присоединился к спортивной команде для людей с нарушениями зрения и вступил в Национальную организацию по альбинизму и гипопигментации. В этих двух сообществах он узнал о существовании биоптических очков – небольшого устройства, которое устанавливается поверх обычных очков и позволяет увеличивать изображение в несколько раз – от двух до шести. Он также обратился в Реабилитационный сервис Миссури для слепых, где получил биоптические очки и освежил свои навыки работы с тростью. Он использовал биоптические очки на работе для чтения текста на экране компьютера, а также для чтения меню, вывешенного на стенах ресторанов. Тонированные контактные линзы помогали ему легче переносить яркое солнце, но если даже в них свет мешал ему читать текст на экране телефона, он переходил на брайлевский дисплей. Зохра тоже научилась использовать все свои способности, опираясь для понимания речи и на слух, и на чтение по губам. Пусть Лиам и Зохра обладают не такими сенсорными возможностями, как другие люди, они все равно, как и все мы, подстраивают свои перцептивные навыки под ту жизнь, которую они хотят вести.

Лиаму было всего пятнадцать лет, когда он получил интраокулярные линзы, а Зохре было двенадцать, когда ей установили кохлеарный имплантат. В этом возрасте мозг человека еще продолжает созревать[243]. Этот вывод основан отчасти на наблюдении общих структурных перемен, которые происходят в мозге с течением жизни. Когда мы взрослеем, в нашем мозге формируются нейронные связи между удаленными друг от друга нейронными контурами. Аксоны, соединяющие эти контуры друг с другом, должны быстро проводить нервные импульсы, в чем им помогает богатая липидами миелиновая оболочка. Процесс миелинизации нейронов начинается еще в утробе матери и завершается только к раннему взрослому возрасту, а в некоторых зонах мозга – например, во фронтальной коре – развитие может завершиться только через сорок лет жизни или даже позднее. Таким образом, Лиам и Зохра обрели новую систему восприятия, когда их мозг еще не развился в полной мере, и поэтому, возможно, им было проще перестроить нейронные контуры мозга.

Однако не все области мозга развиваются одновременно: первыми созревают именно те области, которые связаны с обработкой сенсорной информации и движением[244]. В первые годы жизни наши сенсорные системы подстраиваются под самые часто встречающиеся нам стимулы. Что же случается со слуховыми зонами мозга, если у вас нет слуха, и со зрительными зонами, если у вас нет зрения? Эксперименты по визуализации работы мозга показывают, что эти зоны не исчезают полностью, но их отчасти могут приватизировать оставшиеся сенсорные системы. Таким образом, глухие от рождения люди могут задействовать неиспользуемую слуховую кору для зрения[245]. Слепые люди используют нейроны зрительной коры для локализации звуков и для чтения по системе Брайля[246]. Даже зрячие люди, если на пять дней завязать им глаза и активно учить их чтению по Брайлю, задействуют для чтения нейроны зрительной коры; но если снова позволить им видеть, этот процесс обратится вспять[247]. Вполне возможно, что нейроны и нейронные контуры в зрительной коре Лиама и слуховой коре Зохры отчасти были заняты другими сенсорными системами еще в раннем детстве, и это могло повлиять на их способности к использованию новообретенного зрения и слуха.