Надежда Ионина - 100 великих узников
В Шотландии опять появились две силы: регент Морей и Мария Стюарт, объявившая свое отречение от престола недействительным, так как ее силой вынудили к этому. Но она торопилась и не могла ждать, пока соберутся все силы, и потому ее небольшое войско в мае 1568 года в окрестностях Глазго потерпело поражение. При одной только мысли, что она снова окажется в руках врагов, Марию Стюарт охватил ужас, и она двинулась на юг Шотландии, а оттуда в Англию, хотя окружающие и отговаривали ее от этого. Но королева не поверила их доводам, ведь последние письма Елизаветы I к ней дышали таким участием и такой искренней дружбой.
В Англии шотландской королеве предоставили резиденцию в замке Болтон, располагавшемся неподалеку от границы с Шотландией. Условия содержания Марии Стюарт были здесь приличными, но «свободой» назвать это было никак нельзя. Для Англии было очень опасно выпускать Марию Стюарт из рук, но и держать ее в стране тоже было опасно. Во-первых, освобождения шотландской королевы требовали Франция и Испания, хотя и не очень настойчиво, чем и воспользовалась английская королева. В самой Англии в то время число католиков было очень велико, права Марии Стюарт на английский трон были им известны, поэтому они надеялись на реставрацию в стране католицизма. В силу этих обстоятельств в Англии стали организовываться заговоры для освобождения шотландской королевы. Чтобы избежать опасностей, которые возникли из-за пребывания в стране Марии Стюарт, лучше всего было бы вообще устранить ее.
И английское правительство стало откровенно третировать Марию Стюарт как пленницу, которая, кроме враждебного к себе отношения, ничего более не заслуживает. После каждого неудавшегося заговора заключение ее становилось все ужаснее. Свиту шотландской королевы ограничили всего до нескольких слуг; Марию Стюарт переводили из одного замка в другой в глубь Англии, и с каждым разом помещение ее становилось все теснее и теснее. Королеве приходилось довольствоваться двумя, а то и одной комнатой, окна которой всегда были забраны решетками. Связи ее с друзьями затруднялись, а потом Мария Стюарт и вовсе лишилась возможности вести переписку. У нее отняли лошадей, и она могла совершать прогулки только пешком, причем в сопровождении 20 вооруженных солдат. Прогуливаться под такой охраной Мария Стюарт не хотела и потому почти все время оставалась в комнате. От сырости помещений, в которых приходилось сидеть, у нее развился ревматизм, не говоря уже о нравственных страданиях: сожаление о минувшем, безнадежность будущего, одиночество, опасения за свою жизнь, которая могла прекратиться каждую ночь от рук подосланного убийцы… От энергичной, гордой и смелой Марии Стюарт, полной королевского достоинства, за годы заключения осталась одна тень. В письмах ее к Елизавете I уже отсутствует тема независимости Шотландии и прав на английский престол; в них звучит мольба несчастной женщины, которая далека от всяких притязаний и уже не помышляет о восстановлении своей власти и возвращении в Шотландию. Да и что ей там делать и что искать, если родной сын оставался равнодушен к ее судьбе? И она просит только одного: чтобы ей разрешили уехать во Францию, где бы она могла жить как частное лицо.
Конец долголетнему заключению Марии Стюарт положил «заговор Бабингтона», целью которого, как и в других случаях, было ее освобождение. Но этот заговор был сфабрикован: начальник стражи Чартлей получил приказ смотреть сквозь пальцы на «тайные» сношения Марии Стюарт с заговорщиками. Она установила связь с Бабингтоном, писала ему письма, передавая их через молочника, которого в письмах называла «честным человеком», а на самом деле он был правительственным агентом. В первом письме Марии Стюарт к Бабингтону не заключалось ничего особенного, но во втором письме она входила в рассмотрение плана своего освобождения из тюрьмы, убийства английской королевы и давала понять Бабингтону, что согласна с этим планом. Когда заговор достаточно созрел и Мария Стюарт уже настолько была впутана в него, что ее можно было «уличать», английское правительство приказало арестовать Бабингтона и других заговорщиков. Так надежда на освобождение еще раз обманула шотландскую королеву…
Марию Стюарт отвезли в замок Фотерингай, куда отправились и английские лорды, назначенные для суда над ней. Мария Стюарт протестовала, отрицая право королевы Англии судить ее – королеву Шотландии. Потом она согласилась отвечать на вопросы лордов, но не потому, что признавала их судьями, а потому – что не хотела, чтобы ее молчание приняли за признание справедливости обвинения. Да, она хотела освободиться из заключения, но решительно отвергала приписываемое ей обвинение в желании убить английскую королеву. Однако английские лорды прибыли в Фотерингай не судить, а совершить «юридическое убийство», и они приговорили Марию Стюарт к смертной казни.
Приговор подлежал утверждению английской королевы, но Елизавета I долго колебалась, прежде чем поднять руку на царственную голову Марии Стюарт, так как видела в этом посягательство на сам принцип королевской власти. Но все же она сдалась на уговоры своих министров и подписала смертный приговор Марии Стюарт, но не дала приказа приложить к нему большую государственную печать, которая имела большее значение, чем королевская подпись. Лорд Сесиль понял, что королева не хочет брать на себя ответственность за казнь шотландской королевы, и решился сам приложить печать, не дожидаясь королевского повеления. Когда Марии Стюарт объявили утвержденный приговор, он не произвел на нее особого впечатления: она ожидала его, к тому же после 20-летних страданий смерть представлялась ей освобождением. Сон не шел к ней, и до двух часов ночи королева занималась распределением своих вещей. Из темноты доносился стук молотков: это строили эшафот. Мария Стюарт бодрствовала в постели, и одетые в траур слуги видели иногда на ее лице печальную улыбку.
В шесть часов утра королева поднялась. Было еще темно, лишь на горизонте занималась полоска света, и Марии Стюарт казалось, что это добрый знак… Но после 8 часов утра к ней постучали и повели в зал. Через открытые двери она увидела стоявших под сводами замка жителей окрестных селений: их было около 300 человек. Осужденная королева появилась с молитвенником и четками в руках; одета она была во все черное, на шее – ожерелье с восковой ладанкой, на которой был изображен ягненок. Это была реликвия, освященная римским папой. Королеву привели в зал, где был устроен эшафот, но ее слуг туда пропускать не хотели, опасаясь, что они будут сильно рыдать. Однако Мария Стюарт упросила, чтобы некоторых из них пропустили, пообещав от их имени, что они будут тверды.
Спокойствие изменило королеве, когда священник предложил ей совершить службу по англиканскому обряду. Она энергично запротестовала, но ее не слушали. Духовник опустился на колени на ступенях эшафота и начал службу; Мария Стюарт отвернулась от него и произнесла молитву сначала на латинском, а потом на английском языке. Она молилась за процветание католической церкви, за здравие своего сына и за английскую королеву-грешницу, чтобы та искупила свою вину. Уже стоя на эшафоте, она еще раз поклялась, что никогда не имела умысла на жизнь Елизаветы I и никому не давала на то своего согласия. С повязкой на глазах королева кладет подбородок на деревянную плаху и придерживает ее руками. Если бы палачи не отвели в сторону ее руки, они тоже бы оказались под топором. Первый удар палача приходится по голове; второй удар падает на шею, но тонкая жилка продолжает еще вибрировать, потом и ее рассекают… Однако губы королевы еще продолжают двигаться, и проходит несколько мгновений, пока они не замирают окончательно. В этот момент от сочащейся кровью головы отделяется парик, и голова с седыми волосами падает на эшафот.
Но и это был еще не конец. Из-под юбки шотландской королевы выполз маленький пудель и кинулся к голове своей хозяйки. Собаку гонят, и она, жалобно скуля, замирает у трупа. Тело Марии Стюарт завернули в грубую ткань, которая служила покрывалом для бильярдного стола, и оставили лежать на каменном полу. Обагренную кровью плаху, одежду и четки казненной королевы сожгли. К вечеру того же дня из ее тела удалили сердце, и шериф графства закопал его в известном лишь ему одному месте, а забальзамированные останки Марии Стюарт поместили в свинцовый гроб…
Алжирский пленник Сервантес
Еще юношей Сервантес стремился к военной карьере. Брат его Родриго уже находился с войсками во Фландрии, и младшему брату, естественно, следовало бы оставаться в семье, но Сервантес и слышать не хотел ни о какой гражданской деятельности. Военные доблести представлялись ему выше всех других добродетелей, так как первое правило испанского рыцаря – уметь воевать. Звание солдата Сервантес ставил выше всех других, но только солдата-рыцаря. Он даже готов был жалеть, что появился порох, ведь после его изобретения личное мужество утратило свое былое значение, так как даже самый доблестный рыцарь может быть сражен шальной пулей. Сервантес был исполнен отваги и силы и мечтал в бою завоевать новые лавры своему древнему роду. Он будто рожден, чтобы быть героем войны – таковы у него и повадки, и внешность: мужественное смуглое лицо, высокий лоб, орлиный нос, брови дугой, резко очерченный рот, черные волосы зачесаны назад… Для такого красавца-рыцаря дерзким вызовом судьбе должны стать личные мужество и храбрость. Нужно только поле битвы, и оно нашлось…
