Полимат. История универсальных людей от Леонардо да Винчи до Сьюзен Сонтаг - Питер Бёрк
Английские критики
В Англии ведущими культурными критиками были Джон Стюарт Милль, Джон Рёскин, Уильям Моррис и Мэтью Арнольд.
Милля более всего интересовали философия, политика и экономика. Он был сыном-вундеркиндом другого полимата, Джеймса Милля, и получил домашнее образование. Еще будучи подростком, он изучал математику и естествознание в Монпелье и переписывался с Контом. Милль также изучал право, но оставил юриспруденцию и тридцать пять лет служил администратором в индийском офисе Ост-Индской компании, при этом помогая Иеремии Бентаму в его исследованиях для книги о судебных доказательствах. Среди публикаций Милля есть книги по логике, о представительном правлении и написанные совместно с женой Гарриет Тейлор труды о свободе, политической экономии и зависимом положении женщин[405]. Он также публиковал очерки о таких предметах, как цивилизация, религия и дух эпохи, а также о коллегах-полиматах Кольридже и Тэне[406].
Рёскин начал свою карьеру как художественный и архитектурный критик. Он сам был художником и в первом томе «Современных художников» (Modern painters, 1843–1860) выступил в поддержку Тёрнера, а позднее поддерживал прерафаэлитов. В «Камнях Венеции» (The stones of Venice, 1851–1853) он писал об упадке венецианской архитектуры, начавшемся после эпохи Средних веков, помещая это явление в исторический контекст. Позже Рёскин обратился от эстетики к социальной критике. Он читал лекции по теме, которую называл «политической экономией искусства», а впоследствии – о политической экономии в целом, критикуя индустриальное общество своего времени. Выступая против дарвинизма, Рёскин не был противником естественных наук как таковых. На протяжении всей жизни он интересовался геологией, ботаникой и зоологией, хотя и не внес какого-либо вклада в эти науки[407].
Для юного Уильяма Морриса книги Рёскина стали «откровением», и он пошел по тому же пути, от искусства к политике. Строго говоря, если следовать определению, принятому в этой книге, Моррис не был полиматом, поскольку его мало интересовали академические дисциплины (хотя он знал Средневековье не хуже любого историка своего времени). Но все же он был настолько разносторонней личностью (я бы назвал его человеком эпохи Возрождения, если бы он не испытывал такой ненависти к Ренессансу), что исключить его из списка невозможно. Ученик Морриса Уолтер Крейн однажды сказал, что у Морриса шесть личностей, причем пять из них публичные: писатель, художник, предприниматель, издатель и социалист[408]. Он начинал как архитектор, затем обратился к скульптуре и живописи, нашел свое призвание как дизайнер, но также активно занимался различными ремеслами, в том числе ткачеством, окрашиванием тканей и каллиграфией. Он любил практическую деятельность, ручную работу в прямом смысле этого слова, когда при окрашивании тканей его руки становились синими от краски. Его можно назвать археологом-экспериментатором, поскольку он разбирал средневековые ткани на части, чтобы понять, как они были изготовлены.
Моррис также много работал над переводами, от Гомера и Вергилия до «Беовульфа» и исландских саг, был поэтом и писал романы. Занявшись политикой, он изложил свои социалистические идеалы в художественных произведениях, главным образом в романе-утопии «Вести ниоткуда» (News from Nowhere, 1890). Как и Рёскин, он критиковал современное ему общество и с эстетической, и с моральной точки зрения, называя его уродливым, «фальшивым» и несправедливым[409].
Мэтью Арнольд сочетал роль критика с работой в качестве школьного инспектора и сочинением стихов. Он считал, что оценка влияния книг на «культуру в целом» является самой важной задачей литературной критики[410]. Слово «критика» часто встречается в его текстах, так же как в текстах французов Ренана и Тэна. Арнольд писал о Сент-Бёве как о «первом из живущих ныне критиков». Его собственные «Критические опыты» (Essays in criticism, 1865) были посвящены главным образом литературе, но включали в себя и эссе о Спинозе, а самая знаменитая книга, «Культура и анархия» (Culture and Anarchy, 1869), имела подзаголовок «Опыт политической и социальной критики» (An essay in political and social criticism, 1869). В ней автор изобличал культурные недостатки британского высшего общества (которое Арнольд называл «варварами»), среднего класса («филистимлян») и рабочего класса («населения») и призывал к большей «приятности и свету», его версии немецкого термина Bildung (в другом месте он писал о необходимости стать «более человечными»). Центральное место среди интересов Арнольда занимала литература, но он связывал ее с религией (в «Литературе и догме», Literature and dogma, 1873), языком (изучая филологию) и культурой в общем смысле слова, интересуясь новой, зарождавшейся тогда наукой этнологией, а также переходя от английских текстов к обсуждению, например, Гомера, Данте, Гёте и даже кельтской литературы, «хотя он не владел ни одним из кельтских языков». Его обширный круг чтения включал в себя «Бхагавадгиту» и посвященный ей очерк Вильгельма фон Гумбольдта, вдохновившие Арнольда на сочинение поэмы «Эмпедокл на Этне» (Empedocles on Etna, 1852)[411].
Новые писательницы
В первой половине XIX века, в эпоху Джейн Остин, сестер Бронте и Жорж Санд, некоторые женщины смогли стать писательницами. Были и те, кто заслужил право называться полиматами.
Например, Жермена де Сталь, уроженка Швейцарии, была не по годам развитым ребенком и в пятилетнем возрасте уже появлялась в салоне своей матери, Сюзанны Кюршо, на которой в свое время хотел жениться Эдуард Гиббон. Позднее Жермена была частой гостьей салонов мадам Жоффрен и мадам дю Деффан в Париже и завела свой собственный. Помимо романов и пьес, мадам де Сталь писала о философии, страстях, самоубийстве, переводах и политике (о процессе над Марией-Антуанеттой, о мире и о Французской революции). Ее самые знаменитые работы посвящены изучению того, что стало называться социологией литературы: это книги «О литературе, рассмотренной в связи с общественными установлениями» (De la littérature considérée dans ses rapports avec les institutions sociales, 1800) и «О Германии» (De l'Allemagne, 1813); в последней описание немецкого общества, включая религию и положение женщин, сочеталось с освещением и оценкой достижений немцев в области литературы, философии и естественных наук[412].
Еще одним ребенком-вундеркиндом была Доротея Шлёцер, бенефициар (или жертва) образовательного эксперимента отца, знаменитого историка Августа Шлёцера. В полтора года она уже учила алфавит, затем перешла к современным языкам, а в возрасте пяти лет – к математике. Она была первой женщиной, получившей докторскую степень в немецком университете (в 1787 году в Гёттингене). Доротея знала десять языков и занималась ботаникой, зоологией, минералогией, оптикой, религией и искусством; в отличие от отца, она испытывала интерес к естественным наукам[413].
Из британских женщин-полиматов упомянем Гарриет Мартино и Мэри Энн Эванс, известную под псевдонимом Джордж Элиот. Мартино писала о себе, что «могла популяризировать, но не умела ни делать открытия, ни изобретать». И тем не менее спектр ее познаний впечатляет. Говорили, что она могла поддержать беседу почти на любую тему. Решив зарабатывать на жизнь писательским трудом, она опубликовала трактаты о религии («Упражнения в благочестии», Devotional Exercises, 1823) и политической экономии («Иллюстрации политической экономии», Illustrations of Political Economy, 1832); книгу «Общество в Америке» (Society in America, 1837), которая, как и «Демократия в Америке» Токвиля, была плодом поездки в США; трактат об образовании («Домашнее образование», Household Education, 1848); после поездки на Средний Восток – работу «Восточная жизнь, настоящее и прошлое» (Eastern Life, Present and Past, 1848); «Тридцатилетний мир» (The Thirty Years' Peace, 1849), историю периода между 1816 и 1846 годами. Мартино также писала статьи для газет, очерки и романы; кроме того, она сделала сокращенный перевод «Позитивной философии» Конта (1853)[414].
Джордж Элиот однажды сказала: «Мне доставляют радость все предметы»[415]. «Жадная до всех знаний» Мэгги Талливер, героиня романа «Мельница на Флоссе» (The Mill on the Floss, 1860), явно похожа на саму писательницу. Знаменитые романы давно затмили все остальные труды Джордж Элиот, но начинала она как неофициальный редактор журнала The Westminster Review, впоследствии ставшего ведущим периодическим изданием ее времени, а также писала
