Камиль Фламмарион - Дома с привидениями
Я сейчас не пытаюсь найти объяснение феномену привидений, а всего лишь утверждаю, что это реальные, вполне реальные существа, хотя и невидимые. Тот факт, что подобные явления довольно редки, вовсе не является доказательством их нереальности, хотя некоторые чудаки-резонеры и выдвигают подобные странные доводы.
Давайте порассуждаем на эту тему и мы. Кого привлекают в суд в качестве свидетеля? Того, кто является очевидцем какого-либо события, что совершенно естественно.
А что бы вы сказали по поводу следующего судебного решения: "На том основании, что десять человек видели, как господин такой-то совершил преступление, а 40 миллионов французов этого не видели, обвиняемый по данному делу признан невиновным"?
Разве может служить доказательством чьей-либо невиновности то обстоятельство, что большое количество людей не было свидетелями его преступления? Но ведь противники нашей теории, по сути, прибегают именно к таким доводам, когда отрицают сам факт существования привидений.
В одной из своих блестящих статей, посвященных домам с привидениями, господин Уильям Баррет сделал следующее заключение:
1) объяснить все случаи проявления привидений только обманом, мошенничеством, злыми шутками и галлюцинациями невозможно;
2) всякие шумы и передвижения предметов, а также прочие физические феномены бывают связаны, похоже, с каким-то разумным невидимым существом или с разумом, не обладающим видимой оболочкой, и сей разум при всем его несовершенстве имеет сходные черты с человеческим разумом;
3) чаще всего таинственные явления бывают связаны с какой-то определенной персоной или неким местом, где обитало определенное лицо;
4) явления эти носят спорадический и временный характер, возникают и прекращаются без всяких видимых причин
Что касается меня, то я согласен с господином Барретом и господином Рише: свидетельства очевидцев слишком ценны, чтобы ими можно было пренебрегать.
Исследование и анализ множества случаев дают нам основание утверждать, что мебель и прочие предметы двигаются, хотя вроде к ним никто и не прикасался, что порой раздаются звуки, коим невозможно найти разумного объяснения в сфере физических явлений; предполагать, что в течение многих дней и даже месяцев люди трезвомыслящие, рассудительные, положительные, тщательно следившие за своими жилищами, наблюдали явления… которых не было… слышали звуки… которых никто не издавал… Ну ладно, если бы речь шла об одном человеке, об одном случае, то тогда можно было бы согласиться с предположением, что все это галлюцинации. Но при наличии множества фактов подобные рассуждения — чистое ребячество. О галлюцинациях начинают говорить только для того, чтобы уйти от проблем, чтобы спрятаться за модным и очень удобным словечком от фактов, коим мы не можем найти объяснений. Но ведь поступать так наивно и недальновидно!
Но не будем вступать в бесполезные дискуссии, к тому же заочные, с нашими противниками, а продолжим исследования.
Привидения проявляют себя no-pa, тому. Некоторые'} выказывают полное отсутствие интеллекта, глупость приводящую всякого, кто стал свидетелем их деяний, в замешательство. Некоторые явно связаны каким-то образом с кем-то из умерших в данном доме, зато бывают и такие, в действиях которых усмотреть такую связь невозможно. Известны случаи, когда привидения демонстрировали наличие достаточно высокой степени разумности, но вот понять, с кем из когда-либо проживавших в доме особ они связаны, оказывалось затруднительно.
Сейчас я хочу предложить вниманию читателей письмо, адресованное мне некой мадам де Гранфор, членом Сообщества литераторов, действительным членом коего имею честь являться и я:
"Париж, февраль 1900 года.
Вы знаете, дорогой мэтр и дорогой друг, что я не способна обмануть Вас. Мне известно, что Вы подозревали некоторых ваших корреспондентов во лжи, но ведь Вы их никогда в глаза не видели, а мы с Вами знакомы уже много лет, и у Вас нет никаких оснований не доверять мне. Сколь бы ни был суров Ваш метод ведения научных исследований, Вы не сможете усомниться в моей искренности.
Я не стала бы злоупотреблять Вашим вниманием, если бы не считала, что одна история, произошедшая лично со мной, не заинтересует Вас и не будет Вам полезна.
Так вот, дорогой друг, в молодости я отличалась весьма слабым здоровьем, в особенности же врачи опасались за мои легкие, вот почему они порекомендовали мне однажды, когда зима выдалась особенно суровой, немедленно отправиться на юг Франции и провести там по крайней мере год. Я вняла их советам и уехала в Лангедок, где в одном из очаровательных старинных городов жили моя матушка с бабушкой. Я сняла неподалеку от их дома на очень тихой улочке весьма симпатичный домик, одноэтажный, довольно старый, с большим двором и несколько запущенным садом. Дом стоял в некотором удалении от улицы и был окружен высоким каменным забором, в котором были пробиты лишь одни ворота, практически всегда запертые на большой тяжелый замок. Чтобы попасть в дом, надо было миновать решетчатую калитку, тоже запиравшуюся на замок, и подняться к двери по высоким ступеням, коих
было не менее 7–8. Надо сказать, что калитку мы держали всегда запертой даже днем. Возможно, Вы сочтете мое описание дома излишне подробным, но, уверяю Вас, эти детали очень важны, потому что свидетельствуют о том, что непрошеному гостю было бы трудно, а то и совсем невозможно попасть внутрь дома. Итак, поселившись в этом тихом уединенном уголке, я сочла, что достаточно защищена от любого нежелательного вторжения…
В то время у меня на службе состоял человек, коего мне рекомендовал и "уступил", оказав тем самым любезность, Халил-Паша. Этот славный парень отличался большой расторопностью и великой преданностью, но был, как говорится, не без греха, ибо то и дело норовил утаить часть денег, выдаваемых ему на покупки, то есть был нечист на руку. Но где можно найти кристально честного слугу? А в остальном это был прекрасный работник, и я знала, что он при любой опасности пожертвует ради меня жизнью. Я также привезла из Парижа свою горничную и наняла кухарку из местных жительниц.
И вот я самым прекрасным образом устроилась с детьми в домике, с рассвета до заката буквально залитом солнцем. Воздух здесь был просто изумительный! Легкий ветерок доносил до нас нежный запах бледно-сиреневых фиалок, которые к вечеру как бы даже бледнели и выцветали оттого, что отдавали свой аромат. Иногда этот запах бывал столь силен, что нам казалось, что мы живем в огромном душистом облаке. Синее-синее небо словно образовало над городом великолепный атласный шатер, в котором царили мир и тишина. От травы и цветов веяло невероятным покоем, и я подумала, что попала в рай. Но как жестоко я ошиблась!
Первая ночь в доме N 9 по улице Круа прошла тихо и мирно, но уже посреди следующей ночи меня разбудил какой-то странный шум, похожий, скорее всего, на ту малоприятную возню, которую устраивают плохо обученные слуги, когда принимаются за утреннюю уборку. Лежа с закрытыми глазами, я подумала, что мой верный Антуан уже взялся за работу, вот только было непонятно, чего это он так топочет и пыхтит. Однако стенные часы начали мерно отбивать удары и пробили… полночь!
Тогда-то я и поняла, что пыхтит и возится где-то в доме совсем не Антуан, а кто-то другой! Я позвонила, и на мой зов явился совершенно заспанный слуга. Я рассказала ему о странных звуках, долетевших до меня среди ночи, и попросила осмотреть дом, что он и сделал. Антуан не нашел ничего подозрительного, но так как на моем лице явно был написан испуг, он попросил дать ему какую-нибудь книгу (мне кажется, я дала ему "Графа Монте-Кристо"), за чтением коей он и провел всю ночь без сна в столовой.
Вот так начались в нашем доме на улице Круа странные явления, коим суждено было смущать мой покой и сон в течение целого года. Случалось всякое: кто-то среди ночи стучал в стены и окна, кто-то сбрасывал на пол книги, расшвыривал их по комнате, скребся у дверей, шевелил портьеры и занавески. Иногда вместо обычных ударов я слышала выстрелы и даже ощущала запах пороха. Порой кто-то дико хохотал. Но самую "милую" шутку играли с нами по вечерам…
Итак, каждый вечер, где-то между десятью часами и полночью кто-то с силой ударял молоточком у входной двери по медной дощечке. Заметьте, чтобы добраться до двери, надо было перелезть через высокий забор (калитка и ворота всегда были заперты), пересечь двор и подняться по ступеням… Как только раздавался это злонамеренный стук, Антуан опрометью бросался к двери, распахивал ее… но никого не видел! Да, да, за дверью никого не было! В конце концов обманутый Антуан почувствовал себя страшно оскорбленным и униженным, потому что какие-то глупые провинциалы (которых он, как истый парижанин, глубоко презирал) вздумали подшучивать над ним. И он принял решение дежурить у двери, положив правую руку на засов, а левой сжимая толстую суковатую палку, дабы как следует проучить ночных шутников. Антуан рассчитывал распахнуть дверь буквально через секунду после удара и обрушить на спину или голову злоумышленника орудие наказания. Но напрасно мой слуга отказался от услад своего любимого мягкого кресла и от общества моей беленькой пухленькой горничной, в которую он был без памяти влюблен. Напрасно бедняга торчал у двери, подкарауливая злоумышленников, ибо никогда дом не сотрясался от грохота молотка именно в
