Коллектив авторов - Ученые против войны (с илл.)
Именно это прекрасно понимают сегодня все серьезные исследователи экологических проблем, сопряженных с изучением последствий военных (в том числе и ядерных) действий на окружающую среду. Такими проблемами занимались и занимаются виднейшие ученые США и стран Запада. Больше того, многие из них проводились и проводятся в рамках программы ООН по окружающей среде (ЮНЕП).
К тому же, вряд ли данные, приводимые исследователями, можно назвать предвзятыми, необъективными — большинство зарубежных ученых, по их собственному выражению, «чужды политике».
Что же гласят эти «чуждые политике» выводы? С некоторыми из них (изложенными в коллективной монографии кафедры физической географии зарубежных стран географического факультета МГУ) мы считаем необходимым познакомить читателей данного сборника.
Итак, концепция (она не нова) ведения войны путем разрушения среды обитания противника. (А что именно окружающая среда — необходимейшее условие для жизни человека, вряд ли надо доказывать, да и сама жизнь, выражаясь словами знаменитого физиолога К. Бернарда, «…не что иное, как отношение между организмом и внешней средой».) Но, пишут авторы «Экоцида в Индокитае», «…с тех пор как римляне посыпали солью почву в Карфагене, история не помнит подобных примеров».
Во Вьетнаме, Лаосе, Таиланде и Кампучии экоцид проводился путем массированных бомбардировок с применением напалма и химических веществ, которые велись круглосуточно по огромным площадям. Согласно американским данным в Индокитае с 1965 по 1973 год было применено свыше 15,5 миллиона тонн взрывчатых веществ всех видов — больше, чем использовалось во всех предыдущих войнах, что эквивалентно взрывной силе 570 атомных бомб, аналогичных сброшенным на Хиросиму и Нагасаки. Это значит, что в течение всего восьмилетнего периода военных действий ежесекундно взрывалось около 50 килограммов взрывчатых веществ. В результате было перемещено 2,5 миллиарда кубических метров земли, что в десять раз больше объема земляных работ, проведенных при сооружении Суэцкого канала. «Экспериментальное» применение арборицидов и гербицидов (химических препаратов, предназначенных для уничтожения древесной и травянистой растительности) началось с 1961 года, а в 1962 году они стали главным оружием в глобальной американской стратегии химической и биологической войны во всей Юго-Восточной Азии. Лишь за период с 1965 по 1969 год было обработано арборицидами и гербицидами 43 процента пахотных земель и 44 процента площади лесов. Применение дефолиантов привело к гибели урожая, способного прокормить 900 тысяч человек. Так что, если в 1964 году Южный Вьетнам экспортировал 48,5 тысячи тонн риса, то в следующем году пришлось импортировать 240 тысяч тонн. Особенно интенсивно использовался уже упоминавшийся здесь «оранжевый реактив». За период с января 1962-го по февраль 1971 года 45 миллионов литров этого вещества было распылено на площади около 1,2 миллиона гектаров. Позднее обнаружилось, что препарат поражает людей зачастую через много лет после отравления и сказывается на потомстве.
Тактика экоцида в ходе войны неоднократно менялась. Например, после 1971 года США поставили задачей полное уничтожение лесов Вьетнама. Огромные бульдозеры буквально под корень срезали лесные массивы вместе с почвой. В разгар проведения этой операции ежедневно уничтожалось 400 гектаров лесов. Эти бульдозеры были цинично названы «римскими плугами» — в честь решения римского сената в 146 году до нашей эры разрушить Карфаген и посыпать почву солью, чтобы на ней никогда ничего не росло. Такое уничтожение растительности и почв привело к полной потере плодородия в районах проведения этой варварской акции и превращению их в «зеленую пустыню», поросшую грубым сорняком императа. Были уничтожены прибрежные мангровые леса на юге Вьетнама. А с их гибелью сократились рыбные запасы в прибрежных водах, начался размыв берегов и отступление береговой линии. Погибли животные многих видов, после чего размножились крысы, ставшие переносчиками разных заболеваний. Понесли урон влажные тропические широколиственные леса, восстановление которых очень затруднено. Всего же за время войны было уничтожено 50 миллионов кубических метров древесины.
В результате бомбардировок образовались обширные площади — около 30 миллионов воронок глубиной до шести-девяти метров. И как последствие — эрозия почв, развитие оползневых процессов, снос массы твердых частиц в долины и русла рек, усиление наводнений, выщелачивание питательных веществ из почв и их истощение, образование ожелезненных (латеритных) корок на почвах, коренное изменение растительности и животного мира на значительных площадях.
Правда, пишут американские исследователи, влияние различных видов оружия на ландшафты проявляется по-разному. Фугасное оружие нанесет большой урон как почвенно-растительному покрову, так и обитателям лесов и полей. Главным стрессовым фактором в этом случае является ударная волна, которая нарушает однородность почвенного покрова, убивает фауну, микроорганизмы (почвенные), разрушает растительность. Согласно расчетам Уэстигу А. X. при падении 250-килограммовой бомбы образуется воронка, из которой выбрасывается до 70 кубических метров почвы. Разлетающиеся осколки и ударная волна убивают всех животных и птиц на площади 0,3–0,4 гектара, поражают древостой, который впоследствии становится местом обитания различных вредителей и грибковых заболеваний, окончательно уничтожающих деревья за несколько лет. Разрушается тонкий слой гумуса, часто на поверхности оказываются бесплодные и сильнокислые нижние почвенные или подпочвенные горизонты. Кратеры от бомб нарушают уровень грунтовых вод; заполняясь водой, они создают благоприятную среду для размножения комаров и москитов. В ряде мест происходит затвердение подпочвенных горизонтов, образование железистых корок, на которых растительность восстановиться не может. Воронки сохраняются долгое время и становятся неотъемлемой частью антропогенного рельефа. А недавно изобретенные бомбы, взрывающиеся в воздухе, относятся к категории экологически наиболее опасных. Такие бомбы выбрасывают низко над целью облако аэрозольного топлива, которое через некоторое время — после насыщения его воздухом — взрывается. В результате образуется ударная волна огромной силы, поражающее воздействие которой значительно превосходит эффект от обычной фугасной бомбы. Так, один килограмм взрывчатого вещества такой бомбы полностью уничтожает растительный покров на площади 10 квадратных метров.
Вы только вдумайтесь, сколь ухищренны, сколь организованны и целенаправленны были все действия, подчиненные единственной цели — разрушению природы, затруднению дальнейшего восстановления искромсанных, разорванных, обезображенных войной экологических систем.
Как оценить урон, нанесенный природе? Между тем еще в 30-х годах нашего столетия, когда ни о болезнях цивилизации, ни об экологических кризисах, вызванных урбанизацией, не было и речи, Карел Чапек, великий жизнелюб, писал: «Разрушить горы, снести скалы, опустошить редкостные цветущие заповедники? Это все равно что заворачивать сардельки в листы Вышегородского кодекса или мостить улицы камнями разрушенной базилики св. Георгия!
Охрана памятников природы — проявление не сентиментальности, а необходимого почтения».
Но о каком почтении к природе может идти речь в наши дни, если американская военщина заранее планирует уничтожение ее?! Однако оставим эмоции. И вновь передадим слово фактам, называемым нашими американскими коллегами. А они свидетельствуют, что безопасного для природы, то есть не оказывающего на нее никакого воздействия, оружия не существует. Взять хотя бы то же зажигательное. Да всего один килограмм напалма полностью уничтожает все живое на площади в шесть квадратных метров! А что такое пожар в степи, саванне, сухих тропических лесах — нетрудно себе представить. А последствия такого пожара для той же почвы, а зарастание пожарищ сорняками? Или взять то же химическое оружие… Ужас его применения во время первой мировой войны и поныне жив в людской памяти. Между тем на все страны Европы, участвующие тогда во всемирном побоище, было обрушено 125 тысяч тонн химических веществ, а на один только маленький Вьетнам — 90 тысяч тонн. Однако, пишут исследователи, после первой мировой войны в странах Запада были изобретены новые органофосфорные соединения, известные как нервнопаралитические газы, способные при дозах в 0,5 кг/га уничтожить большую часть населения. Особенно опасны для всего живого некоторые нервные газы, обладающие фитотоксичностью. Травоядные, например, могут быть поражены ими даже спустя несколько недель после применения химического оружия. Считается, что нервные газы могут сохраняться в природе до двух-трех месяцев. Но современные синтетические нервные газы, заменившие прежние, значительно превосходят их по своей токсичности. Устойчивость таких газов исчисляется годами, и, накапливаясь в пищевых цепях, они часто вызывают тяжелые отравления людей и животных. Как показали экспериментальные исследования, диоксин в тысячу раз более ядовит, чем мышьяк или цианистые соединения. Арбоциды и гербициды токсичны для растений в значительно большей степени, чем для животных, поэтому особенно сильный ущерб эти химические соединения наносят древесной, кустарниковой и травянистой растительности. А некоторые из них, уничтожая почвенную микрофлору, нарушают плодородие почв.
