Владимир Обручев - От Кяхты до Кульджи. Путешествие в Центральную Азию и Китай
На шестой день пути, за г. Цзечжоу, мы поднялись по вершине р. Пейшуй на перевал через хр. Ялиншань, достигавший 2800 м абс. высоты, и спустились к г. Минчжоу, в долину р. Таохэ, впадающей уже в Желтую реку; таким образом мы очутились теперь уже на северном склоне Цзиньлина и ушли из бассейна Голубой реки. С перевала видна была на юге горная цепь с высокими скалистыми вершинами, покрытыми снегом; это был хр. Миншань, который мы незаметно пересекли еще по ущелью Пейшуйцзяня, выше г. Цзечжоу.
Северные цепи Цзиньлина на этом пересечении занимали гораздо большее пространство, чем на восточном. От Минчжоу мы пересекали их еще в течение целой недели вплоть до г. Ланьчжоу, причем первые из них достигали большой высоты, отличались крутыми, живописными формами скалистых вершин (рис. 85) и были покрыты лесами из березы, осины, ели, сосны и даже кедра, вообще деревьев, знакомых мне по Сибири, с которыми встретиться здесь, на окраине Тибета и под 35° сев. широты, было и приятно, и удивительно. Я даже устроил дневку для отдыха в маленьком уединенном поселке Махо среди лесистых гор хр. Сяошань.
Но за г. Дидаочжоу эти высокие и живописные горы кончились, долина р. Таохэ, представлявшая в горах глубокие ущелья, которые дорога огибала высоко по склонам или обходила по боковым долинам, расширилась, лёсс стал господствующим, и последние дни пути по Ланьчжоу пролегали уже по типичной для сев. Китая лёссовой стране, расчлененной оврагами. Затем р. Таохэ уклонилась на запад, и дорога поднялась на хр. Гуаньшань, покрытый лёссом. С него мы спустились прямо к г. Ланьчжоу и опять заехали в бельгийскую миссию. Было уже 21-е марта, и два пересечения Цзиньлиншаня заняли свыше двух месяцев; они дали много наблюдений по геологии и некоторое знакомство с природой, населением и условиями жизни в Южном Китае.
В Ланьчжоу я нашел письма с родины. Географическое общество, получившее мой отчет о путешествии в Наньшань, продлило срок моего путешествия еще на полгода с тем, чтобы я попытался проникнуть в Средний Наньшань, и переводило мне добавочные средства. Поэтому из Ланьчжоу, по прибытии верблюдов, зимовавших в Сяочао, я направился опять по большой дороге в Сучжоу, но, чтобы не повторять полностью прошлогодний маршрут, я выполнил несколько крупных отклонений в ту и другую сторону. Сделанные на них наблюдения уже включены в гл. VII. Этот переезд занял почти шесть недель и дал мне новое пересечение Вост. Наньшаня, знакомство с окраиной Алашанской пустыни и с передовой цепью Наньшаня между г. Ганьчжоу и Сучжоу.
Глава четырнадцатая. Опять вглубь Наньшаня
Вверх по долине р. Цзинфохэ. Высохшее озеро. Цепь перевалов. В осадном положении. Золотые прииски и приискатели. Китайцыохотники. Перевал через Толайшань. У охотников. Еще снеговые хребты. Долина р. Сулейхэ. Приключение охотников. Вниз по р. Сулейхэ. Минеральный источник. Дикие яки и грифы. Обратный путь через те же хребты. Последний перевал. Спуск в Сучжоу.
В половине мая 1894 г. я опять прибыл в Сучжоу, чтобы, согласно предложению Географического общества, снова попытаться проникнуть в среднюю часть горной системы Наньшаня, куда не удалось попасть в предыдущем году. Прошлогодний опыт показал мне, что в высоких горах верблюды мало пригодны, особенно летом, когда они линяют до гола и страдают от дождя и холода. Поэтому я оставил верблюдов на отдых в окрестностях Сучжоу, а прикупил лошадей и двух ослов. Меня сопровождали только трое — монгол Паие, китаец Хаопетулу, в качестве рабочих, и китаецпроводник. Последний знал дорогу только до золотых приисков, расположенных за хр. Рихтгофена в первой продольной долине горной системы и ежегодно посещаемых китайцами, но я надеялся, что среди золотоискателей найдется человек, знающий местность дальше вглубь Наньшаня.
В конце мая мы вышли из Сучжоу, но не на запад, как в прошлом году, а на восток и у городка Цзинфосы, в 90 ли от Сучжоу, повернули на юг вглубь Наньшаня. Дорога шла по ущелью небольшой речки Цзинфохэ. Вместе с нами двигались и артели золотоискателей китайцев, направлявшиеся на прииски; одни шли пешком, другие ехали верхом на ослах, лошадях или мулах, но все были загружены своим походным имуществом, начиная с толстой соломенной цыновки для постели и кончая разобранным вашгердом (деревянным прибором для промывки золота), деревянным ящичным мехом для раздувания огня и железными граблями. Они скоро опередили нас, так как меня задерживал осмотр многочисленных обнажений на склонах, а торопиться не было надобности.
На второй день мы дошли до верховий речки, представлявших обсохшее ложе довольно большого моренного озера; речка, вытекавшая из него, успела размыть морену, которая прежде подпруживала ее, вода озера вытекла, и, благодаря этому, открылась дорога вглубь Наньшаня. Пока озеро существовало, туда не было пути по крутым склонам его берегов, а другие речки этой части Наньшаня текут, как мы узнали и частью убедились сами, по непроходимым ущельям. Перед озером мы перевалили через четыре высокие морены, которые нагромоздил ледник, когдато спускавшийся в эту долину с главной цепи хребта. Эта цепь замыкала с юга впадину озера, поднимаясь до 4800 м и представляла ряд острых пиков, покрытых снегом на 500–600 м высоты.
Неужели нам придется карабкаться на эту цепь, отыскивая перевал на крутых седловинах между вершинами? Думалось мне, пока мы шли по дну озера, представлявшему то голые площадки серого ила, то мокрые лужайки с низкой травкой. Здесь в горах весна едва начиналась, судя по почкам на кустах; внизу в Сучжоу все уже зеленело, и было жарко и пыльно.
Но лезть прямо на главную цепь не пришлось. Вдоль ее северного склона залегает широкий пояс более мягких горных пород, в который врезаны довольно глубокие седловины. Тропа с бывшего озера резко повернула влево и поднялась на седловину, за которой оказались верховья другой речки, но без озера.
На следующий день мы миновали еще два подобных перевала в этом поясе, разделяющие верховья отдельных речек, прорывающихся ущельями через передовые гряды, и заночевали в третьей котловине, где я сделал дневку, чтобы осмотреть начало ущелья, прорыва речки на север. Осмотр показал, что пройти по ущелью вниз невозможно даже пешком: дно его имеет всего 2–3 сажени ширины и занято руслом реки, заваленным крупными глыбами камня, покрытыми еще льдом.
Рис. 86. Вершины хр. Рихтгофена и, слева, перевал Дасюздабан
Во время дневки с севера налетели черные тучи и повалил снег, продолжавшийся весь вечер, всю ночь и весь следующий день. Итти в метель по крутым перевалам, не видя тропы, было невозможно. Мы попали в ловушку и должны были ждать перемены погоды. Невольно вспомнился известный рассказ Брет Гарта о путешественниках, засыпанных снегом в какихто горах Америки, пробывших в осаде целый месяц, в конце которого некоторые умерли от истощения, а другие прибегли к людоедству. Такая перспектива нам, конечно, не угрожала, припасов у нас было еще много, а затем оставалось еще семь лошадей и два осла, трупы которых должны были сохраниться под снегом и дать большой запас пищи. Кроме того, было начало лета, и нельзя было думать, что ненастье затянется надолго. Никакой работы не было, так как все обнажения в котловине скрылись под снегом, а вершины гор — в тучах. Поэтому я коротал досуг чтением, вынул из походной библиотечки карманное издание романа Вальтер Скотта, завернулся в доху и углубился в описание красот шотландских горных озер, лесов и скал и похождений героев и героинь.
К ночи второго дня небо очистилось, грянул мороз, выплыла полная луна, и снеговые склоны, обступившие котловину со всех сторон, заблестели миллионами искр, а над ними высились черные гряды скал с зубцами и башнями, на которых снег не мог удержаться. Рабочие уже спали в своей палатке, и ночную тишину нарушал только шопот речки среди снеговых толщ и, по временам, грохот камней, оторванных морозом от скал и слетавших вниз (рис. 86).
На следующий день яркое солнце быстро согнало снег со дна котловины и нижней части склонов, но на перевал Дасюэлин мы поднимались еще по глубокому снегу, делая большие зигзаги на крутом подъеме. Этот перевал достигал 4070 м абс. высоты и был самый высокий из пройденных нами в эти дни. С него мы спустились в долину р. Машуйхэ, которая прорывает главную гряду хребта и представляет поэтому неожиданно удобный путь дальше. В ее верховьях мы еще через день поднялись на перевал Цзинпиндабан в 4200 м, расположенный уже на южном склоне хр. Рихтгофена и на водоразделе между реками Хуншуй и Хыйхэ, текущими (первая на запад, вторая на восток) по продольной долине между этим хребтом и следующим. Последний, называемый Толайшань, предстал пред нами в виде длинной цепи острых пиков, покрытых снегом (рис. 87).
На перевале весна едва началась, снег сошел, но красная почва была вся пропитана водой и превращена в полужидкую каменистую кашу. Наши животные вязли на каждом шагу. Немного спустившись к одной из вершин р. Хуншуй, мы остановились. Проводник не знал дороги дальше; здесь и по верховьям р. Хыйхэ были золотые прииски, до которых он был нанят. Предстояло искать нового проводника среди золотоискателей. Это оказалось нелегко. Пришедшие перед нами китайцы разбрелись по своим участкам в разных логах и долинках и были заняты ремонтом своих жилищ, состоявших из глинобитных стен с крышей из принесенной с собой дабы,[8] расчисткой водопроводных канав и сбором помета диких яков (аргала) на топливо. Яки водятся здесь зимой, но с появлением людей уходят за Толайшань. Не будь этих животных, золотоискателям пришлось бы приносить с собой также запас топлива, так как леса по близости нет и даже колючие кусты облепихи попадаются редко на дне долин. В этой дикой и труднодоступной местности золотой промысел долго еще останется кустарным.
