Эдвард Араб-Оглы - В лабиринте пророчеств. Социальное прогнозирование и идеологическая борьба
Рейч отвергает альтернативу, которой придерживаются многие «новые левые» в США, — либо вооруженная борьба, либо капитуляция. Призыв к вооруженной борьбе против «корпоративного общества» в существующей сейчас обстановке, продолжает Рейч, — громкая псевдореволюционная фраза, призванная оправдать отказ от поисков иных, действенных форм борьбы. Те, кто выдвигает подобную перспективу, замечает он, тут же от нее отказываются и приходят к пессимистическим выводам. Больше того, «почти все теоретики новых левых, начиная с Маркузе, согласны в том, что революция в Соединенных Штатах в настоящее время невозможна. А многие считают, что если что-нибудь и произойдет, то это вызовет реакцию со стороны крайне правых элементов, которая начисто сметет остатки новых левых».[104] Радикализм маркузианцев, следовательно, прямо пропорционален их социальному пессимизму и служит преимущественно для его благовидного оправдания, иронически заключает Рейч. Они призывают своих последователей к борьбе не ради победы, а для успокоения своей совести, по экзистенциалистским рецептам; и не случайно наиболее последовательные поборники подобных взглядов кончают тем, что готовы искать прообраз грядущей революции в Китае, в Африке, в Латинской Америке — словом, где угодно, но не у себя в стране.
Рейч убежден, что рассуждать таким образом — значит явно умалять революционный потенциал, накопившийся в США. Никто, справедливо подчеркивает он, не совершит в Америке революцию за американцев: ни угнетенные нации за ее пределами, как полагает Маркузе, ни негритянское меньшинство в самих США против воли подавляющего большинства населения страны, ни мятежные студенты против своих консервативных родителей. Революция в Америке и разрушение государственно-монополистической корпоративной системы произойдут только в том случае и тогда, когда большинство американского народа осознает историческую необходимость этого, то есть воспримет Сознание III. «Корпоративное общество», по его мнению, постоянно и неизбежно воспроизводит в возрастающих масштабах неудовлетворенность существующей системой и всем образом жизни, в том числе и среди рабочего класса, который последователи Маркузе рассматривают как консервативную силу в политике.
Будущее Америки, утверждает Рейч, решается не в университетах, хотя бы оно и зародилось там. «Молодежное движение само по себе не может многого достигнуть на пути политических и структурных перемен. Надежды Сознания III на общественную солидарность будут похоронены, если рабочие и люди старшего поколения окажутся в оппозиции к нему. Вместо этого будет иметь место поляризация, которая приведет к насилию, репрессиям и, быть может, даже к установлению на время фашизма. Сознание III либо выйдет за пределы молодежи, либо обманет ожидания»,[105] — пишет Рейч. Но это сознание по своему содержанию апеллирует не только к молодежи; оно выражает глубокие, хотя и не вполне осознанные, интересы самых широких слоев населения. Не только негры, но и белые, не только студенты, но и рабочие испытывают недовольство своим общественным положением. «Недавние многократные забастовки выявили всю глубину недовольства рабочих, а также то, что оно выходит далеко за пределы просто вопроса о заработной плате». Беда состоит в том, по мнению Рейча, что рабочие, как и служащие, все еще «упрямо возлагают ответственность за испытываемые ими невзгоды на мнимые причины». Однако подобное заблуждение не может длиться вечно. Рабочие пока что значительно уступают студентам и неграм в осознании своих интересов, но когда наконец они их осознают, то их требования станут не менее радикальными, чем со стороны других угнетенных. «Когда белый человек обнаружит свое порабощение, мы станем очевидцами подлинного взрыва в Америке».
Каким бы сомнительным ни казалось на первый взгляд отправное положение «Молодой Америки» о революции посредством сознания, оно содержит в себе определенное рациональное зерно. В конце концов, согласно материалистическому пониманию истории объективные потребности общественного развития не могут оказать влияния на действительный ход событий, не пройдя так или иначе через голову людей, не превратившись в их сознании в идеальные побудительные мотивы деятельности. И в этом смысле революция в сознании предшествует революции в действительности. Для того чтобы сокрушить государственно-монополистический истэблишмент, необходимо предварительно поколебать его и вырвать из сознания масс. Но ведь и французские революционеры не смогли бы снести Бастилию из камня, олицетворявшую старый режим, не разрушив прежде клерикально-феодальную идеологическую Бастилию в сознании «третьего сословия». Заблуждение Рейча, следовательно, заключается не столько в преувеличении роли сознания, хотя это также имеет место, сколько в том, что формирование революционного сознания сводится им к стихийному процессу, и тем самым умаляется роль теоретического мышления и политической организации в подготовке и проведении коренных общественных преобразований. Начиная с этого момента Рейч-реалист окончательно уступает трибуну Рейчу-утописту.
Убедительно выявляя несостоятельность ограниченных реформ для преобразования общества на началах социальной справедливости, Рейч, в сущности, противопоставляет буржуазно-либеральному реформизму не социальную революцию, но своеобразную идейную реформацию, напоминающую по своему характеру и предполагаемым историческим последствиям распространение христианства при переходе от античности к феодализму и протестантское движение при переходе от феодализма к капитализму. Эта реформация, которую призвано воплотить в жизнь Сознание III, по мнению Рейча, сделает излишней политическую революцию и приведет к утверждению новых социальных ценностей, новых общественных отношений благодаря моральному обновлению и духовному возрождению человечества. Эту историческую аналогию, разумеется, нельзя воспринимать буквально. В «Молодой Америке» речь идет не просто о замене одного религиозного мировоззрения другим. В наш век такой призыв выглядел бы вопиющим анахронизмом. Если в свое время Гус и Уиклеф, Лютер и Кальвин драпировались в тогу ветхозаветных пророков, то в середине XX века Рейчу это явно противопоказано. Поэтому со своей нагорной проповедью к американцам он выступает ультрасовременно. В его изложении Сознание III, а также соответствующая ему «контркультура» представляют собою вполне светский вариант духовной реформации, морального и идейного обновления общества, замены истлевших социальных ценностей и норм поведения, присущих капитализму, иными, отвечающими, как полагает Рейч, новой исторической эпохе в поступательном развитии человечества.
По поводу этой концепции, провозглашенной Рейчем уже на первых страницах книги, можно сделать много критических замечаний. Любая новая общественно-экономическая формация не только покоится на специфическом для нее технологическом способе производства, на определенных социальных отношениях, но и предполагает иную сумму социальных ценностей, моральных норм поведения, а также мировоззрения в целом. Эти различные сферы общественной деятельности, несомненно, обладают известной относительной самостоятельностью своего развития. Однако неопровержимым историческим фактом остается, что протестантизм привел к утверждению капиталистической системы и в Англии, и в Нидерландах, и в США лишь после буржуазно-демократических политических революций: там же, где их не было или же они были подавлены, как, например в Германии или в Скандинавских странах, религиозная реформация столетиями уживалась с феодальными отношениями. Это соображение опрокидывает краеугольное положение Рейча о возможности похоронить «корпоративное государство» путем обращения населения в Сознание III, не прибегая в той или иной форме к революционному насилию.
Концепция «контркультуры», заимствованная Рейчем у Теодора Роззака, исходит из идеалистического понимания истории, в частности из утвердившегося в современной американской социологии представления, согласно которому общественное развитие, в том числе экономика и технология, берут свое начало в социальных ценностях, в духовной культуре и в своих основных чертах определяются ими. «Революция должна быть культурной, — утверждает Рейч. — Ибо культура повелевает экономической и политической машиной, а не наоборот».[106] Поскольку носителями духовных ценностей являются отдельные люди, постольку в соответствии с этой концепцией общественные закономерности выводятся из устремлений отдельных личностей. Вся эта концепция не выдерживает ни серьезной теоретической критики, ни даже простого сопоставления с реальной действительностью. В условиях чуждой и враждебной по отношению к ней общественной среды подобная реформаторская «контркультура» со всем ее радикализмом и социальным протестом имеет все шансы выродиться либо в экзотический привесок к господствующей культуре, своего рода «субкультуру», либо в полуре-лигиозное политическое сектантство.
