Василий Бабков - Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека
Весьма вероятно, что химическая природа некоторых эмоций в значительной степени определяется компонентами инкретов половой железы. Подобно щитовидной, и эта железа тесно связана с нервной системой, и на деятельности ее отражаются самые различные нервно-психические процессы, в результате которых и происходит, очевидно, то или иное количественное и качественное изменение ее инкреции. Кастрация животных и человека самым резким образом отражается на эмоциональной сфере. Сравнивая эмоции быка, в периоде его полового развития, и вола или, с другой стороны, евнуха и страстного мужчину, мы можем проанализировать, в состав каких именно эмоций входят элементы половой железы. Гнев, ярость, энтузиазм, ревность выступают здесь на первый план; с другой стороны, страх, уныние, зависть и многие другие эмоции выражены более или менее одинаково как при наличии, так и при отсутствии половой железы.
Связь надпочечной железы с нервной системой также может считаться доказанной экспериментально. Кошек приводили в нервное возбуждение лаем собаки и наблюдали у них повышение содержания в крови адреналина, которое влечет за собою целый ряд воздействий на нервную систему, сосуды и пр. (Кэнно и де ла Рац). И для человека по многим данным можно судить об увеличении адреналина в крови при разных эмоциях, но более точных данных о связи адреналина с определенными эмоциями у нас не имеется. Весьма вероятно также эмоциальное значение гормонов гипофизы. Франкль-Хохварт, изучая психические изменения у субъектов с опухолями гипофизы, пришел к заключению о наличии связи между инкреторной деятельностью гипофизы и веселым настроением; правда, позднейшие исследования как будто поколебали эту теорию гипофизарных настроений.
Как своеобразную эмоцию следует, по-видимому, рассматривать и сон, так как целый ряд данных заставляют нас считать сон результатом некоторого отравления организма. И. П. Павлов в своих последних работах сводит сон к «внутреннему торможению условных рефлексов» [70] . В его опытах сон экспериментально вызывается у собаки, если применять к ней сильный условный раздражитель, напр. на еду, не сопровождая его принятием пищи. По-видимому, когда сильное раздражение проводится с периферии к определенному мозговому центру и не в состоянии здесь переброситься на отводящие пути, то вокруг центра скопляются какие-то химические вещества, приостанавливающие нервную деятельность. При небольших количествах этих веществ тормозится лишь небольшой участок вокруг того нервного центра, который, получая раздражения, не освобождается от них, направляя нервный ток к мускулам (или железам). При максимальном выделении соответствующих химических веществ тормозится вся деятельность мозга, и наступает сон. При некотором промежуточном количестве этих тормозящих веществ или, может быть, при выделении специфически действующих веществ тормозятся все приводящие и все отводящие нервные пути, и нервный ток идет только между мозговыми центрами, чему, как будет изложено в следующем отделе, соответствует с психологической стороны процесс мышления, не сопровождающегося восприятиями и движениями. Здесь для нас существенно отметить, что, с развиваемой нами точки зрения, процессы частичного торможения, внимания, мышления и сна, как имеющие, по всей вероятности, чисто химическую основу, могут быть отнесены к химико-психическим эмоциям. Индивидуальные особенности во всех этих отношениях должны быть в таком случае включены в понятие темперамента. Опыты И. П. Павлова определенно показали, что способность торможения, как частичного, так и общего (сна) весьма различна у разных собак. Непосредственное наблюдение показывает, что наряду с людьми и даже целыми расами, почти неспособными сосредоточить на чем-либо своего внимания на сколько-нибудь продолжительный срок, есть люди (и расы), обладающие высокоразвитой способностью внимания. Менее очевидно, что у разных людей и разных рас совершенно различны способности к сосредоточенному мышлению, так как со стороны нельзя узнать, идет ли процесс мышления у неподвижного, не реагирующего на раздражения субъекта; но все же вряд ли можно сомневаться в том, что и способность к мышлению индивидуально колеблется в резких пределах. Индивидуальные особенности засыпания, длительности и характера сна также резко различны, и здесь, может быть, было бы легче, чем по отношению к остальным тормозящим процессам, собрать сведения о наследственном характере этих особенностей. В литературе описаны случаи, когда люди довольствуются в течение всей жизни коротким сном – в 4–5 часов в сутки – легко засыпают и спят глубоко. Семейные обследования в этих случаях должны разъяснить, имеем ли мы здесь дело с наследственной особенностью темперамента.
Было бы очень желательно собрать данные по генетике эмоциональности. По отношению к собственной семье это могут сделать многие, хорошо знающие характер всех членов своей семьи за два или три поколения (т. е., по крайней мере, хорошо знающие характер своих обоих родителей, а также собственных взрослых братьев и сестер). Существенно отмечать в таких анкетах возрастные изменения для всех членов семьи; в особенности изменения в переходном возрасте от юности к половой зрелости и в климактерическом периоде у женщин. Для каждого из членов семьи должна быть отмечена прежде всего общая эмоциональность: ярко или бледно выражаются эмоции? Следует, впрочем, помнить, что люди, не проявляющие ярко своих эмоций, далеко не всегда характеризуются вялостью эмоций, а нередко лишь отличаются уменьем подавлять их проявление, пуская в ход задерживающие нервные центры; эту сдержанность следует отличать от вялости.
Второй вопрос, на который должна ответить генетическая анкета, это: какие эмоции особенно характерны для членов данной семьи? Кто именно проявляет особенно жизнерадостное настроение и как это настроение изменялось в различные периоды жизни? Для кого, наоборот, особенно характерно мрачное, подавленное настроение? Нельзя ли некоторых членов семьи назвать определенно оптимистами, а других – пессимистами? Кто проявляет особенно ярко эмоции гнева, страха, печали, радости и т. д.? У кого определенное эмоциональное состояние длится долгое время, у кого эмоции, вспыхнувши, быстро затухают? Кто обнаруживал яркую смену эмоциональных настроений, переходя от жизнерадостности в одном возрасте к мрачной подавленности – в другом?
Если при таком генетическом анализе семьи по эмоциональности будут также собраны данные по характеристике статического темперамента и наиболее характерных влечений всех членов семьи, то собранные таким образом материалы могли бы быть использованы наукой. Евгенический отдел Института экспериментальной биологии [71] был бы весьма признателен лицам, которые согласились бы прислать эти материалы для сравнительной разработки.4. Конституционные типы темпераментов
Генетический анализ статического темперамента, влечений и эмоций в конечной цели ставит своей задачей расчленить отдельные особенности характера на самостоятельные единицы, наследуемые независимо друг от друга (гены). Конечно, здесь, может быть, более, чем в какой-либо другой области генетики, мы встречаемся с тем очень большим затруднением, что фенотипное проявление генотипных свойств темперамента в высокой степени зависит от случайностей внешней обстановки, которая, конечно, для каждого отдельного человека складывается совершенно своеобразно. И все же мы с полной уверенностью можем утверждать, что и по генотипному, не зависящему от внешних условий составу вряд ли можно встретить в настоящее время людей с одинаковым во всех отношениях темпераментом; разве только среди однояйцовых близнецов.
Наука не удовлетворяется, однако, таким окончательным анализом. И прежде всего практические цели требуют разработки классификаций темпераментов, установления ограниченного числа более или менее ясно обрисованных конституционных типов. Конечно, мы заранее должны примириться с тем, что деление темпераментов по типам всегда будет только условным, и всегда останется большое количество индивидуальных темпераментов, которые не уложатся ни в один из конституционных типов, а равно и в пределах каждого типа окажется значительное разнообразие. Это – неизбежная особенность всякой классификации, и было бы грубой теоретической ошибкой предъявлять к какой-либо системе конституций иные требования.
Можно было бы, пожалуй, в основу классификации темпераментов положить эволюционный принцип. С этой точки зрения следовало бы разработать учение о расовых темпераментах. Темперамент есть чисто зоологическое свойство, и при желании можно у разных видов в особенности млекопитающих животных найти типичные видовые особенности темперамента, очень близкие к особенностям тех или других людей. Мы знаем виды животных с чрезвычайно медленными реакциями (черепахи, ленивцы) и, наоборот, очень живых (многие птицы, мыши), легко возбудимые и флегматичные виды, знаем видовые различия во влечениях у разных животных; виды, особенно прожорливые, виды нападающие и убегающие от врагов, виды с особенно сильным половым влечением, с теми или иными материнскими и семейными влечениями, с влечениями к обществу (стаду) и одиночеству, с влечением к активности и играм. Народная наблюдательность различает у разных животных типичные для человека эмоции, оттуда известные сравнения: труслив, как заяц, храбр, как лев, бешен, как бык и т. д. Весьма вероятно, как это уже отмечалось нами, что и химическая основа всех этих видовых особенностей темперамента у животных в существенных чертах та же, что и у человека. Это обстоятельство создает возможность поставить проблему генетики темперамента на экспериментальную почву, избравши для скрещивания более или менее богатые разнообразием темпераментов виды, как, напр., собак разных пород.
