Аркадий Беляков - Воздушные путешествия. Очерки истории выдающихся перелетов
Можно ли утверждать, что «обработка» возымела свои плоды?
По крайней мере, до весны 1934 года Алексей Максимович питал очень непростые, но все же с оттенком теплоты чувства к «великому и мудрому».
Что возбуждает в нашей молодежи энергию, которая, проявляясь все более часто и ярко, вызывает изумление и восхищение даже у врагов? – задавал сам себе вопрос Алексей Максимович на страницах «Комсомольской правды» 12 марта 1934 года и тут же отвечал на него: Ее возбуждает сознание высокой цели, поставленной перед ними гением Ленина, цели, по пути которой так решительно и успешно ведет нас Иосиф Сталин с товарищами...
Не хотелось бы создать у читателя превратное впечатление, что автор взял на себя отчаянную смелость в нескольких строчках обрисовать эволюцию мировоззрения великого писателя в самый тяжелый период его жизни. Однако можно утверждать, что Горький не был наивен и уж тем более не пытался «заигрывать» с вождем. Он верил. Видел все, понимал, но верил: приход к власти правящей группировки – роковая случайность для молодой социалистической страны, беда тактического уровня, стратегической ошибки в теории и практике строительства пролетарского государства нет.
Но дни идут. Реалии не вдохновляют. События, одно другого кровавее, грязнее, подрывают эту веру великого гуманиста. Все попытки писателя вмешаться в ход событий, защитить людей, в заслугах которых перед русской революцией нет и тени сомнения, разбиваются о стену, в лучшем случае – стену молчания. Алексей Максимович начинает четко понимать всю призрачность своих надежд: Сталин со товарищи не аномалия, не ирония революционной судьбы России. Сталин – самый сильный и самый подлый паук в банке с пауками, захватившими власть в стране и провозгласившими себя освободителями человечества. Понимает Алексей Максимович и цели кампании, развернутой вокруг его имени.
Все чаще после разговора с глазу на глаз со Сталиным у обоих собеседников лица хмуры. Все реже происходят эти встречи.
Мы не располагаем сведениями, решился ли Сталин с глазу на глаз просить Горького написать роман о самом выдающемся человеке всех времен и народов. Судя по довольно крутой перемене отношения Сталина и иже с ним к писателю, как раз с весны 1934 года, он или получил отказ, или поведение Горького заставило воздержаться от этого разговора.
Однако вернемся к концу 1932 года.
Советская пресса полна панегириков в адрес Алексея Максимовича. Страна широко отмечает сорокалетие его творческой деятельности. Выпущена даже специальная серия почтовых марок – факт немаловажный. (Филателисты хорошо знают, что это был второй за всю историю русской почты случай, когда в обращение выпустили серию марок в честь здравствующего человека. Первый случай имел место с Николаем II, и то марка с портретом царя входила в серию, посвященную 300-летию дома Романовых.) Серия же из двух марок 1932 года была посвящена только А. М. Горькому и, стало быть, являла собой случай, беспрецедентный для русской почты.
Наконец, было объявлено о решении отметить вклад Алексея Максимовича в русскую литературу созданием специального агитсамолета, самого большого в мире. По инициативе известного в те годы журналиста Михаила Кольцова, горячего поклонника авиации, очень энергичного по натуре, в державе нашей был создан комитет по сбору денег на проектирование и строительство самолета. Быстро собрали шесть миллионов рублей. Работать над проектом будущей машины начало конструкторское бюро А. Н. Туполева. Самолет был сделан в рекордно короткие сроки. Цельнометаллический восьмимоторный моноплан начали строить в марте 1933 года, и выкатили готовый самолет на аэродром в апреле 1934 года. На человека, впервые увидевшего АНТ-20, он производил прямо-таки ошеломляющее впечатление. Размах крыльев достигал 63 метров, а длина фюзеляжа – 33 метров. Во взлетном варианте машина весила 53 тонны, из которых более 24 тонн отводилось полезной нагрузке. На борту была оборудована мощная радиостанция, способная в полете, заглушая гул 900-сильных моторов, транслировать на землю музыку, лозунги и призывы, долженствующие поднимать и без того высокий энтузиазм народа. Станция так и называлась: «Голос с неба». Кроме нее на самолете были фотолаборатория, типография для печати листовок прямо в полете, внутрисамолетная телефонная станция, электростанция и даже кинозал. Всем этим огромным хозяйством управлял экипаж из 20 человек – роскошь, недоступная на сегодняшних авиалайнерах.
Летные испытания самолета-гиганта (кстати, машина, большая по размерам, чем «Максим Горький», была построена только через 16 лет) с июня по август провел шеф-пилот КБ Туполева М. М. Громов. Кроме прочих талантов Михаил Михайлович обладал прекрасным слогом. Написанную им уже в конце пути книгу «Через всю жизнь» читаешь буквально на одном дыхании. Вот как Громов описывает свое первое знакомство с «Максимом Горьким»: Сначала я чувствовал себя, как кот на заборе: очень высоко находился летчик над землей (высота самолета достигала 9 метров. – А. Б.)... Самолет летал прекрасно, был устойчивым по всем осям, прост в управлении. Я пролетел два больших круга над аэродромом и отлично приземлился.
Во время парада в честь встречи челюскинцев 19 июня «Максим Горький», пилотируемый Громовым, впервые гордо проплыл над Красной площадью в сопровождении двух истребителей И-4. Москвичам было сброшено 200 тысяч листовок-приветствий челюскинцам.
После завершения летных испытаний машина стала флагманом агитэскадрильи имени Максима Горького. Некоторое время на воздушные прогулки в пассажирский салон АНТ-20 приглашали ударников труда, зарубежных гостей. В частности, с большим восторгом отзывался о своем полете на его борту знаменитый французский писатель и летчик Антуан де Сент-Экзюпери: ... Все было непохоже на привычную для меня воздушную обстановку. Но еще более, чем техническим совершенством самолета, я восхищался молодым экипажем и тем порывом, который был общим для всех этих людей. Я восхищался их серьезностью и той внутренней радостью, с которой они работали. Чувства, которые обуревали этих людей, казались мне более мощной движущей силой, нежели сила восьми великолепных моторов гиганта...
Беда пришла 18 мая 1935 года. В это солнечное воскресенье с раннего утра к Центральному аэродрому столицы потянулись москвичи, рассчитывающие «прокатиться» или хотя бы полюбоваться красавцем-самолетом. В командирское кресло и кресло второго пилота сели опытные летчики-испытатели И. С. Журов и И. В. Михеев. На борт взяли 33 пассажира. Экипаж в этом полете состоял из 12 человек. Басовито гудя всеми своими моторами, воздушный гигант легко и даже как-то грациозно взлетел и стал набирать высоту. Следом за ним ушли в воздух еще три самолета. Каждый из них имел свою задачу. АНТ-14, пилотируемый летчиком Чулковым, сопровождал «Максима Горького», следуя за ним на некотором расстоянии. Двухместный Р-5 летчика Рыбушкина поднял в небо кинооператора Щекутьева, который собрался снимать АНТ-20 в полете. Третий самолет – истребитель И-5, пилотируемый Н. П. Благиным, – по замыслу кинодокументалистов должен был во время съемок лететь рядом с АНТ-20, чтобы мизерностью своих размеров подчеркнуть размеры колосса.
Сделав широкий круг над аэродромом, «Максим Горький» пошел на второй заход. Щекутьев снимал и снимал его величавый полет в утреннем московском небе. Чулков с АНТ-14 наблюдал за всеми тремя самолетами. Очевидно, его рассказ можно считать наиболее объективным, так как он не отвлекался на выполнение других задач и был всецело занят наблюдением.
Чулков вспоминал: С первых минут полета рядом близость двух машин приобрела грозный характер. Благин носился рядом с «Максимом Горьким» буквально бесшабашно. В его полете не было никакой продуманности. У меня создалось впечатление, что под объективом кинокамеры он хочет враз приобрести славу великолепного летчика. Весь его пилотаж поражал ужасающей безграмотностью: был торопливым, грубым, неосмотрительным, лишенным трезвого профессионального расчета. Казалось, что летчик находился в каком-то ослеплении. С бесшабашной отчаянностью бросил Благин свой истребитель в короткое пике за хвостом «Максима», пронесся под его животом и, оказавшись впереди, круто рванул ручку управления на себя, намереваясь описать вокруг гиганта мертвую петлю. Начальная скорость истребителя была недостаточной, ввод в петлю грубым. В верхней точке мертвой петли самолет завис и, потеряв скорость, неуправляемой глыбой рухнул вниз, на медленно проплывающий под ним корабль...
Истребитель Благина врезался в средний мотор правой группы моторов и выбил его ударом. Тот отвалился и полетел вниз, а машина Благина застряла в образовавшемся рваном отверстии крыла.
Гигантский самолет перенес этот страшный таран, и не исключено, что Михеев с Журовым посадили бы его, если бы вдруг у И-5 не оторвалась хвостовая часть. Она нанесла второй, уже смертельный удар по «Максиму Горькому», врезавшись в органы его управления. Медленно заваливаясь на правое крыло, «Максим Горький» как-то вяло «лег на спину» – перевернулся в воздухе – и, падая, стал на глазах у наблюдавших за ним людей разваливаться в небе. Через несколько секунд страшный взрыв подвел итог полету.
