Павел Блонский - Память и мышление
«Впервые предметом обладают только в представлении». Первый этап здесь — созерцание. «Созерцание есть непосредственное представление, где определенные чувства превращены в оторванный от субъекта предмет, свободный от единичного субъекта и вместе с тем существующий для него». «В созерцании чувство становится объективным».
«Созерцание, перенесенное вовнутрь я, является не только образом, но становится представлением вообще. Воспринятое внутрь созерцание не соответствует вполне непосредственному созерцанию; оно освобождается от своей пространственной и временной зависимости и изымается из нее. Оно представляет собой снятое, т. е. и несущее, и сохраненное наличное бытие... Снятие особого времени созерцания делает его постоянным, снятие особого пространства делает его всеместным. Далее, конкретное созерцание сохраняется в своих многообразных определениях или в своем единстве, но вместе с тем оно освобождается от пут своей единичности».
Гегель различает три основные ступени представления — воспоминание, воображение и память. «Как вспомянутое или сделанное всеобщим созерцание, представление относится к непосредственному ощущению, подобно тому как постоянное и всеобщее относится к единичному». Воспоминание сводится к тому, что единичное созерцание, данное сейчас, подводится под созерцание, сделанное уже всеобщим, т. е. под представление. «Благодаря данному сейчас созерцанию или представлению в воспоминании возникает образ предшествовавшего ему, которое было таким же, как теперешнее. Это предшествовавшее является постоянным и всеобщим; под него я подвожу теперешнее единичное созерцание». Чем развитее человек, тем более живет не непосредственным созерцанием, а воспоминанием, даже и в актах созерцания, так что он редко встречает совершенно новое; скорее субстанциональное содержание большинства новых идей ему уже известно. Точно так же образованный человек удовлетворяется преимущественно своими образами и редко чувствует потребность в непосредственном созерцании. Наоборот, любопытный народ вечно бежит туда, где можно поглазеть на что-либо.
В воспоминании представление прошлого созерцания и теперешнее созерцание входят друг в друга; передо мной только то, что я уже имел это созерцание, что оно уже мое. Воображение же как воспроизведение представления вообще вызывает образы и представления в отсутствии соответствующего им созерцания. В качестве деятельной силы оно может приводить сохраненные образы и представления в различные связи друг с другом, причем эти связи отличаются от тех, которыми представления обладали, будучи созерцаниями. Различные способы этих связей «в весьма переносном смысле» называются законами ассоциаций идей (на самом деле это не законы, а субъективная связь интеллекта и не идеи, а образы). Обычное сознание в бодрственном и здоровом состоянии непосредственно различает образы от созерцания. Иначе — во сне, необычных состояниях, сумасшествии.
Гегель различает три ступени воображения: воспроизводящее, ассоциирующее и творческое (фантазия). Воспроизводящее воображение дает представление вообще, в противоположность созерцанию. Ассоциирующее воображение выделяет общее содержание образов, и так возникают общие или абстрактные представления, состоящие из общих признаков. Но настоящие общие представления, не абстракции, а понятия или идеи, создаются только творческим воображением, фантазией. Так, высшая сила воображения, поэтическая фантазия, отбрасывает случайные и произвольные обстоятельства наличного бытия, выдвигает внутреннюю и существенную ему сторону и придает ей образную форму. «Произвольное соединение внешнего наличного бытия с представлением, которое не соответствует ему и отличается от него по содержанию, соединение, в котором это представление должно означать наличное бытие, превращает представление в знак». Именно память, по Гегелю, притом продуктивная память, свободно соединяет созерцание и представление: уже не созерцание лежит в основе представления, но, наоборот, представление лежит в основе созерцания; ценность наличного бытия заключается уже (в той связи, которую производит продуктивная память) только в том, что дает ему дух, как утверждает Гегель.
Так как благодаря продуктивной памяти определением чувственного наличного бытия сделано представление, то оно уже может стать отнесением представлений к другому представляющему существу. Отсюда начинается теоретическое общение этих «представляющих сообществ», людей между собой, и «высшим созданием продуктивной памяти является язык». Память имеет дело со словами, сохраняя, воспроизводя и «механически» владея ими. Поэтому она — более высокая ступень развития, чем воображение: «Скорее память вовсе уже не имеет дела с образом, происходящим из непосредственной, не духовной определенности интеллекта, из созерцания, а воспроизводит бытие, составляющее продукт самого интеллекта», слова.
«В учении о духе и в систематизации интеллекта положение и значение памяти и понимание ее органической связи с мышлением составляют один из самых трудных пунктов, до сих пор мало обращавших на себя внимания», — замечает очень правильно Гегель. Действительно, как мы видели, до него занимались скорее противопоставлениями памяти и мышления, опыта и рациональной науки, чем установлением органической связи между ними. Память в качестве способности, присущей и животным, резко противостояла такому исключительно человеческому достижению, как наука.
Именно потому, что Гегель прежние силы и способности стал рассматривать в данном случае как ступени саморазвития одного и того же духа, он, в противоположность своим предшественникам, обратил очень большое внимание на понимание органической связи памяти с мышлением и сделал этот вопрос одним из основных вопросов психологии. Но для понимания этой связи оказалось необходимым произвести более тщательный, чем это делалось раньше, анализ того, что обычно понимается под памятью. Так, понимаемая память у Гегеля распалась на «воспоминание», «воображение» и «память», причем все это рассматривалось как последовательные ступени развития. В высшей степени характерно для Гегеля, что под «памятью» он понимает только то, что мы сейчас называем вербальной памятью, и притом понимает ее не только как воспроизводящую память, но именно в самую первую очередь как творческую, продуктивную память. «Высшим созданием продуктивной памяти является язык». В этом смысле на этой стадии язык не орудие, а продукт памяти.
Но нет мышления без слов: «Поэтому желание мыслить без слов, как это пытался однажды сделать Месмер, есть неразумное предприятие, едва не приведшее Месмера к безумию, по его собственным словам». По Гегелю, мышление может возникнуть лишь из наполненного своими продуктами интеллекта, т. е. из памяти, продуктами которой являются слова, необходимые для наших мыслей. Уже в слове Gedachtnis (память) выражаются непосредственное родство и связь между памятью и мышлением (Denken). Если материалист Гоббс только намечал, что речь, слова составляют как бы звено от памяти к науке, но не видел в этом органической связи и движения, то диалектик Гегель, установивший огромную роль памяти для языка и понявший, что нет мышления без слов, смог понять и то, что между памятью и мышлением существует органическая связь, и то, что есть движение, переход от памяти к мышлению, так как относятся они друг к другу, как две смежные ступени развития одного и того же процесса — процесса познания[ 20 ].
3. Проблема памяти в современной психологии.
Пожалуй, нигде влияние Гегеля не было таким слабым, как в психологии. И до сих пор психология игнорирует те интересные мысли, которые, будучи засыпаны идеалистической шелухой, хранятся в психологии Гегеля. И до сих пор психология конструируется обыкновенно как эмпирическая психология, находящаяся, сознательно или бессознательно, под влиянием эмпирической философии. Поскольку эмпирическая психология в борьбе против метафизической спиритуалистической психологии пускала в ход оружие, взятое у английских (отчасти и французских) материалистов, в нее проникал в известной мере материализм, но материализм механистический. Настроенным отчасти материалистически, но в духе механистического материализма представителям эмпирической психологии гегелевская психология, сконструированная в духе диалектического идеализма, конечно, импонировать никак не могла. Зато очень импонировал своим детерминизмом и возможностью материалистических интерпретаций ассоциационизм. Развившийся в среде английских эмпириков второй половины XVIII в. (Гартли, Пристли, Юм), ассоциационизм становится в XIX в. господствующим течением в психологии. Джемс Милль, Бэн и Джемс — наиболее видные представители его.
По Бэну[ 21 ], «основные действия ума суть: 1) сознание различия, 2) сознание сходства и 3) удержание в уме, или память. Всякое собственно умственное отправление содержит в себе одно или несколько из этих действий и ничего больше». Различение — проявление общего закона относительности. Процесс отождествления, основанный на сходстве, называется также законом ассоциации (или воспроизведения) по сходству и служит очень важным средством восстановления или воспроизведения в уме. Наконец, умственная способность запечатления или удержания в уме, называемая памятью, имеет две степени: а) она означает, во-первых, устойчивость или сохранение психического возбуждения после исчезновения вызвавшей его причины; б) собственная, высшая стадия памяти состоит в воспроизведении, в форме идеи, прошлых, теперь уже исчезнувших впечатлений посредством одних лишь умственных факторов. В этом и состоит настоящая память — способность, известная нам только в связи с животной организацией — мозгом и нервной системой. «Удерживающая способность духа (память) называется также ассоциацией по смежности». По Бэну, «явления удержания, за исключением немногих, сводятся к проявлению одного принципа, называемого законом смежности, или «ассоциацией по смежности»... Принцип смежности можно формулировать так: действия, ощущения и чувства, возникающие одновременно или в непосредственной преемственности, стремятся соединиться или связаться так, что, как только одно из них впоследствии появится в уме, и остальные бывают готовы восстановиться в виде идей». Приблизительно в том же духе определяет память и Джемс, оказавший исключительно сильное влияние на современную американскую психологию: «Память есть ассоциирование какого-либо наличного в настоящее время в уме образа с другими, которые известны нам, как относящиеся к прошлому»[ 22 ]. Изучение памяти сводится, таким образом, к изучению законов ассоциаций.
