Антон Горский - Москва и Орда

К концу правления Василия II и в начале правления Ивана III, помимо общего усиления Московского великого княжества и некоторого ослабления Орды в результате борьбы двух сыновей Кичи-Мухаммеда, начала подспудно действовать идея перехода к московскому великому князю из павшей Византийской империи царского достоинства, несовместимого с признанием власти ордынского царя. После того, как к сочетанию этих факторов добавился "несправедливый" с московской точки зрения и удачно отраженный поход Ахмата 1472 г., в Москве возобладало мнение о возможности непризнания вассальных отношений с "царем" (впервые — ранее это допускалось только в отношении узурпаторов). Выплата дани была прекращена. Половинчатость решения заключалась в том, что, заявляя о своей независимости в дипломатических сношениях с третьими странами, московские правящие круги не делали этого в контактах с самим ханом Большой Орды, стремясь не доводить дело до нового военного столкновения. К 1480 г. оно все же стало неизбежным, но не принесло успеха Ахмату, несмотря на то, что во второй половине 70-х гг. он достиг пика своего могущества. Впоследствии Москва была уже "наступающей" стороной.

Непосредственные рычаги сдвигов в отношениях с Ордой кроются, таким образом, не столько в изменениях соотношения сил, сколько в переменах в восприятии иноземной власти общественным сознанием (другое дело, что эти перемены происходили, разумеется, под влиянием событий в политическом развитии Орды, Руси и Восточной Европы в целом). И имевшие место случаи длительного фактического непризнания ордынской власти (1374–1380, 1396–1411, 1414–1416 и 14171419 гг.) и само освобождение от зависимости были инициированы не ослаблением Орды (которая в 70-е годы XIV в. была сильнее, чем в 60-е, при Едигее — сильнее, чем в 20-е годы XV в., а в 70-е годы XV в. — сильнее, чем в 60-е), а неприятием, по тем или иным причинам, ее правителей в качестве законных сюзеренов московских князей.

Если говорить о роли отдельных правителей в становлении Московского государства, как она вырисовывается при рассмотрении московско-ордынских отношений, то деятелем, заложившим первые камни в основание московского могущества, оказывается Даниил Александрович. Его сыновья, при всем различии их действий (у Юрия — более рискованные, с меньшей оглядкой на Орду, у Ивана — более осторожные, при соблюдении полной лояльности хану), опирались на созданный Даниилом фундамент. Ивана Калиту неверно рассматривать как "создателя Московского государства". При нем не произошло более принципиальных сдвигов, чем при его предшественниках; переход по смерти Калиты великого княжения к Семену Ивановичу не означал его закрепления за московским княжеским домом. Действительно решительные изменения связаны с именем Дмитрия Донского. Он добился признания (в том числе Ордой) великого княжества Владимирского наследственным владением московских князей, в результате чего была создана основа государственной территории будущей России. Объем сюзеренитета ордынского хана при Дмитрии резко сузился: Орде продолжала уплачиваться дань, но она уже не могла, как прежде, серьезно влиять на внутреннюю структуру севернорусских земель (это влияние ограничилось попытками воссоздания в XV в. Нижегородского княжества). Другие кардинальные шаги — присоединение Новгорода (1478) и Твери (1485) и полная ликвидация зависимости от Орды — были сделаны в княжение Ивана III.

ПРИЛОЖЕНИЕ I

В научном творчестве моего отца, Анатолия Дмитриевича Горского (15.111.1923-8.VII. 1988) тема отношений с Ордой занимала видное место. Она рассматривалась как в специальных статьях (об отражении ига в актах, об обороне Москвы от войск Батыя, об историографии Куликовской битвы), так и в работах, посвященных истории русского крестьянства XIV–XV вв. И последним его публичным выступлением — на чтениях памяти В.Т. Пашуто в апреле 1988 г. — был доклад "Отражение русско-ордынских отношений в духовных и договорных грамотах великих и удельных князей XIV-начала XVI в." Работу над этой темой предполагалось продолжить. В сохранившемся виде она являет собой систематизированную сводку сведений об отношениях с Ордой, дошедших в текстах духовных и договорных грамот.

ОТРАЖЕНИЕ РУССКО-ОРДЫНСКИХ ОТНОШЕНИЙ В ДУХОВНЫХ И ДОГОВОРНЫХ ГРАМОТАХ ВЕЛИКИХ И УДЕЛЬНЫХ КНЯЗЕЙ XIV-НАЧАЛА XVI ВЕКА

Духовные и договорные грамоты являются важнейшим источником по политической, социально-экономической и культурной истории Руси, по истории междукняжеских отношений, внешней политики,

1 Горский АД Отражение татаро-монгольского ига в русских актах XIV–XV вв. // Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе: Сб. статей, посвященных Льву Владимировичу Черепнину. М., 1972.

2 Он же К вопросу об обороне Москвы в 1238 г. // Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978

3 Он же Куликовская битва 1380 г. (Некоторые итоги и задачи ее изучения в исторической науке)// Вести. МГУ. Сер. История. 1980. № 4, Он же Куликовская битва 1380 г. в исторической науке // Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. М, 1983

4 Он же Очерки экономического положения крестьян Северо-Восточной Руси XIV–XV вв М, 1960, Он же Борьба крестьян за землю на Руси в XV — начале XVI века. М., 1974. История крестьянства в СССР. М., 1990. Т. 2, ч. II. Раздел I, гл. 1, § 2,6; Гл. 2.

5 Датировки грамот в тексте даются в соответствии с изданием ДДГ, хотя в некоторых случаях они являются спорными (в том числе не все разделял и Анатолий Дмитриевич).

в том числе по истории русско-ордынских отношений XIV — начала XVI в. Чрезвычайно важно, что это документальные источники, дающие ценный материал конкретно-исторического характера для освещения не только тех социально-политических процессов, которые происходили как во внутренне-, так и во внешнеполитической жизни страны, но и отдельных событий и явлений. Многие из таких известий носят поистине уникальный характер. Достаточно вспомнить, что единственное по-настоящему документальное известие о Куликовской битве содержится в договорной грамоте (Дмитрия Донского с Олегом Рязанским 1382 г.); остальные известия относятся к источникам повествовательного характера (летописные повести, "Задонщина", "Сказание о Мамаевом побоище", Житие Сергия Радонежского).

Духовные и договорные грамоты подчас передают даже нравственную атмосферу той далекой эпохи, атмосферу иноземного ига, борьбы русского народа за освобождение, за создание Русского централизованного государства. Уже в наиболее ранней из сохранившихся духовных грамот князей Северо-Восточной Руси рассматриваемого периода — духовной грамоте Ивана Калиты — читаем (в обоих ее вариантах) удивительно выразительные и трагичные слова: "Се азъ, грешныи худыи рабъ божий Иванъ, пишу душевную грамоту, ида въ Ворду… Аже богъ что розгадаеть о моемъ животе, даю рядъ сыномъ своимъ и княгини своей". И это пишет сильный тогда московский князь, великий князь владимирский, союзник Орды: идя в Орду, он опасается за свою жизнь. Далее Калитой выражаются опасения (они повторены и в нескольких последующих документах), что татары сумеют отнять некоторые из распределенных Калитой между сыновьями и женой волостей (в таком случае он предписывает переделить земли княжества).

Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей Руси рано вошли в научный оборот, но их данные о русско-ордынских отношениях сравнительно мало использовались в исторических исследованиях, даже специально посвященных проблемам монголо-татарского ига на Руси и борьбы с ним. Задача настоящей работы — очертить основные вопросы русско-ордынских отношений, получившие отражение в духовных и договорных грамотах и заслуживающие специального изучения с привлечением всех других видов источников.

1. Выплата дани-выхода, ее размеры, способ раскладки, порядок

1 ДЦГ. М.; Л., 1950. № 10. С. 30.

2ДДГ.№ 1.С. 7, 9.

3 Там же. № 1. С. 8, 10; № 4. С. 15–16, 18; № 12. С. 35.

4 Там же. № 12. С. 35–36 (1389); № 13. С. 38 (1390); № 16. С. 44 (1401–1402); № 17. С.

49 (1401–1402); № 20. С. 56 (1406–1407); № 29. С. 74 (1333); № 72. С. 254, 256–257, 262, 265, 267 (1481); № 73. С. 270, 272, 274–275 (1481); № 81. С. 313–321 (1486); № 82. С. 325, 328 (1486). Эволюция размеров дани добротно изучена П.Н. Павловым (Павлов ПН К вопросу о русской дани в Золотую Орду // Учен. зап. Красноярского пед. ин-та. Красноярск, 1958. Т. 13, вып. 2) сбора183. Следует отметить, что обычно упускается из виду, что 1480 и даже 1502 годы не положили конец платежам (в меньших, может быть, размерах, чем выход в Золотую Орду) со стороны Русского государства Крымскому, Казанскому и Астраханскому ханствам и на содержание служилых татарских царевичей и их слуг. Это были реальные и не такие уж незначительные платежи, а не просто позднейшие подарки-поминки. Их выплата фиксируется в духовной грамоте Ивана III (1504) и договорах его сыновей Василия и Юрия-(1504 и 1531)184.