Марина Леонтьева - Биармия: северная колыбель Руси
Спустя несколько лет, уже в середине 90-х годов, Г. В. Глазырина уточнила свою точку зрения о местоположении Биармии. Еще раз тщательным образом проанализировав сообщение норвежского путешественника Оттара, и почти разгадав секрет упоминания пресловутой «большой реки», исследовательница неожиданно сделала вывод, что отважный мореплаватель никогда не пересекал горла Белого моря. По-видимому, посчитала Г. В. Глазырина, «Оттар остановился где-то на Терском берегу, возможно, в самой узкой части Горла напротив мыса Воронов, где они обнаружил заселенную биармами землю». Таким образом, заключила она, земля биармов Оттара может быть локализована на южной оконечности Кольского полуострова – на Терском берегу Белого моря. Но это не значит, далее поправилась уважаемая исследовательница, что Биармия находилась на Кольском полуострове, просто сюда в летний период прибывали биармы для рыбного промысла и меновой торговли. Во времена Оттара появление здесь в большом количестве населения – биармов – носило временный сезонный характер, а по представлению скандинавов Бьярмаланд находился в Подвинье. Более того, сделав анализ «Саги о Хальвдане», Г. В. Глазырина пришла к выводу об иной локализации Биармии – в Приладожье. Таким образом, по ее мнению, саги описывают два региона – Беломорье и окрестности Ладоги, называя население каждого из этих регионов одним термином – биармы.
Другой известный упомянутый знаток скандинавский саг, Т. Н. Джаксон, к началу XXI столетия также существенно изменила свое мнение о локализации Биармии. Более того, она склонилась к мысли, что существовала не одна, а две Биармии (северная и южная), разделенные Белым морем и его Кандалакшским заливом. По ее мнению, изначально топоним Bjarmaland служил для обозначения всей западной половины Беломорья между реками Онега и Стрельна (или Варзуга) на Терском берегу Кольского полуострова. Видимо, считает она, эту область имеют в виду и договорные грамоты Новгорода с великими князьями в 1264 и 1304–1305 гг., когда называют между Заволочьем (куда входило и нижнее течение Северной Двины) и Тре (Терским берегом, начинающимся к востоку от Варзуги) волость Колопермь/Голопермь, во второй части которой (-перемь) можно усмотреть тот же корень, что и в beormas Оттара и в bjarmar скандинавских источников. К сожалению, уважаемая Т. Н. Джаксон, как и многие предыдущие исследователи, оказалась жертвой ошибочной трактовки топонима Biarmia, считавших, что он произошел от слова Пермь.
Однако она не исключала того, что «в ряде случаев название Бьярмаланд могло применяться к низовьям Северной Двины». Изначальное «соединение» племен биармов, считает Джаксон, помещаемых большинством источников на Кольском полуострове и в западном Беломорье (откуда она это взяла?) и реки Вины, нередко выступающей в скальдике в качестве метафорического обозначения реки вообще, было осуществлено, по ее мнению, скальдом Глумом Гейрасоном. Изменение семантики топонима Bjarmaland, по сравнению с рассказом Оттара и другими источниками, могло произойти в королевских сагах и сагах о древних временах, вероятней всего, как следствие соотнесения скальдической реки Вины с реальной рекой Северной Двиной, ставшего возможным, как считала исследовательница, в результате участившихся плаваний скандинавов в Белое море и их знакомства с Северной Двиной. Вот так изящно уважаемому историку удалось все же, в конце концов, опять переместить Биармию с Кольского полуострова в низовья Северной Двины.
Но, самое главное (с чем категорически все время не может согласиться ее главный оппонент, историк и писатель А. Л. Никитин), она справедливо полагала, что саги, как правило, описывают естественный для норвежцев северный морской путь в Биармию, говоря о пути «на север в Финмарк и дальше вплоть до Бьярмаланда», называя в качестве промежуточных точек несколько островов у северо-западного побережья Норвегии и у побережья Финмарка. Обратный путь описывается у них как путь «с севера»; героям саг приходится плыть по Гандвику; они попадают из Бьярмаланда «назад в Финмарк», а оттуда в Норвегию. Не подлежит сомнению, что Биармия (Bjarmaland скандинавских саг) находилась именно на Европейском Севере.
Хотя относительно недавно (около тридцати лет назад) появилась другое, почти на грани фантастики, особое мнение, и что интересно, превалирующее в настоящее время над указанными выше точками зрения о месторасположении Биармии.
* * *В 1976 году в журнале «Вопросы истории» вышла любопытнейшая статья А. Л. Никитина под названием «Биармия и Древняя Русь». Своей работой московский историк наделал много шума среди ученых-скандинавистов, т. к. в ней попытался разрушить устоявшиеся представления о географическом положении Биармии. Он утверждал, что Биармии никогда не было не только у Белого моря, но даже на Кольском полуострове, а она находилась на побережье Рижского залива, в устье Западной Двины. По мнению Никитина, английский король Альфред Великий не сам записывал знаменитый рассказ Оттара, а это делал придворный писец. И самое главное, при беседе якобы присутствовал еще один путешественник, Вульфстан, совершивший накануне плавание из Дании в Финский залив. Король расспрашивал их одновременно, так утверждал А. Л. Никитин, а писец механически все фиксировал, в результате получилось искусственное соединение двух рассказов. Как же историк пришел к такому суждению?
В своей книге «Королевская сага» А. Л. Никитин подробно рассказал об этом. В 60-е и в начале 70-х годов прошлого столетия ему часто приходилось бывать в Беломорском крае. Никитин посетил Онежский район, Терский берег Белого моря, где молодой ученый занимался археологическими поисками. После одной из таких поездок на Север из-под пера талантливого писателя вышла замечательная книга «Остановка Чапома», рассказывающая о наших земляках, простых людях Беломорья, поморах.
В то лето он прошел, где пешком, где на лодке, почти весь знаменитый Тре, так называли в древнерусских летописях юго-западный берег Кольского полуострова. Начитавшись скандинавских саг, молодой романтик мучился одной мыслью – обязательно разыскать следы пребывания викингов на побережье Белого моря, ну хотя бы «найти какие-либо остатки их факторий», а на худой конец, ни много ни мало «раскопать и курган одного из древних «рыцарей удачи». В конце своего путешествия, когда он улетал на «кукурузнике» из Пялицы, соседней с Чапомой деревни, в окно иллюминатора ему удалось разглядеть недалеко от какого-то кургана четырехугольный контур якобы развалин «усадьбы – земляного дома похороненного здесь викинга».
На следующее лето с группой курсантов Архангельского мореходного училища и московских киношников, прибывших в Пялицу на учебной шхуне «Запад» (на той самой, которая стоит на набережной Двины), Никитин приступил к археологическим раскопкам злополучного кургана, считая, «что это, безусловно, гробница викинга», в котором они, конечно, ничего не нашли. Это было естественное образование, причуда природы, каких на побережье Белого моря можно обнаружить сотни, поморы их еще называют сопками.
Разочарованный неудачей, по его словам, Никитин потерял последнюю надежду найти доказательство плаваний скандинавов в Белое море. Невдомек ему было, что викинги никогда не хоронили своих коллег на чужой территории, а предпочитали погребать их в море. Даже в безвыходном положении все равно не оставляли убитых на поле боя, подбирали и бросали мертвецов позднее в воду, главное, чтобы, как они считали, души погибших соотечественников не попали в руки врагов. Об этом хорошо сказано в саге «Об Одде Стреле». Более того, ни в одном скандинавском произведении не говорится о гибели норвежских или шведских королей (конунгов) в Биармии (рядовых викингов никогда не хоронили в курганах, этой чести удостаивались только верховные вожди, знатные люди). И если бы это произошло, то такое знаменательное событие обязательно оказалось отраженным в сагах. Причем, из саг известно, в этой северной стране побывали всего лишь два норвежских конунга – Эрик Кровавая Секира и Гаральд Серая Шкура, так что очень сомнительно было искать на территории Кольского полуострова какие-нибудь викингские захоронения.
Оттуда и начались у молодого археолога все «беды». Уже в Москве, сочиняя сагу для своего какого-то фантастического рассказа, А. Л. Никитин неожиданно пришел к мысли, что скандинавы никогда не бывали в Белом море, «не бывали – и все тут!».
Вот так неожиданно на людей находит странное и удивительное «озарение». В результате долгих путаных измышлений, пересмотра текстов путешествия Оттара и других норвежцев, Никитин, в конце концов, пришел к мысли, что Биармия не могла быть не только в Беломорье, но и даже на Кольском полуострове, а она располагалась, по его мнению, исключительно на побережье Рижского залива Балтийского моря. Не будем анализировать его дальнейшие мучения по пересмотру данной проблемы: желающие прочувствовать терзания молодого разочарованного историка могут все это узнать из книги «Королевская сага». Однако из нее же напрашивается вывод, что Никитин не самостоятельно, как он утверждает, пришел к такому заключению.
